– А дальше – компьютеры, – продолжал Алексей, – не редкое чудо на заводе или в офисе, а домашние, собственные, с парой рабочих программ и тремя десятками игр. Вот теперь мы вообще перестали выходить на улицу, засев с компьютерной мышкой перед монитором. У кого-то была крутая игрушка, кому-то хватало тетриса. Неважно.
А потом появился домашний Интернет, онлайн-игры, социальные сети. Компьютеризация населения приобрела такие масштабы, что незнание азов компьютерной грамотности стало приравниваться к неумению писать и читать! Без знания компьютера уже невозможно работать. Заплатить за квартиру в отделении Сбербанка стало дороже, чем дома, через личный кабинет в браузере. Система стимулирует нас покупать все более мощные компьютеры и учиться управляться с ними.
– Я тебя что-то не пойму. Ты против технического прогресса? – улыбаясь, спросил Андрей.
– Да конечно же, за, – улыбнулся в ответ Алексей. – Но я хочу понять, где та грань, та черта, перешагивая за которую, мы превращаем все эти предметы в некий культ.
Гаджет-аддикция – так называется вид психологической зависимости, недавно выявленный психологами. Мобильный телефон, плеер, планшет, портативный компьютер, умные часы – все это гаджеты. Привязанность к этим приборам нарастает и превращается в болезнь.
Люди не представляют себя без них, ощущают острую потребность постоянно приобретать новые, более мощные модели, часами изучают и сравнивают характеристики «такой же штуки, как у Джона». Они покупают все новые гаджеты, увеличивая тем самым навязчивость привычки. В Европе от гаджет-аддикции страдают уже несколько миллионов потребителей, что грозит эпидемией, схожей с интернет-зависимостью или игроманией.
Самое главное – европейцы принимают решение о покупке на основе «так принято», опираясь на локальные модные течения. Желание похвастаться новинкой, выглядеть крутым затмевает всякие доводы разума. Ради новой игрушки женщины экономят, например, на уходе за собой, мужчины – на отдыхе. Серьезные долги, неестественно крупные кредиты ради не особенно нужной, но такой модной вещицы уже давно перестали удивлять.
– А еще мне очень интересно, возможен ли разворот в прошлое, возврат к классикам на асфальте… Болтают про это многие, но детки как-то не спешат вылезать из дому, чтобы попрыгать. А еще я хочу выпить.
– Все, хватит, мыслитель ты наш. Вон неплохой бар, давай зайдем в него.
Они зашли в бар. Выпили пива. Поболтали о том, о сем. Алексей не выглядел подавленным или чем-то озабоченным – может, лишь слегка задумчивым. Выйдя из бара, он заскочил в соседний магазин и через минуту вышел оттуда с бутылкой коньяка в руках. Протянул Андрею:
– Держи, Студент, на память тебе. Хороший коньяк, вечная ценность. Как дворовый футбол.
Андрей удивленно взял бутылку.
Они дошли до метро, там и попрощались. Гончаров нырнул в подземку, Андрей пошел к своей машине. Запомнились последние слова друга: «Когда меня не будет, ты заглядывай к тете Тане, одиноко ей». «В командировку, что ли, отправляют?» – «Да, что-то типа того», – ответил Алексей.
Тогда Андрей не придал значения этим словам, а сегодня вспомнил. Что имел в виду Алексей? Что значила его фраза «Меня не будет?» В каком смысле «не будет»? Он что-то предчувствовал?
Надо будет завтра обязательно съездить к ней.
Он задумчиво смотрел в окно. Так чего же хотел от него Кузьмин? Полковник не верил в естественную смерть физически здорового 45-летнего мужчины без вредных привычек. Не верил в нее и Андрей. Но ведь для того, чтобы пойти на убийство действующего сотрудника ФСБ, нужны ну очень веские причины. Кузьмин хотел, чтобы он провел свое негласное расследование. Андрей залпом выпил коньяк. Надо было отвлечься – он включил компьютер. Новость номер один: компания Apple подешевела на девяносто миллиардов долларов за две недели.
«07.08.2015. По состоянию на 6 августа рыночная стоимость Apple снизилась на 90 миллиардов долларов в сравнении с показателем, зафиксированным 20 июля. Подсчет основан на данных о количестве выпущенных акций и двухнедельном падении их стоимости. Аналитиков беспокоит зависимость Apple от продаж iPhone, рост спроса на который замедляется. Большую роль в падении стоимости акций сыграл Китай, где Apple по итогам квартала заняла третье место, уступив Xiaomi и Huawei».
«Так вам и надо, а китайцы – молодцы, хорошие аппараты делают, – необъективно подумал Андрей. – Да, если Леха нарыл что-то про этих ребят, то тогда все понятно. При таких-то деньгах… В феврале 2015 года Apple оценивалась в 765 миллиардов долларов. Да это половина ВВП всех стран Африки южнее Сахары!»
Чистая прибыль Apple за четвертый квартал 2014 года составила 18 миллиардов долларов.
Согласно «Википедии», это крупнейшая прибыль для любой компании в истории. Предыдущий рекорд принадлежал компании «Газпром», которая заработала 16,2 миллиарда долларов в августе 2011 года. Другие представители из мирового топ‐25 прибыльных компаний также связаны с энергетикой.
Мысли в голове путались. Ночью он спал плохо и наутро чувствовал себя абсолютно разбитым. На сердце было муторно, грызла тревога. Наспех позавтракав, Андрей поехал к тете Тане. Он не раз бывал дома у своего друга и, конечно же, знал его соседку. Припарковавшись у Лехиного подъезда, он поднялся на знакомую лестничную площадку. Квартира Алексея была опечатана – ожидаемо: идет следствие. Звонить соседке пришлось долго, и он уже собрался уходить, когда услышал шаркающие шаги за дверью. Она открылась, и Андрей вошел в квартиру. Там стоял полумрак, зеркало в прихожей было завешено темной тканью.
– А, это ты, Андрюша, проходи…
Глаза постепенно привыкли к полумраку, и Андрею удалось рассмотреть хозяйку квартиры. «А старушка-то сдала…» – не мог не заметить он про себя.
– Проходи, Андрюша, проходи, – повторила тетя Таня. – А ты все такой же молодой и цветущий. Вот и Леша наш таким же молодым ушел…
Глаза женщины наполнились слезами. Судя по красным векам и опухшему лицу, плакала она не первый день. Андрей сел на краешек дивана. Утешать словами он умел плохо, действия давались ему легче.
– Теть Тань, а налейте чаю.
Ни следа былой хлопотливости. Женщина тяжелыми шагами направилась на кухню, Андрей за ней. Она медленно собирала на стол, он молчал, удрученный ее горем. Она не спросила, хочет ли он есть, и забыла сполоснуть заварочный чайник кипятком. Молчание становилось совсем тягостным.
– Теть Тань, скажите… а вы не замечали ничего странного за Алексеем в последние дни?
– Ты знаешь, Андрюша, – она помолчала, – он действительно в последнее время был каким-то напряженным. Ну ты же знаешь, с вашей работой особенно не расслабишься.
– Может, говорил что-то необычное? Люди к нему ходили новые?
– Я не видела, Андрюш. А говорили мы по душам давным-давно. Но он оставил тебе одну вещь.
– Мне? Что именно?
– За неделю до смерти Леша дал мне вот это, – она вытащила из ящика старого трюмо обычную черную флешку и передала гостю. – Это что-то компьютерное, верно? Я про нее никому из ваших не говорила: Леша просил передать ее именно тебе. Так и сказал: «Отдадите Студенту». Я спросила его, когда отдать и почему он не может сделать это лично. Он отшутился: «Вдруг загуляю. Студент приедет, а флешки нет – вот он расстроится». Мне кажется, самое время тебе ее забрать…
Андрей с волнением взял флешку. Ему хотелось как можно скорее попасть домой и посмотреть, что на ней, но он не мог так быстро уйти от старушки. Они посидели еще около часа, выпили еще по чашке чая, повспоминали Алексея.
– Ладно, беги. Вижу, ты как на иголках сидишь – наверно, что-то важное в этой штучке, – наконец сказала тетя Таня. – Ты заходи, Андрюша, не забывай меня.
Уже на пороге она тихо спросила:
– А Лешеньку мне когда отдадут? У него нет никого, и у меня тоже… Мы не родственники, но… Ты поможешь, если что? Хочу похоронить его сама.
