– Хорошо, – кивок в мою сторону. – Только напиши предварительно. У меня, кстати, нет твоего номера.

– Напишу, – отодвигаю ей стул, помогая встать, и провожаю к подъехавшему такси. – До воскресенья.

Ангел опять кивает, бросает на меня внимательный взгляд и садится в машину. Смотрю, как она уезжает, и только потом сам еду в офис. Мы с Муромцевым обсуждаем основные детали стратегии компании, а когда уже заканчиваем и я встаю, собираясь идти, он сбивает меня с толку:

– Алексей Иванович, – смотрит оценивающе, – ещё один вопрос. Это касается Марии Кравцовой.

Я сразу же внутренне ощетиниваюсь. Мы с Муромцевым не друзья и даже не близкие приятели. Если сейчас он начнёт…

– Я не собираюсь лезть в ваши с Марусей отношения, – Илья Сергеевич поднимает руки ладонями кверху. – Но она одна из двух лучших подруг моей жены. И моя, в общем-то, тоже.

Он задумчиво улыбается, будто вспомнив что-то.

– Было дело, она мне здорово помогла, когда я… когда у нас с Мари только завязывались отношения.

Киваю, вспоминая девушку, которую он представил мне вчера здесь, в приёмной.

– Поэтому мне не хотелось бы, – Муромцев явно подбирает выражения, – чтобы Маруся огорчалась. В некоторых ситуациях личные отношения важнее, чем даже работа, надеюсь, вы понимаете, о чём я? – смотрит внимательно и с намёком.

Куда уж понятнее. Мне только что завуалированно сообщили, что меня уроют, если обижу девочку. Да только не собираюсь я её обижать…

– В этом мы с вами сходимся, – отвечаю со вздохом. – Я тоже не хочу, чтобы Маруся огорчалась.

Чёрт, даже разозлиться на него не получается. Он ведь, похоже, в самом деле о ней заботится. И ревности к нему тоже никакой нет. Видел я, как Муромцев на свою жену смотрит. Подозреваю, что, когда на ангела пялюсь, таким же влюблённым идиотом выгляжу.

– Я отец Матвея, – ни с того ни с сего признаюсь Илье.

– Ах ты ж… – зам генерального директора добавляет пару крепких выражений, и я грустно усмехаюсь. – Вот ведь Мари, тихушница, не сказала ничего, а наверняка в курсе. Ну и сволочь же ты, Алексей Иванович! – Муромцев кидает на меня уничижительный взгляд.

– Сам знаю, – ставлю локти на стол и запускаю руки в волосы, нещадно растрёпывая и без того торчащие в разные стороны пряди.

В последние дни я слегка подрастерял своё стремление к порядку и аккуратности – видимо из-за того, что в жизни в целом жуткий бардак, следить за мелочами желания нет.

– Не знал я про него, – самому противно оправдываться, но хочется хоть кому-то объяснить. – Два дня назад узнал. И про Марусю не знал ничего, думал про неё совсем не так, как она заслуживает. А теперь вот… выяснил.

– М-да, – Илья смотрит на меня скептически. – Сказать мне тебе нечего.

– Да я и не жду ничего, – поднимаюсь.

Муромцев задумчиво потирает подбородок, потом тоже встаёт.

– Знаешь, Алексей, – говорит вдруг, – любимая женщина стоит любых усилий. Знаю, звучит, как розовые сопли в сахаре, но у меня жена и дочка, с которой я в пони лэнд играю, так что могу себе позволить это сказать, – хмыкает весело, и я не могу не улыбнуться в ответ. – Если вдруг помощь нужна будет, обращайся.

– Спасибо, – киваю в ответ и протягиваю Илье руку.

Он встряхивает мою кисть и спрашивает:

– Ты, кстати, где был сегодня почти весь день?

– Э-э-э, – тяну растерянно, – по делам уезжал.

– Ага, по делам, ну-ну, – Илья криво улыбается. – А кто-то ещё утверждал, что не изменит своим рабочим привычкам, – бурчит себе под нос.

Хмурюсь непонимающе, а потом вспоминаю наш разговор как-то утром. Да, Илья ведь тогда сказал, что женился – и перестал приезжать в офис с утра пораньше, а я ответил, что со мной такого не случится. Ну что ж, как известно, не говори «гоп», пока не перепрыгнешь… Что-то теперь подсказывает мне, что если бы я просыпался каждое утро рядом с Марусей, то тоже не торопился бы на работу.

С трудом дотянув до воскресенья, еду к ангелу в середине дня. До вечера терпеть сил нет, поэтому написал ей ещё с утра и сообщил, что заберу её днём. Не успеваю подняться к квартире, как Маруся уже выходит ко мне из подъезда.

– Привет, – слегка улыбается, и я зависаю, глядя на эту улыбку.

– Привет, – втягиваю в себя запах апельсина и мяты – её запах.

Хочется обнять свою девочку, но подозреваю, что этим я только всё испорчу, поэтому держу руки при себе. И вообще, обещал ведь, что поцелую её в следующий раз, только когда сама попросит. Открываю ангелу дверь машины и задумываюсь, что бы такое сделать, чтобы она попросила.

– Куда мы едем? – спрашивает Маруся, устроившись на переднем сиденье.

– Ты голодная? – кошусь на бледное лицо.

Ей бы получше питаться, она и в нашу первую встречу была стройная, но сейчас в голову приходит скорее слово худенькая.

– Нет пока, – качает головой.

– Тогда сначала прогуляемся, если ты не против, – улыбаюсь немного нервно. – Погода хорошая, так что, надеюсь, тебе понравится.

– Что именно? – в её глазах загорается любопытство, и я с трудом отвожу взгляд, чтобы следить за дорогой.

– Увидишь, – усмехаюсь, выезжая на трассу.

Маруся

Встречу с Алексеем в воскресенье я жду одновременно с тревогой, и с волнением, и… не хочу признаваться в этом даже самой себе, но с каким-то нетерпением.

После той вспышки ревности при встрече с Володей он так старался вести себя нормально, не перегибать палку. И его расспросы о Матвее – как и любая гордая мать, я люблю рассказывать о своём ребёнке. Да и вообще, я ведь понимаю, что нам всё равно нужно налаживать общение. В первую очередь ради сына.

О другом стараюсь даже не думать, хотя некоторые взгляды Алексея толковать двусмысленно просто невозможно. А уж его заявление, что я первая попрошу меня поцеловать… Ну да, как же!

Но всё вместе заставляет предвкушать наше практически свидание, хоть я упорно отказываюсь так его называть. А когда спускаюсь к знакомой машине, то понимаю, что, кажется, хочу, чтобы это было именно свидание. Не встреча, не разговор двух людей, которые – так уж получилось – стали родителями общего ребёнка.

Во мне просыпается «девочка в розовом», которой хочется романтики. Поэтому, когда Алексей везёт меня сначала, по его словам, погулять, надеюсь на что-то необычное.

Пока едем, он продолжает расспрашивать о Матвее, его интересах и увлечениях.

– Есть ведь что-то, что он любит больше всего? – кидает на меня быстрый взгляд, но тут же возвращает внимание на дорогу.

– У него очень разнообразные интересы, – улыбаюсь в ответ. – Но, пожалуй, самый большой – авиамоделирование. Хотя последнее время он и с микроскопом не расстаётся.

– А-а, так вот что за стёкла у него по размеру разложены, – кивает Алексей, а я смотрю на него укоризненно.

– Походил по детской?

– Извини, не удержался.

– Надеюсь, ничего там не трогал, – вздыхаю. – У Матвея настоящий бзик насчёт того, в каком порядке всё должно лежать.

Алексей вдруг фыркает и смеётся, но качает головой на мой вопрос, что я такого сказала.

Мы уже пересекаем черту города, и я в очередной раз пытаюсь узнать, куда меня везут, на что он только молча улыбается, правда, потом спрашивает:

– Надеюсь, ты не боишься высоты?

– Не больше, чем любой нормальный человек, – хмурюсь и потом выдаю: – Но с парашютом я прыгать не буду!

– Я бы тебя туда и сам не пустил, не волнуйся! – тут же сообщают мне.

Алекс паркуется на стоянке, открывает мне дверь. Выхожу и недоумённо окидываю взглядом белокаменные стены и широкую арку ворот.

– Решил сдать меня в монастырь? – спрашиваю у своего спутника скептически, и тот давится воздухом.

– В мужской? – фыркает, откашлявшись. – За что им такое наказание?

– Ах так? – надуваюсь и складываю руки на груди, но меня тут же приобнимают и ведут вперёд.

– Я просто пошутил, ангел мой, – шепчет он мне в ухо, и я ёжусь от мурашек, побежавших по шее. – Идём, нас уже ждут.

В монастырь мы не заходим, наоборот, сворачиваем на небольшую тропинку, а потом выходим на поляну, в центре которой… стоит огромный белый воздушный шар!