Я быстро вымылась и, переодевшись в свежую сорочку, почувствовала себя более-менее прежней. Легла в постель: не смогу уснуть, подумать нужно: как быть теперь? Как общаться? Фиктивный брак официально стал настоящим: скреплен, так сказать, плотью. Говорить: «ничего не было, давай забудем» бессмысленно. Я ведь могу еще и забеременеть… Нет, даже испугаться нет сил. Я широко зевнула и всего на мгновение закрыла глаза. Чуть-чуть… совсем… отдых… телу…

Проснулась еще более разбитая. Лучше бы не ложилась. За окном серая взвесь, сложно определить, который час. Я подсветила экран телефона. Двенадцать?! Ничего себе прилегла отдохнуть!

Пошатываясь, поднялась, снова приняла душ, слегка взбодрилась. В зеркало взглянула — ну и видок! Ударная ночь не прошла даром. Засосы, губы запеченные, блеск в глазах. Что же, передо мной была здоровая удовлетворенная женщина. По-хорошему затраханная.

В доме пахло едой, телевизор работал на всю громкость. Мама и готовила, и сериал смотрела. Ох, как вкусно пахло поджаркой! Она делала самое вкусное пюре и нежнейшее мясо с овощами в томатном соусе.

— Проснулась? — окинула меня острым насмешливым взглядом. — Гулена, — и рассмеялась, качая головой.

— Да мы… я… не поздно, в общем…

— Ага, видела. Задремала в гостиной. Ну вы меня разбудили… товарищи-супруги. А с лицом у мужа твоего что?

Я сделала вид, что не услышала. Я пока и сама не готова анализировать, что это было и как с этим быть. А про драку с Реутовым и вспоминать страшно. Из-за меня никогда никто никого не бил. И, если честно, приятного мало. Не знаю, как там дамы куртуазной эпохи рыцарства получали удовольствие от турниров в их честь и смертельных дуэлей, но я, кроме стыда, ничего не испытывала. Перед мужем. Паша сам виноват! Не фиг руки распускать!

— А где Егор?

И Тимур? Но о нем промолчала.

— Гуляет с отцом и песиком вашим. Милах такой.

— Кто? — не поняла. У меня вообще плохо сегодня с причинно-следственными связями.

— Ну не муж же твой! — воскликнула и махнула рукой. — Дело твое, доченька. Жизнь жить тебе. Если считаешь, что можешь простить, то с богом. Но не делай этого ради чего-то или кого-то. Только ради себя.

Я не успела ответить. Шум и гам ворвался в дом. Мои вернулись с прогулки. Тимур ведь тоже мой. Но… Простила ли я? Он вчера успокаивал, прощения просил, обнимал, гладил по волосам. Такая нежность. Я могла бы забыть про измену, да, именно измену. Это только технически произошло после развода. Точнее, после подписания бумажки. По сути, муж сразу полез на другую: то ли утешался, то ли долго сдерживался. Сейчас верила, что не спал с Марьяной до своего ультиматума и моего решения. Я, возможно, могла бы простить и забыть предательство меня как женщины, но как быть с сыном? Нашим! Тимур вычеркнул нас обоих из жизни на три года! Жил прекрасно, не вспоминал и не интересовался. Если бы не ошибка в загсе, так бы и остались никем для него. Он бы и не вспомнил про нас. Как можно доверять Тимуру? В здравии, красоте, при памяти и уме — да. Пока соответствуем его высокому стандарту, а если несчастье произойдет? Ни от чего нельзя зарекаться.

— Геля… — я задумалась, и Тимур оказался слишком близко. — Ты как?

Я бросила быстрый взгляд и отвернулась.

— Нормально. Егор, давай садись кушай, что ты играешь с едой!

Я отступала от мужа, нужно принять какое-то решение, выработать стратегию, потом уже обсудим, как нам остаться в рамках контракта в сложившихся обстоятельствах. Вряд ли теперь Тимур позволит аппелировать к фиктивности.

— Садись, — расставила обеденные тарелки. Стол у нас круглый, и я постаралась сделать так, чтобы мы с мужем оказались на разных его концах. Он взглядом меня прожигал, если рядом буду — съест.

Я умудрялась бегать от Тимура весь оставшийся день. То с сыном, то с мамой, то со Шреком. Главное, не с Тимуром и не в одной комнате.

— Попалась… — шепнул, зажимая меня в углу, между первым и вторым этажами. — Чего ты бегаешь от меня целый день?

— Боюсь, что ты меня снова покалечишь, — и оттянула ворот водолазки. — Смотри.

— Тебе мою спину показать? — с самцовой усмешкой ответил. А еще была рассеченная бровь, сейчас заклеенная пластырем, вчера с ней вообще ужас был.

— Нет, не нужно, — смутилась и вырвалась из объятий. — Давай поговорим, когда сына уложим.

Серые глаза напротив вспыхнули огнем и тут же наполнились первобытной тяжестью. Жаждой. Тимур расценил мои слова по-своему. Нужно охладить его пыл. Все совсем не так просто…

— Ты можешь съездить в аптеку?

— Могу. Тебе что-то нужно? — сразу напрягся, обсмотрел меня. — Я причинил тебе боль внизу? — шепнул, поглаживая плечи.

— Нет. Не в этом дело. Купи таблетки экстренной контрацепции. Пожалуйста, — и ушла, оставив его переваривать.

Егор лег в девять. Мама тактично пошла смотреть сериал в свою спальню. Я стояла на своей прекрасной большой кухне и смотрела на мрачного мужа. Он купил постинор. Ничего не говорил, просто положил передо мной пачку и молча сверлил тяжелым взглядом.

— Я больше не хочу детей, — выпила таблетку. — Я не выдержу снова всего этого… — отвернулась, собираясь с силами. Затем снова на Тимура посмотрела, прямо и твердо. — Нужно что-то делать с нами.

— И что же, жена? — Тим занял выжидательную позицию.

— Мы здоровые люди и нам обоим нужен секс, — да, мне пришла в голову гениальная тупоумная идея. — Я не собираюсь изменять тебе. Что бы ты ни думал: я бы так никогда не поступила.

— Да я не думал. Мне сказали. Некая Маша про тебя слухи разводит.

— Вот же ж… — покачала головой. Стерва. Завистливая стерва. — Ничего, разберусь с ней.

— В смысле? Ты что, планируешь остаться на работе? — удивленно приподнял бровь. — После мордобоя?

— Почему нет? — я была абсолютно спокойна. — Думаю, Павел Игоревич все понял. А если нет, — послала мужу лукавый взгляд, — ты снова набьешь ему морду.

— Геля, надеюсь, это шутка! — взъярился Тимур. — Этот хрен собачий лапал тебя! Целовал! А ты…

— Подумай, Тим, что сейчас хочешь сказать, — прервала, прежде чем повесит на меня всех собак. — Слово — оно не воробей.

— Черт! — взлохматил волосы. — Я ревную, Геля. Понимаешь? Боюсь, что ты влюбишься и уйдешь. Что он… Да, что он лучше, чем я, боюсь! Этот Реутов, — вскинул голову, — он что-то значит для тебя? Скажи честно. Буянить не буду.

— Ничего не значит, — я не собиралась лгать, чтобы вывести мужа на эмоции. Хватит. Вон и так стоит красавец. Боевой сокол. — У меня с Реутовым ничего и никогда не было. Но он настойчив. Правда, — прикусила губу, — мне кажется, его пыл поутих после вчерашнего.

— Гель, пообещай, что если будет продолжать яйца к тебе катить, ты мне скажешь, и я ему их оторву.

— Мантуров, не нужно никаких физических расправ!

— Окей, — легко согласился, — я натравлю на его строительную компанию ФСБ и налоговую.

— Пожалуйста, дай мне разобраться самой.

— Ты моя жена, Геля! — крикнул и тут же осекся. Да, мы не одни. — Как я могу спустить такую хню на тормозах! — тихо кричал.

— Я никогда тебе не изменяла. У тебя нет оснований не доверять мне. Но в любом случае — у нас временный брак. Фиктивный.

— Больше нет, Геля. Вчера мы переступили черту. Я этого не забуду. Слишком хочу тебя, жена.

— Я тоже хочу, — смело встретила его взгляд. — Поэтому предлагаю в наш фиктивный брак внести изменения. Нам обоим нужен секс для здоровья. Только у меня условие.

— Какое же? — вкрадчиво спросил, подбираясь ближе. Тимура приглашать дважды не нужно.

— Никаких других женщин. Если ты спишь со мной, то больше никого. Я должна быть единственной. Подходит?

— Ты для меня всегда была единственной, — и обхватил за бедра, на столешницу усадил, сорвал водолазку и поцелуем впился в шею.

— Врешь, Тим, — сказала не без горечи.

— Ангелина, — посмотрел прямо в глаза, — я очень виноват перед тобой. И я совсем не святой. Но в жизни я любил только одну женщину. Это ты, — и поцеловал в губы. Я поверила ему. Не простила, но поверила.