В поисках подсказки смотрю на Риту. Она была рядом постоянно, и, если ошибаюсь, прямо сейчас меня поправит. Но подружка отрицательно качает головой.

Я же уверенно произношу:

– Мне ничего не передавали, – а после добавляю. – Я бы непременно позвонила, чтобы поговорить о папе. Мне по сути, кроме Назаровых, – киваю на внимательно слушающих наш разговор друзей, – и поговорить о нем не с кем было.

– Да уж… понимаю… Игорь закрытым был, но тебя и внуков безумно любил. Нелепая авария, – морщится Сергей Владимирович. – Плохая погода, не справился с управлением…

– Или кто-то помог не справиться, – раздается у меня из-за плеча знакомый дерзкий голос.

Разворачиваемся назад одновременно.

– Добрый вечер всем. Прошу прощения за опоздание.

Митина в строгом, но элегантном платье стального цвета, подчеркивающем ее идеальную фигуру, с осанкой королевы и загадочной улыбкой на губах, неторопливо осматривает нашу компанию.

Глава 32

ОЛЕСЯ

– Привет, – произносим с Ритой практически в унисон, улыбаясь, если еще не подруге, то уже точно очень хорошей знакомой, сумевшей завоевать доверие с первых дней общения.

– Знакомьтесь, Митина Ирина Николаевна – самый лучший адвокат Санкт-Петербурга. По просьбе Романа она прилетела в наш город, чтобы вести моё бракоразводное дело. И о-о-очень в этом преуспела, – добавляю от себя.

В моих словах нет ни капли лести, одна неприкрытая суть. Подобранная мне Ромой маленькая, миленькая и с виду совершенно безобидная женщина является еще тем хватким бультерьером из разряда: сунь палец в рот, руку по локоть отгрызет и на голову позарится.

Чумовая красотка, быть в числе друзей которой – великое благо, а среди врагов – великая глупость.

Такую никогда не подкупишь деньгами, хрен напугаешь сложностями и угрозами и фиг развернешь в сторону северной столицы, если она решила остаться в Сочи. Вот уж где и Киров, и Баринов потерпели полное и безоговорочное фиаско, решив от нее избавиться.

Мало того, что обломались, так еще и разозлили. Сильно. Это моя адвокат уже сама за рюмкой чая в пятницу вечером поведала.

Кстати, смотрю на ее лицо и тихонько радуюсь, что синяк на скуле и припухлость на виске практически сошли на нет и не бросаются в глаза, если не приглядываться в упор. До сих пор страшно, когда вспоминаю ее слова про подстроенную аварию.

И, к слову, что она сказала про аварию отца?

Сейчас не время, но позже обязательно расспрошу подробнее.

– Спасибо, Олесь, за высокую оценку, – откликается Ирина с неизменно лукавой улыбкой, – но лучшим в нашем городе многие годы был и до сих пор остается вот этот грозный мужчина. Знакомьтесь, Самков Михаил Валентинович.

Только в этот момент я обращаю внимание, что маленькая ладошка Митиной практически утопает в большой руке высокого поджарого брюнета с седыми висками и такими пронзительно внимательными глазами, что кажется, будто он не просто на тебя смотрит, а всю подноготную считывает. Где? С кем? Когда? И как? И даже улыбка на губах не делает его обычным рубахой-парнем.

Вот уж нет! Еще одна опасная акула! Только если Ирина – обычная тигровая, то Михаил – явный кархародон. И этим гордится.

Совсем не удивляюсь, узнав, что Роман и Сергей Владимирович с Самковым давно и плотно знакомы. Еще по Питеру, где оба раньше жили. И имели с адвокатом несколько совместных проектов.

А вот остальные мы только пребываем в процессе знакомства, но и его прерывают.

– Сергей Владимирович, какие люди! Давно не виделись! Очень и очень рад встрече!

По коже будто кусочком льда проводят. Волоски на руках становятся дыбом. Грудная клетка напрягается, дыхание сбивается.

Оборачиваясь, я прекрасно знаю, кого в следующую секунду увижу.

– Добрый вечер, Сергей Борисович, – откликается Зотов-старший.

И я совсем не узнаю его голос. Куда пропала вся мягкость? Куда исчезли мимические морщинки вокруг глаз при улыбке?

Глядя в этот момент на отца Романа, меньше всего верится, что вечер действительно добрый. Скорее уж наоборот.

Губы поджаты. В голосе холод. В глазах стужа. Но протянутую руку он все же пусть с небольшим запозданием, но пожимает.

Зато Назаров нет. Игнорирует. Как и слова поздравления, кинутые вроде как между делом.

– Олег, с днем рождения!

– Ага, спасибо.

– Рита, хорошо выглядишь.

– Не сомневаюсь.

Новая попытка моего пока-муженька завести разговор с нашей компанией в лице Маргоши тоже бесславно проваливается.

И вот тогда Киров переводит внимание на меня. На губах расцветает широкая ехидная улыбка, в глазах вспыхивает превосходство, в теле – расслабленность и леность.

– Олеся, – притискивает к своему боку любовницу, будто сомневается, что раньше я ее не разглядела. Показательно медленно к ней склоняется, заглядывает в откровенно пошлое декольте и облизывается.

Та в ответ довольно улыбается.

Банальщина.

– Кажется, здесь воняет, – морщу нос, осматривая противную парочку. – Чем-то тухлым.

Если Сергей рассчитывал меня смутить или поиграть на нервах, зря старался. Я среди друзей, и на все его выверты мне совершенно плевать.

Особенно когда Рома обнимает за талию и, словно завораживая, вычерчивает на пояснице непонятные фигуры большим пальцем. Еще и виска губами касается, шепча лишь для меня:

– Я с тобой.

Контраст на контрасте.

Говно и золото.

– А ведь точно, воняет, – Митина неожиданно тоже вступает в разговор. Она решительно придвигается к Иванцовой, шумно втягивает возле нее воздух, затем еще раз, после чего кривится: – Фу, и я даже знаю, от кого.

– И я тоже, – поддакивает ей Ритуля, глядя с вызовом на Кирова.

Кажется, в этот момент Полиночка в голос ахает, а Сереженька, не сдержавшись, скрипит зубами. Однако, сдаваться не спешит:

– Сергей Владимирович, позвольте вам представить мою…

– Не стоит, Сергей Борисович. Я с особами с низкой социальной ответственностью предпочитаю ни в каком виде не контактировать.

– Что? – прорезается голосок у главбухши. – С кем? С ке-е-ем?

– Боже, Киров, ты что ей диплом в переходе метро купил? А хоть школу она сама закончила? – не выдерживаю. – Милая Полиночка. Для особо неумных, женщина с низкой социальной ответственностью – это шлюха, блудница, шваль, путана, потаскуха. Выбирайте сами, что вам ближе.

Зреет. Зреет. Дозрела.

– Да как вы смеете меня оскорблять?! – взвизгивает, теряя облик гламурной павы и превращаясь в обычную дворовую девку.

На нашу компанию постепенно начинают оборачиваться. Кто-то хмурится, кто-то поглядывает с интересом и улыбкой. Еще бы, когда так экспрессивно музыку, играющую на танцполе, перекрикивают.

– У нас с Сережей любовь!

На дурость хочется закатить глаза, но я держусь.

Зато Ритуля жжет:

– И любовь одна на двоих, и трихомониаз тоже? – интересуется невинно, явно кидая вопрос наугад. И следом продолжает. – Ах нет, ЗППП у вас не на двоих. На троих! Как же я забыла, что Сережка еще Светку заразил… пару-тройку недель назад.

– Что?

Побледнев, Полина моментально подтверждает, что о болячке в курсе.

Зато нахмурившийся Киров похоже пребывает в незнании. Вот сюрприз-то мужику будет! Жаль, не поржу, когда его обрадуют симптомом.

– Какая Светка? – сипит между тем девица.

– Любовница моего мужа… номер два, – с улыбкой провожу ликбез любовницы номер один. – У Лапиной, если что, к Сергею тоже любовь без границ. И до гроба. Так что, если вдруг твой любовник загуляет, ищи его у Светки.

– Кстати, могу номерок подкинуть, пока не удалила, – добивает Назарова с самым серьезным видом. – Дать?

Митина, не сдержавшись, уже во всю ржет в голос, уткнувшись в плечо своего спутника. Остальные мужчины как-то странно отводят глаза, закусывая губы. Даже Ромка сзади нет-нет, да подергивается.

А Сережа… Сережа кипит!

Рожа красная. Кулаки белые. Ноздри как у одуревшей после гонки скаковой лошади раздуваются. Того гляди, пена изо рта пойдет.