— Я не хотел тебя напугать, — говорит Грант более мягким тоном. Он искоса смотрит на меня. — Просто имеет смысл перестраховаться и быть готовым.

— Конечно, это так. Я не испугалась.

— Ага.

Я корчу гримасу в ответ на его сухой тон и не отвечаю.

***

Дорога до точки оставления сообщений занимает около пятидесяти минут; оно находится в руинах старой заправочной станции. Я помогаю Гранту поднять опрокинутый холодильник для напитков, чтобы он мог засунуть под него свою записку, и тогда наша миссия выполнена.

— Ну, это было достаточно просто, — я тыльной стороной ладони вытираю легкий слой пота со лба. Сегодня на улице теплее.

— Я же говорил тебе, что это работа для одного человека.

— Может, я просто хотела выехать. Ты думаешь, мне нравится быть запертой в одном месте на всю оставшуюся жизнь?

— Нет. Я уверен, тебе это не нравится, — его тон и выражение лица спокойны. — Но так безопаснее.

— Мы должны найти баланс между безопасностью и качеством жизни. Я была бы в большей безопасности, если бы никогда не покидала свою квартиру в бункере, но ты же не думаешь, что так можно жить?

— Никто не ожидает такого от тебя.

— Я просто говорю. Должен быть баланс. И, возможно, для тебя тоже не так уж безопасно брать и уезжать, когда захочешь, без какой-либо поддержки или защиты.

— Я всегда езжу на этом джипе. Он бронированный. Пуленепробиваемый. Иначе я бы не выезжал один.

Я хмуро смотрю на него, главным образом потому, что меня раздражает, что у него всегда есть разумные ответы на мои законные упреки.

Грант почти, почти улыбается.

— Придурок, — бормочу я.

— Что на тебя сегодня нашло? — он не выглядит сердитым или раздраженным. На его лице читается вопрос и легкое удивление. Это более мягкое чувство, чем я обычно вижу в нем, и мне это не может не нравиться.

Мы возвращались к джипу, и теперь Грант наклоняется, чтобы достать с заднего сиденья две бутылки воды. Он бросает мне одну, и я с благодарностью ловлю ее.

Сделав большой глоток, я отвечаю на его вопрос.

— В смысле, что на меня нашло?

— Я не знаю. Ты просто кажешься… — он пожимает плечами. — Обычно ты не такая агрессивная.

— Агрессивная? — я не уверена, почему воспринимаю это как оскорбление, но ощущается именно так.

— Дерзкая?

— Это еще хуже! Котята очень дерзкие. Но не я. В любом случае, на самом деле я не веду себя как-то иначе. Это обычная я. Может, я просто начинаю терять терпение.

Грант прислонился к джипу, периодически отхлебывая из своей бутылки с водой. Он вспотел еще сильнее, чем я. На его серой футболке есть пара пятен пота. Его поношенные джинсы низко сидят на бедрах, а в голубых глазах поблескивает что-то. Что-то, что мне кажется во многом похожим на вызов.

— Из-за чего ты теряешь терпение?

И вот это становится последней каплей. Этот вопрос. Этот взгляд.

— Из-за тебя, — я преодолеваю расстояние между нами, протягиваю руку, чтобы притянуть его голову вниз, и крепко целую.

Грант замирает на несколько мгновений, явно застигнутый врасплох… но вскоре он отвечает. Он напрягается, обнимает меня одной рукой, а другой обхватывает мой затылок, чтобы удержать на месте. Он углубляет поцелуй почти яростно, и от этого у меня перехватывает дыхание, а в голове все гудит от чувств.

Затем внезапно он отпускает меня, отступает на шаг и пристально смотрит на меня. Он дышит так же шумно, как и я.

Мгновение никто из нас ничего не говорит.

— Ты действительно этого хочешь? — спрашивает наконец Грант, мягко и грубо. Его тело настолько напряжено, что я вижу, как слабо подрагивают мускулы на его челюсти и руках.

Вместо того чтобы ответить словами, я стягиваю через голову свою маленькую белую футболку. Под ней на мне поношенный лифчик, но он почти не скрывает форму моей груди и бледность кожи.

Грант пожирает мое тело горячим взглядом, прежде чем снова сфокусироваться на моем лице.

— Только не на открытой местности. Я буду слишком отвлечен, чтобы следить за опасностью, — он кивает в сторону машины. — Придется обойтись пассажирским сиденьем.

Он обходит машину, чтобы открыть дверь со стороны пассажира, явно ожидая, что я последую за ним. Затем хватает свою футболку сзади и стягивает ее через голову. У меня не так много времени, чтобы полюбоваться этим зрелищем, потому что он расстегивает кобуру с пистолетом и расстегивает джинсы.

— Снимай остальную одежду, принцесса.

Не знаю почему, но грубоватая властность в его тоне действительно заводит меня. Возбуждение так быстро нарастает у меня между ног, что это почти причиняет боль.

— Извини, — добавляет Грант, когда я не начинаю действовать немедленно. — Но если ты хочешь, чтобы все было медленно и нежно, нам придется подождать, пока у нас не будет доступа к кровати.

— Я не хочу, чтобы это было медленно и нежно, — я расстегиваю лифчик и стягиваю его с груди, а затем снимаю обувь и стягиваю джинсы. Странно делать это снаружи, на свежем воздухе, но в то же время это до смешного возбуждает.

Грант уже разделся до нижнего белья и садится внутрь, на сиденье. Когда я раздеваюсь, он протягивает ко мне руку.

— Забирайся на меня сверху. Я должен закрыть эту дверь.

Я подчиняюсь, позволяя ему затащить меня на пассажирское сиденье джипа, а потом он закрывает дверь и запирает ее на замок.

Внутри душно, потому что окна закрыты, но сейчас это не имеет значения. Мне требуется минутка, чтобы устроиться на нем сверху, обхватив ногами его бедра.

— Вот так, — бормочет Грант. Его большие руки обхватывают мою попку, направляя меня в нужное положение. — Именно так.

Я подумываю о том, чтобы поцеловать его снова, так как его лицо очень близко к моему, но он приподнимает верхнюю часть моего тела ровно настолько, чтобы взять мою грудь в рот.

Я задыхаюсь, когда он сжимает сосок губами. Затем выгибаю спину, когда он обводит его своим языком. Он продолжает дразнить его с грубоватым мастерством, и стимуляция посылает волны острого удовольствия прямо в мою киску, а потом Грант двигается и делает то же самое со второй грудью.

Вскоре я издаю постыдно беспомощные звуки и ерзаю у него на коленях, пытаясь добиться трения там, где мне это нужно.

— Пожалуйста, — умоляю я, когда возбуждение становится слишком сильным. — Пожалуйста, Грант. Пожалуйста.

Он выпускает мою грудь изо рта и смотрит на меня жадным, собственническим взглядом, который приводит меня в трепет.

— Черт. Ты самая горячая штучка, которую я когда-либо знал.

Это не самый изящный или романтичный комплимент, но на меня он все равно действует. Я раскраснелась от удовольствия и жара… румянец заливает меня до самой груди.

Грант продолжает держать меня за задницу одной рукой, но другой трогает меня между ног. Он раскрывает меня и вводит один палец до упора внутрь, заставляя меня снова выгнуться назад и издать протяжный стон.

— Ты такая мокрая. Такая горячая, влажная и тугая.

— Да, — шиплю я, откидывая голову назад и бесстыдно пытаясь оседлать его палец.

— Посмотри на себя. Вот-вот уже кончишь.

— Да, — я издаю глупый всхлипывающий звук, когда Грант более целенаправленно двигает пальцем, надавливая на мою точку G. — Да!

Прежде чем я осознаю, что этого следует ожидать — прежде чем я даже осознаю, что это возможно — я кончаю волной удовольствия и серией содрогающихся спазмов.

— Хорошая девочка, — бормочет Грант, все еще двигая пальцем сквозь мои сокращения и крепче сжимая руку на моей ягодице. — Ты так сильно этого хочешь, не так ли?

Я пытаюсь ответить хныкающим «Угу, угу-угу», покачиваясь над ним, переживая кульминацию, а затем падаю вперед, когда мое тело восхитительно смягчается. Он освобождает одну руку, чтобы обхватить меня ею, пока я не отдышусь и не выпрямлюсь.

Он выглядит очень довольным собой, когда я смотрю в его лицо.

— Не будь мудаком, — говорю я ему.