Мне безумно стыдно из-за случившегося. Как было бы хорошо, если бы это он был пьян в ту ночь, а не я. И память ему напрочь отшибло, а не мне.

Отворачиваюсь к окну, прикрываю глаза. Нужно просто выдержать это испытание. И извиниться. Объясниться как-то с ним.

Прибыв на место, Максим открыл багажник, достал мой чемодан и поставил его на асфальт. Манерами он не отличался. По крайней мере со мной. Чемодан по ступенькам пришлось тащить самой.

В лифте я не выдерживаю напряжения и решаюсь заговорить:

– М-максим… – заикаюсь, так как не знаю его отчества. – Я хотела бы извиниться за…

– Не нужно, – перебивает он сухо, не глядя на меня. – Но надеюсь, ты помнишь о том, что я тебе говорил?

Он внезапно поднимает взгляд прямо на меня. Смотрит мне в глаза так, что хочется зажмуриться. Чувствую себя ничтожеством рядом с ним. Его энергетика давит и подчиняет. Он – лев, царь зверей, а я всего лишь муравей, который весь день суетится и пытается выполнить свою работу.

– Держись подальше от моей дочери. Пока она не подружилась с тобой, у нас не было никаких проблем. Выпивающая подружка, которой даже жить негде – не тот человек, с которым должна общаться моя дочь и брать пример.

Его слова меня возмущают.

– Не всем суждено родиться в богатой семье, поэтому мне приходится жить в общежитии и подвергаться ложным обвинениям. И у меня нет влиятельного отца, который бы за меня заступился, – гневно произношу я.

Желания оставаться в его квартире больше нет. Створки лифта не успевают открыться, как я жму на кнопку первого этажа, и мы спускаемся вниз.

– Нам на четырнадцатый, – спокойно произносит он, спрятав руки в карманы черных брюк.

– Я передумала. Не хочу злоупотреблять вашей добротой. Поеду на электричке домой, – отворачиваюсь от него.

Слышу его усмешку. В поле моего зрения появляется мужская рука. Он останавливает лифт, и я пугаюсь. Что он задумал?

Максим берет меня за плечи и резко разворачивает к себе.

Смотрит мне в глаза.

Зол.

– Послушай меня, я сам воспитал дочь, поэтому вот эти истерики на меня вообще не действуют, я их тысячи за эти годы повидал. Я помогаю тебе сейчас лишь потому, что причиной того, что тебя из общаги поперли, стал я. Я ведь правильно понимаю, видео со мной разлетелось по универу?

Он ждет ответа, я ни слова не произношу. Даже не киваю.

– Поэтому, Мария, перестань строить из себя обиженку и воспользуйся моей добротой. Но о дружбе с моей дочерью забудь.

– И как я, по-вашему, должна это сделать? Из университета отчислиться? Не дождетесь! Я туда с таким трудом поступила, – выплевываю ему в лицо.

Он делает глубокий вдох. Ощущение, словно едва контролирует себя и находится на грани срыва.

– Просто игнорируй ее, поняла?

Я киваю. Просто для того, чтобы он от меня отстал. И чтобы выбраться из этого тесного и душного лифта, в котором мы с ним находимся слишком близко друг к другу.

Мой взгляд падает на его губы, и я сразу же вспоминаю, как поцеловала его. Сама. Какой позор! Конечно, он не хочет, чтобы я с его дочкой дружила. Ведь когда мы впервые увиделись, я была пьяна и бросилась с поцелуями на незнакомого взрослого мужика.

Максим жмет на четырнадцатый этаж, и лифт снова начинает двигаться.

Мы подходим к двери квартиры, Максим открывает её и пропускает меня внутрь.

– Можешь остаться здесь, пока не решишь свои проблемы с жильем. Если возникнут вопросы, спустись вниз к администратору, она все подскажет. За коммуналку платить не нужно, этим занимается моя помощница, – говорит он, протягивая мне ключи.

Я взглянула на него, пытаясь прочитать что-то в его выражении лица, но тщетно. Он казался статуей, лишённой каких-либо эмоций.

– Спасибо за помощь, – прошептала я, чувствуя себя неловко и одновременно благодарно за предоставленное убежище. – И все же я хотела объясниться, – набираюсь смелости, потому что мне невыносимо, что отец моей подруги считает меня чуть ли не шлюхой. – В тот день мне что-то подсыпали в стакан, поэтому я была не в себе и почти ничего не помню. Надеюсь, я не сказала и не сделала ничего такого, – краснею в этот момент до кончиков ушей. – Но если все же сказала или сделала, прошу меня простить. Я себя абсолютно не контролировала. Я даже не помнила, кто подвез меня до общаги. Только сегодня, когда увидела вас, поняла, что это были вы…

Я замолкаю, жду вердикта, но мужчине, кажется, абсолютно плевать на мои слова. Он уже сам сделал все выводы.

– Давай я покажу тебе, как работает сигнализация, – его голос спокойный и деловой.

Я последовала за ним к панели управления сигнализацией. Он объяснил, как включать и выключать систему. Я старалась запомнить каждое его движение, но моё внимание было рассеянным. Я не могла не замечать его уверенных движений, спокойствия и мужественности, что ещё больше усиливало моё восхищение.

Стоя рядом с ним, я понимала, как сильно жалею, что он – отец Оли и настолько старше меня. Его харизма, сила, уверенность в себе – всё это притягивало меня, но одновременно напоминало о том, что между нами огромная пропасть.

– Понятно? – его вопрос вывел меня из задумчивости.

– Да, всё понятно. Спасибо, – ответила я, стараясь скрыть своё смятение. – Сейчас запишу только пароль от сигнализации, потому что боюсь забыть.

Я достаю из кармана свой побитый телефон, пытаюсь его разблокировать, но тщетно. Похоже, он дожил свое.

– Черт, – ругаюсь, ощущая неловкость.

Максим внезапно вырывает из моих рук телефон. Рассматривает его, подбрасывает в воздух.

– Что это вообще за раритет? Как им можно пользоваться? Неужели не смогла выпросить у парня что-то получше? Ты ведь девочка красивая, стоит несколько раз улыбнуться, поморгать, и у тебя будет не только новый телефон, – насмехается он надо мной.

– У меня нет парня, – произношу, сжав с силой кулаки.

Почему-то в этот момент захотелось расплакаться. Стоя перед Алмазовым, чувствую себя такой жалкой в сравнении с ним и его дочкой. Дорогая машина, квартира, дом, гаджеты последней модели, дорогие шмотки – для них это обычные, повседневные вещи, но не для меня. Я себе даже телефон такой, как у Оли, позволить не могу.

И словно прочитав мои мысли, Алмазов решил добить меня:

– Кстати, а это не кофта Оли из лимитированной коллекции, которую я ей в Дубае купил? – хмурится он, и я вспыхиваю от смущения и стыда. Хочется снять с себя кофту и выбросить, сделав вид, что ее на мне не было.

– Я… э-э-э… – заикаюсь, не зная, что сказать. Потому что эту кофту мне и в самом деле отдала Оля, сказав, что она ей разонравилась. Но после слов Максима я поняла, что стоит она явно больше того телефона, что я присмотрела себе взамен старого.

– Я воспитал дочь слишком добросердечной, – качает он головой, протягивает обратно мой старенький телефон. – Узнаю, что парней сюда водила, выброшу на улицу, несмотря на просьбы Оли. Поняла? – добавляет он, уже поворачиваясь к двери.

– У меня нет парня! – повторяю еще раз. Выкрикиваю сгоряча. Не должна оправдываться перед ним, но все равно это делаю.

Когда за Алмазовым закрывается дверь, я остаюсь стоять на месте, пытаясь вместить в голове все эмоции и мысли, что вихрем пронеслись через меня. Первым делом стягиваю с себя злосчастную кофту, а потом решаю осмотреться.

После ухода Максима я всё ещё ощущаю на себе тяжесть его слов и взглядов. С трудом отмираю и осматриваю квартиру. Пространство было огромным, и каждая комната казалась страницей из журнала о дизайне. Но особенно меня поразила кухня.

Современная и сверкающая, она была оснащена последними кухонными инновациями. Остров в центре кухни с его гладкой мраморной столешницей был идеальным местом для приготовления пищи. Все здесь выглядело нетронутым, словно только-только закончился ремонт. Уверена, здесь и в самом деле ни разу не готовили. Вспоминаю, что Олька говорила о том, что в этой квартире жила любовница ее отца. А возможно, и не одна…

От этой новости настроение почему-то опускается еще ниже.