– О тебе написали в университетском паблике. И видео выложили. Вот, – протягивает мне телефон.

У меня руки начинают дрожать. Если о ком-нибудь написали в этой помойке, то ничего хорошего ждать не стоит.

Я пробегаюсь по строчкам поста и чувствую, как нарастает паника. Грудь сжимает спазмом. Все смешки и взгляды студентов наконец-то приобретают смысл.

«Маша Самойлова, прилежная студентка и отличница медицинского университета, спит с богатыми мужиками за деньги». Вот в чем смысл длиннющего поста. Это если смягчить его.

И это прочитали уже тысяча сто человек.

Я с ужасом поднимаю взгляд и смотрю на одногруппников. Они все верят в то, что там написано.

Там даже есть видео. Как меня пьяную мужчина ведет к своей машине.

Это было в субботу на вечеринке. Вот как я попала домой. Но я почти ничего не помню. Мужчину на видео даже не разглядеть.

Я резко поднимаюсь со своего места. На глазах проступают слезы.

– Да не переживай ты так, Самойлова, многие девушки себе так на жизнь зарабатывают. Соблазняют богатых мужиков и тянут из них деньги.

Слушать этот бред больше сил нет. Оправдываться бесполезно.

– Спасибо, – произношу мертвым голосом, отдавая телефон Ане.

Из аудитории сбегаю в прямом смысле этого слова. Заскакиваю в женский туалет. Пытаюсь выровнять дыхание, но не получается. От волнения и паники задыхаюсь.

Вся дрожу, словно в помещении минусовая температура. Пытаюсь собрать мысли воедино. Нужно что-то сделать, пока это не пошло дальше.

На ум приходит только одно.

Достаю из сумочки телефон, он все еще отключен. Выдергиваю шнур от пауэрбанка и роняю телефон прямо на пол. На экране образуется огромная трещина.

– О, нет, – уже не могу контролировать себя. Реву, не сдерживаясь. Словно разбитый телефон стал моей последней каплей.

К счастью, мне удается открыть записную книжку и найти Стаса.

Это мой одноклассник, мы до сих пор общаемся. Он уже успел закончить академию, пока я три года пыталась поступить в универ безрезультатно и в итоге оказалась самой старшей на курсе.

– Что-то срочное, Самойлова? Я немного занят, – берет он трубку.

– Да, Стас, очень срочное, – всхлипывая, произношу.

– Ты плачешь? Маш, что случилось? – его голос становится обеспокоенным.

– Стас, у меня просьба есть. Скажи, можно как-то убрать пост из университетского паблика? Там… там обо мне написали. Только это неправда все.

– Успокойся, Самойлова. Скинь мне ссылку, я все сделаю. Это не займет много времени. Не думаю, что у них там стоит суперзащита.

– Спасибо тебе. Я сейчас… сейчас все сброшу.

Отключаюсь, не с первого раза удается зайти в браузер, чтобы скопировать ссылку Стасу.

Когда отправляю ему, немного успокаиваюсь. Это ведь быстро забудут, правда? Вот в прошлом году Алинка из нашей группы роман с преподом закрутила. Их застукали прямо в аудитории. Конечно, преподавателя уволили, но посудачили с недельку и больше не вспоминали.

Да, все хорошо будет. Стас быстро удалит этот кошмар, и через пару дней об этом все забудут. А я попрошу Олю, чтобы со справкой мне помогла, и сделаю вид, что заболела, чтобы пересидеть бурю.

Я возвращаюсь в общежитие, чувствуя себя на грани срыва. Мои шаги тяжелые, в голове крутятся слова однокурсников. Я надеюсь скрыться в своей комнате, но вместо этого меня встречает весточка от коменданта.

– Маша Самойлова, к коменданту, – грубо сообщает студент у входа.

Я иду к кабинету коменданта с тяжелым сердцем, предчувствуя неприятности. Потому что эта женщина к себе просто так никого не вызывает.

Кабинет Юлии Николаевны всегда казался мне мрачным и угрюмым, как и она сама. Поговаривают, что до того, как прийти работать в студенческое общежитие, она работала в женской колонии. Но я ни капли не удивлюсь, если эти слухи окажутся правдой. Этой крайне неприятной женщине лучше не показываться на глаза лишний раз.

Я замираю на пороге, комендант встречает меня холодным презрением.

– Самойлова, я слышала о твоих подвигах, – начинает она, не давая мне возразить. – Собирай вещи, и чтобы до вечера тебя не было в общежитии.

Я пытаюсь что-то возразить, но комендант не слушает.

– Я не допущу, чтобы такие, как ты, портили репутацию этого учреждения. Это – позор, – говорит она с ненавистью. – Мне уже звонили обеспокоенные родители некоторых студентов, боятся, что такие, как ты, плохо повлияют на их дочерей.

Мое лицо горит от стыда. Как объяснить всем, что это неправда? Да и кто поверит вообще?

– Послушайте, это все какое-то недоразумение. Ведь…

– Ты меня плохо расслышала? – не дает мне договорить Юлия Николаевна. – Если да, тогда, так и быть, повторю: чтобы через час тебя здесь не было!

Она так кричит, что я невольно вся сжимаюсь.

– Но мне некуда идти, – едва сдерживая слезы, выдавливаю я из себя.

– У тебя же есть богатый ухажер, неужели не позаботится о тебе? – грубо отвечает она, усмехаясь. Такое ощущение, что у нее личная неприязнь ко всем девушкам, которые в жизни хорошо устроились.

Я выхожу из кабинета, чувствуя себя полностью разбитой. В своей комнате я начинаю собирать вещи, пытаясь не думать о происходящем. Открываю чемодан и скидываю туда одежду и тетради. Ничего не помещается, и мне приходится высыпать все на пол и начать заново аккуратно складывать.

Сидя на кровати, я смотрю на чемодан. Куда теперь? Родительский дом находится слишком далеко, чтобы каждый день ездить на учебу и назад, денег на квартиру у меня нет, а обратиться особо не к кому. Разве что в очередной раз побеспокоить Олю. Я достаю телефон с треснувшим экраном и набираю ее номер.

– Оль, привет, ты не занята? – начинаю я, стараясь сдержать слезы.

– Мы только что закончили обедать. То еще событие. Папа с мамой успели раз двести поцапаться. К счастью, мама завтра уезжает, и уговорить отца перевести меня в универ за границу ей не удалось, – тяжело вздыхает она.

– Ты, я так понимаю, в университетский паблик еще не заходила? – спрашиваю, затаив дыхание.

– Да когда? Мне весь день запрещено было пялиться в телефон. У меня, знаешь ли, очень строгая мать.

– Ясно. Мне нужна твоя помощь, Оль. Можно я приеду к тебе сейчас? Ты же не с мамой уже? Мне больше негде остановиться. Меня из общаги выгнали…

Слезы вырываются наружу, я жду ответа Оли, надеясь, что она сможет мне помочь.

После кажущейся бесконечной поездки на такси я наконец прибыла к дому Оли. Стараясь сдержать слёзы, я вышла из машины, потянув за собой чемодан. Олька встретила меня на пороге. Её глаза были полны волнения.

– Маш, ты в порядке? – встревожено спросила она, заметив моё состояние. – Что вообще случилось? Почему тебя выперли из общаги?

– Да просто… Это всё просто отвратительно. И безумно глупо… – начала я, но голос мой дрожал.

Оля провела меня в гостиную и усадила на диван. Она посмотрела на меня с недоумением и тревогой.

– Так что произошло, Маш? Рассказывай. И что за видео? – спросила она.

– Друг уже удалил его, я не могу показать… Но там было видно, как меня какой-то мужчина уводит с вечеринки. Я почти ничего не помню, – объясняю я, массируя виски. Из-за этого всего безумно разболелась голова. Вкратце рассказываю обо всем, что сегодня произошло.

– Вот же уроды! Если узнаю, кто это сделал, голову откручу! Я считаю, нужно написать жалобу на комендантшу! Она не имеет права выселять тебя из-за каких-то слухов и видео сомнительного происхождения! – горячо заявляет Олька.

– Бесполезно, – произношу безнадежно. – Я теперь переживаю, как бы меня к декану не вызвали.

Подруга качает головой, ходит туда-сюда передо мной, о чем-то думает.

– А кто тот мужчина? Ну, который тебя в тачку свою посадил. Ты его знаешь? – интересуется Оля.

Я качаю головой.

– Не знаю и вообще не помню, как он выглядит. Я тогда в ужасном состоянии была. Он просто помог мне той ночью… Но теперь из-за этого видео все думают…