Когда я потом спросила, почему, даже не стал юлить.

— Дети слишком хорошо различают фальшь, котенок. И я чувствую себя с ними последним мудаком, потому что на самом деле не ощущаю ни умиления, ни внимания, которого от меня ждут окружающие. Эти дети и так настрадались, они не заслуживают подобного отношения.

Тогда я восхитилась мужем, его честностью, а теперь понимаю, что он в самом деле проявил невиданную щедрость и благородство. На меня подобное уже не распространялось.

Но его отношение к Лале ставит меня в тупик. Ему действительно не мешает ее болтовня, а ведь наша девочка умеет заговорить до умопомрачения.

Бедная тетя Фирузе иногда не выдерживала и просила ее помолчать. У них даже игра была специальная в молчанку, на время. Они ставили песочные часы, и пока песок пересыпался с колбы в колбу, нельзя было произносить ни звука.

Кстати, о Фирузе. Я несколько раз заходила справиться о ее здоровье. И каждый раз Фирузе принималась стонать и жаловаться, как ей плохо. Но я лично слышала, как она говорила по телефону с сестрой и рассказывала, что чувствует себя отменно.

Я не подслушивала, просто дверь на балкон была открыта, а тетя Фирузе говорила слишком громко. И вот прямо сейчас мне пришло в голову, не добрался ли до доброй тетушки наш целеустремленный и идущий напролом Батманов?

И снова я возвращаюсь в исходную точку. Какую цель преследует Дамир? Что ему от нас нужно? Он хотел, чтобы я осталась работать с Дамлой, так я осталась. И даже если Батманов в самом деле разводится с Жанной, это никак не оправдывает его вспыхнувшего интереса к чужому ребенку.

Забираю Лале из кабинета директора в конце рабочего дня. Надо все же поговорить с Дамиром. Если слухи пока еще не поползли, то это значит, что у новости просто довольно медленный разбег. А значит ее общая масса побьет все рекорды. И когда она понесется в люди, скорость распространения будет не меньше сверхзвуковой.

Местный менталитет непримирим к женщинам, которые разбивают чужие семьи. Я не хочу, чтобы развод Дамира отразился на мне и испортил мне репутацию. Но еще больше, я не хочу, чтобы этот слух испортил жизнь Лале.

— Мам, а дядя Дамил нас плигласил в гости, — хвастается дочь, и я обмираю. — Мы же пойдем, плавда?

Она дергает меня за руку, а я не знаю, что сказать.

— Мы не можем идти к нему, Лале, — подбираю правильные слова. — Господин Батманов мой начальник, я не могу ходить к нему в гости.

— А я? Я могу. Он мой длуг, — убежденно говорит малышка.

— Лале, — присаживаюсь на корточки перед дочкой, — господин Батманов женат, и если его жена узнает, что к нему в гости приходят девушки пока ее нет, ей это не понравится.

Дочка хмурится, но внезапно ее лицо озаряется радостью, глазки вспыхивают, и она прижимает ладошки к щекам.

— Ой, Атеш! Мам, смотли, Атеш! — она срывается с места и бежит к высокому молодому мужчине. — Ты плиехал!

Я не скрываю удивления, но и радость не прячу.

Атеш уже не тот юный паренек, для которого я сдала кровь пять лет назад. Сейчас это жгучий красавец с пронзительными черными глазами и потрясающей фигурой, которого я считаю братом. А Лале до недавнего времени на полном серьезе собиралась за него замуж, пока на горизонте не появился Дамир.

Атеш подхватывает Лале на руки, она радостно смеется. Вдруг затылок опаляет жаром, непроизвольно оглядываюсь и натыкаюсь на полыхающий взгляд Дамира.

— Моя маленькая принцесса! — Атеш подхватывает Лале на руки, в его глазах светится неподдельное восхищение.

Моя переменчивая девочка уже забыла, что собиралась замуж за Дамира, обнимает Атеша за шею, смеется. А пронзительный взгляд продолжает высверливать дыры в моем затылке.

Но сейчас это совсем не моя проблема. Подхожу к Атешу и обнимаю парня — я искренне рада его видеть. Не знаю, возможно, когда твою кровь вливают другому человеку, это действительно как-то отражается на отношениях. Но я испытываю к Атешу особенное чувство.

Это не любовь, по крайней мере совсем не то, что я переживала с Дамиром. И не благодарное уважение, как в случае с Эмиром Денизом.

Атеш Дениз мне просто дорог, если описать кратко. Никогда не забуду, когда мы впервые встретились. Меня пригласили в больничную палату, я вошла и увидела красивого мальчишку, который даже несмотря на смуглую загорелую кожу был слишком бледным.

Атеш моложе меня на два года, тогда ему было шестнадцать. Я подошла, села рядом и взяла его за руку. Эмир встал у меня за спиной.

При виде меня черные глаза мальчишки вспыхнули, лицо оживилось, он захотел подняться, но отец его остановил.

— Лежи, сынок, я привел к тебе Ясемин, это она спасла тебе жизнь. Теперь она твоя названная сестра.

— Мерхаба, Атеш-бей, — прошептала я, сглатывая подступивший к горлу комок.

— Здравствуй, Ясемин, — на чистейшем английском ответил Атеш, — я не знаю как выразить свою признательность и восхищение тем, какая прекрасная сестра у меня появилась.

Его глазах в самом деле светились восхищением, я все-таки расплакалась. И потому что гормоны, и еще представила, что было бы, пройди я тогда мимо.

Возможно, нужную группу крови доставили бы вертолетом, но все врачи в один голос повторяли, что счет шел на секунды. И не попади я тогда из-за Жанки в больницу, этот красивый парень не держал бы с такой нежностью на руках мою Лале. И не ловил бы каждое ее слово. Выходит, даже такие стервы как Осадчая иногда приносят пользу, когда дело касается спасения человеческих жизней.

— Ясемин, ты и так красавица, для меня загадка, как ты умудряешься с каждым разом казаться еще красивее? — Атеш смотрит на меня горящим взглядом, и моя интуиция подает несмелые сигналы.

Раньше для него я всегда была сестрой. Для него и для старшего сына Денизов Догана. Не то, чтобы это для меня было принципиально, но изменения я почувствовала в последнее время.

— Ты все придумываешь, брат Атеш! — смеюсь, но неуютное чувство не покидает. Или это потому, что с нас не сводит хмурого взгляда Батманов?

Вот уж чьи чувства меня интересуют меньше всего, так это Дамира.

— Как ты здесь оказался? — спрашиваю самого молодого Дениза.

— Соскучился, захотел увидеть тебя и вот этот маленький цветочек, — Атеш подбрасывает мою дочь, она заливисто хохочет.

— Не надо, Атеш, она тяжелая, — беру парня за руку.

— Кто, Лале? Это перышко? — смеется Дениз и снова ее подбрасывает.

Лале визжит от удовольствия, а я от испепеляющего взгляда Дамира уже должна валяться на земле догорающей головешкой. Точнее, мы оба с Атешем.

— Поужинаешь со мной, Ясемин? — Атеш одной рукой держит Лале, второй приобнимает меня за талию.

— А я? — обиженно складывает руки на груди Лале.

— И ты! Как же без тебя?

У меня были совсем другие планы, но конечно я готова их изменить ради названного брата.

— Ты остановился в гостинице?

— Нет, приехал сюда прямо из аэропорта. В отеле у меня бронь.

Точно, Денизы часто приезжают сюда по делам, и для них в отеле круглый год забронированы апартаменты.

— А ты надолго? — Лале берет его за уши и разворачивает к себе.

— Завтра с утра обратно, — отвечает Атеш и добавляет уже для меня, понизив голос: — Я хотел бы поговорить с тобой, Ясемин.

Лишний раз убеждаюсь в том, что интуиция меня не подводит.

— Хорошо, — киваю, — конечно, брат Атеш.

Он смотрит на меня, наклонив голову, явно хочет что-то сказать, но затем передумывает. А интуиция вопит сиреной, что разговор этот окажется для меня не совсем простым.

Мы садимся в автомобиль. Атеш водит сам, несмотря на то, что его долгое время преследовал страх перед машинами. Но теперь, глядя как уверенно этот молодой мужчина держит руль, я испытываю неожиданное чувство гордости.

Срабатывает и то, что я была одной из тех, с кем Атеш делился своими страхами. Он даже говорил, что боится остаться калекой, и на него не будут смотреть девушки.