Его напор такой уверенный и даже слегка агрессивный, что должен бы напугать меня, но мне это почему-то нравится.

Я наслаждаюсь его близостью, вдыхаю его родной и такой притягательный запах, ощущаю пальчиками его жесткие волосы на затылке.

Мне хочется, чтобы он целовал меня еще и еще, обнимал, прикасался, гладил…

— Лера, — он внезапно отстраняется, а его голос звучит хрипло сдавленно, — если ты хочешь уйти, то сейчас самое время.

Что? Я не хочу уходить!

Я смотрю на его прекрасное лицо, освещенное в темноте лишь лунным светом, проникающим сквозь открытое окно. Глаза горят, челюсти сжаты. Он такой красивый в этот момент, а я так сильно его люблю!

— Я… хочу остаться, — шепчу я.

Это смело. Очень смело, даже чересчур. Но ощущается как что-то очень правильное.

Так и должно быть. Мы ведь созданы друг для друга.

Глава 34

Когда я возвращаюсь с работы домой, меня ждет “сюрприз”.

Санька собирает чемоданы.

Оп-па!.. У меня сердце падает.

— Саш, что это значит? — требую я от нее ответа.

— Я решила пожить немного у папы, — отвечает она.

В голосе слышится раздражение. Понимаю, что ее уже накрутили.

— Почему? — сглатываю я.

— Мам! — она отрывается от сбора вещей, выпрямляется и сердито смотрит мне в глаза. — Зачем ты ставишь палки в колеса нашему с папой общению?

Что?

— Не ставила я никакие палки… — обалдеваю я.

Как же достали эти два манипулятора!

— Он мне сказал, ты запретила мне к нему приезжать! Только если он выгонит Верочку. Но куда он ее выгонит? Ты ведь понимаешь, что это нереально! Предлагаешь нам встречаться где-то в кафе по полчаса? Мам, тебе не кажется, что это чересчур?

Во так и знала, что буду виновата! Черт! А что нужно было делать? Любой вариант, какой бы я ни выбрала, проигрышный!

— Саня, послушай… — начинаю я.

Но она поднимает руки, останавливая меня.

— Мам, я тебя люблю. Очень. Но сейчас я хочу немного пожить у папы, ладно? Давай не будем ругаться.

Блин! Зажмуриваюсь, с трудом сдерживая эмоции. Считаю про себя до десяти, дышу.

Да пусть идет! Ничего я запретами не добьюсь. Такой возраст, что чем больше запрещаешь, тем больше протест.

Я вон — уже запретила Верочку. И вот — результат. Пусть попробует. Как бы ни было мне сложно, я должна ее отпустить. Так будет правильнее.

Конечно, я могу сейчас упереться и начать сопротивляться, но этим я лишь отдалю ее от себя. И рискую совсем разрушить отношения.

— Ладно, — выдыхаю я.

— Правда? — недоверчиво смотрит она на меня.

Санька явно не ожидала такого ответа.

— Угу. Попробуй. Не хочу насильно тебя удерживать. Если тебе там будет лучше…

Мне очень плохо, но я стараюсь не подавать вида.

Похоже, ты выиграл, Витя. А я проиграла. Ладно, главное, чтобы Саньке было хорошо. Не хочу, чтобы она стала разменной монетой в нашей войне.

Она уже в том возрасте, что и сама может решить, с кем хочет жить.

Я вовсе не уверена, что ежедневная рутина там, в розовом раю, будет такой же веселой и радостной, как ее демонстрировали в выходные. Впрочем, иногда нужно самому набить себе шишки.

Это я так себя успокаиваю. Надеюсь, что ей там не понравится.

А если понравится? Не хочу об этом думать.

— Тебе помочь? — спрашиваю я у дочери. — Синюю куртку возьми, а то вдруг снова похолодает.

Она смотрит на меня с сомнением. Так, словно ожидает, что я заору “шутка” и отберу у нее чемодан.

А я просто устала бороться с интригами. От войны этой устала. Я очень надеюсь, что моя дочка достаточно большая, чтобы все же разобраться в ситуации.

В крайнем случае, потребую ее возвращения домой.

— А что со школой? — интересуюсь я. — Она далековата от папиного дома.

— Верочка говорила, что она будет меня возить. Ну или папа.

О, класс! У Верочки и машина уже есть? У меня вот нет. И не было.

— Сейчас за тобой заедет папа?

— Да.

— Хорошо.

— Мам, ты на меня сердишься? — Саня заглядывает мне в глаза.

— Нет, Саш.

И это правда. Смысл мне на нее злиться? Она слишком доверчивая и наивная, чтобы распознать все эти манипуляции, и воспринимает все за чистую монету. К тому же интриги там восьмидесятого левела. Там и взрослые-то не все разберутся.

Мы собираем сумки, а вскоре у нее звонит телефон.

— Можно папа поднимется, чтобы спустить вниз чемоданы? — спрашивает она у меня, держа телефон у уха.

— Да, — пожимаю я плечами.

Да пусть поднимается. Черт с ним!

Через пару минут в дверях появляется Виктор.

— Привет! Готова? — улыбается он Саньке.

Он излучает радость и оптимизм, ну еще бы — уел бывшую жену! Победил!

Бросает на меня торжествующий взгляд.

— Да, — кивает Саша. — Вот.

— Ого! Какие большие чемоданы! Ты как-будто насовсем переезжаешь! — смеется бывший муж.

Санька выглядит растерянной.

Витя смотрит на нее, и с его лица медленно сползает улыбка, а между бровей появляется морщинка.

У меня ощущение, что для него все это неожиданность.

— Все в порядке? — спрашиваю я. — Если ты не можешь…

Он бросает на меня странный взгляд.

— Нет-нет! Я могу. Все в порядке, — поспешно заверяет он меня, чуть нахмурившись.

То ли он ожидал, что я буду биться в истерике и ползать на коленях по полу, умоляя не увозить ребенка, то ли еще что — не пойму.

Но я сохраняю совершенно бесстрастное выражение.

Не дождавшись от меня никакой реакции, он берет чемоданы и выходит из квартиры.

Ни привет, ни пока не сказал. Обиделся, наверное, в нашу прошлую встречу.

Ну да и пофиг! С квартиры, правда, теперь может в любой момент попросить — Санька-то тут не живет. Это плохо.

Ладно, переживу. В конце концов, это не моя квартира. Я и так тут задержалась.

— Саш, я хочу, чтобы ты знала — ты можешь вернуться ко мне в любой момент, — говорю я дочери, положив ей руки на плечи.

Ее злость и запал уже прошел, и теперь она уже не кажется настолько уверенной в своем решении. Можно было бы сейчас додавить, но я не буду. Ей нужно самой приобрести этот опыт. Иначе так и будет сомневаться и дергаться.

— Хорошо, — кивает она.

— Я тебя люблю.

— И я тебя, мам.

Я обнимаю ее, целую в макушку. И она выходит из квартиры.

Какая же она у меня большая, а одновременно еще такая маленькая!

Слезы накатывают, и теперь я не сопротивляюсь. Сейчас можно немного и поплакать.

Глава 35

Утром я делаю макияж тщательней обычного. Пытаюсь как-то замаскировать результат вчерашних рыданий перед сном.

У меня всегда так — стоит поплакать вечером — утром на меня из зеркала смотрит монстр с отекшими глазами.

И если красноту еще как-то можно спрятать, то вот опухшие веки очень сложно.

Бросаю взгляд на свое отражение. Ну, в принципе, почти не видно, если не приглядываться. В целом, все равно смотрюсь хорошо.

Вздохнув, отправляюсь на работу.

Я уже включила кофемашину и компьютер, и вовсю готовлюсь к рабочему дню, когда в приемную входит мой новый начальник.

Он как всегда выглядит шикарно, и от него безумно приятно пахнет.

— Добрый день, Арсений Игоревич! — бодро здороваюсь я, стараясь не выдавать своего поганого настроения.

— Что случилось? — вместо приветствия спрашивает он.

— В смысле? — тут же пугаюсь я.

— Ты плакала.

Ну вот! А я-то думала, что не видно.

— Эм… — мнусь я.

— Идем ко мне в кабинет, — велит он, и я вынужденно иду вслед за ним.

Арсен снимает пальто и вешает его в шкаф.

— Садись, рассказывай, — кивает он на большой кожаный диван, располагающийся в зоне отдыха возле панорамного окна.

Ох, как тут здорово у него! Красиво, уютно и пахнет очень приятно.

Я сажусь и мгновенно утопаю в мягких подушках. Такие диваны опасно держать на работе! Тут можно и уснуть.

Арсен садится на другой конец дивана и разворачивает корпус так, чтобы смотреть на меня. Меня смущает его взгляд, а потому я смотрю в окно перед собой.