Они прошли дальше по коридору: кажется, на север, если судить по положению алтаря в катакомбном храме, и в гору. По правую руку была еще одна пещера, с низеньким входом и маленьким окошечком рядом. Посветили; Алексей отпрянул. Пещера, располагавшаяся ниже уровня туннеля на метр, была до верхней ступеньки каменной лестницы наполнена человеческими скелетами, причем черепа лежали отдельно, а кости отдельно. Нечто подобное Звонареву доводилось видеть в пещерах Киево-Печерской лавры.

— Склеп, или, как еще говорят, костница, — пояснил Альберт Иванович. — Здесь таких немало. Есть, разумеется, и индивидуальные захоронения, весьма впечатляющие, надо сказать. Прошу вас. — Он остановился и посветил фонариком куда-то вниз. Здесь уходила в глубь стены горизонтальная ниша длиной больше полутора метров. Пепеляев присел и жестом пригласил Звонарева сделать то же самое.

Волосы шевельнулись на голове Алексея, когда он заглянул в нишу. Там, в углублении, лежал на спине, вольно разбросав руки вдоль туловища и несколько согнув ноги, человеческий скелет с конской головой, обсыпанный каким-то красным порошком вроде охры.

— Полукентавр, полуминотавр! — воскликнул Альберт Иванович, довольный произведенным впечатлением. — Хозяин лабиринта! Кстати, абсолютно исключено, что конский череп оказался здесь случайно. Посмотрите: голова расположена идеально по отношению к линии позвоночника. Погребение, очевидно, не готское, а сармато-аланское — они, как я вам говорил, были побратимами готов. Что означает сей символ, убей, не знаю. Может, это прототип князя Олега, принявшего, по известной легенде, смерть от коня своего? Привлекательная версия, но не единственная. Посветите ему в ноги. Видите, там череп ребенка, косточки и палочка какая-то. Это глиняная дудочка, а обладатель черепа скорее всего был пастушком. Оба тела лежат ногами на запад. Может, это скорбная процессия такая, направляющаяся в сторону заката солнца — мифологического царства мертвых? Но зачем у трупа отрублена его голова и приделана конская? Образ, что ли, такой? Мол, мы, как кони, радостно ржем и скачем навстречу смерти? Или у этого существа и впрямь была конская голова? Не знаю…

Тут Звонарев со страхом припомнил, что убийцы игумена Парфения зачем-то отрезали голову у его лошади.

— Ну-с, идемте дальше, — пригласил Пепеляев. — Я вам покажу еще кое-что удивительное. Как вам теперь кажется: стоит эта экскурсия десяти рублей?

— Стоит, — честно признался Алексей. — Но как вы можете скрывать от людей находку такого громадного культурного значения? Да вас же всякими премиями и званиями завалят за такое открытие! У вас будет слава, как у Шлимана!

— Как у Шлимана, говорите? Но Шлиман нашел золото Трои, а свое — еще нет.

— Какое золото?

— Русское. Которым звенели готские красные девы, распевая на берегу синего моря. Наверняка оно спрятано в одном из таких лабиринтов. А если и нет золота, то рано еще сюда пускать археологов. Разворотят здесь все, наследят, разворуют… Что я, не знаю? Кстати, если вам вдруг придет в голову самому подарить человечеству это открытие, вы без меня этого хода не найдете. Будете идти той же дорогой, а лазеек, по которым мы сюда проникли, не увидите, хоть ты тресни. Уж поверьте мне. Кроме того, вас будут поджидать всякие, ммм… неприятности. Помните: “Пятнадцать человек на сундук мертвеца…”? Та-ак… Кажется, здесь. — Пепеляев увлек за собой Алексея в одну из боковых пещер. — Помогите мне, пожалуйста.

Он указал на большой валун в центре низкой пещерки. Они откатили камень в сторону; под ним был вход в другую, нижнюю пещеру.

— Спускаться не стоит, поломаем ноги, — сказал Альберт Иванович. — Это склеп. Вам никого не напоминают его обитатели?

На дне склепа лежали лицом к лицу, крепко обнявшись, два скелета. Один был крупный, под два метра, с длинной шеей, с длинными конечностями, с мощной грудной клеткой, другой поменьше — и в наклоне его черепа, в изгибе членов, в тонкости костей сквозило неуловимое изящество, не оставляющее сомнений, что он принадлежал юной женщине.

— Еще один кочующий сюжет! Крымские Ромео и Джульетта! Юноше-гиганту примерно семнадцать лет, а девушке — пятнадцать. Что с ними произошло? Более или менее определенно можно сказать о юноше. Он был поражен в пятку, как Ахиллес. Смотрите внимательно: в стопу юноши воткнута стрела с костяным наконечником. Наверное, она была отравленной.

— А может, это потомок Ахиллеса, наследовавший и его неуязвимость, и уязвимую пятку? Ведь многие считают, что Ахиллес был родом из Крыма.

— Остроумная версия. Но тогда, очевидно, это очень дальний потомок. Что касается девушки, то она, конечно, была невестой юноши. Может быть, она не перенесла гибели жениха и приняла, как Джульетта, яд? Но в отличие от Ромео и Джульетты эти влюбленные сохранили невинность.

— Откуда вы знаете?

— Посветите на черепа. Вы видите: между ними лежит кинжал? Как вам, наверное, известно, кинжал, разделяющий мужчину и женщину, у многих народов Крыма и Кавказа, в частности у алан-асов, символизирует непорочность.

— А-а… — Потрясенный Звонарев все не мог отвести взгляда с нежно обнявшихся скелетов.

— Насмотрелись? Давайте, поставим камень на место. Я вам покажу еще кое-что.

Они двинулись дальше. Коридор делал петли то вправо, то влево. Полезли еще в какую-то яму, не очень глубокую; здесь, в углу, стоял ящик из плоских каменных плит. На крышке его были высечены знаки, похожие на елочки, рыбки и единички, повернутые назад.

— Поднимем верхнюю плиту, — предложил Пепеляев. — Только, умоляю вас, осторожнее, чтобы не разбить ее.

Оттащили в сторону тяжеленную крышку. Ящик был тесно уставлен большими глиняными кувшинами и горшками, горлышки которых были закрыты чашками, мисками и керамическими черепками.

— Так называемые трупосожжения, — сказал Альберт Иванович. — Прах кремированных готов. В урнах я обнаружил херсонесские и римские монеты третьего-четвертого веков нашей эры. Поэтому возраст захоронения можно определить довольно точно: середина четвертого — начало пятого века, так как с пятого века под влиянием христианства обряд трупосожжения у готов полностью исчезает. И слава Богу. Может быть, кремировать тела и гигиенично, но что остается потом археологам и историкам? Горшки, прах, измельченные кальцинированные кости? Правда, готы жгли своих покойников, особенно женщин, не снимая с них металлических украшений — фибул-застежек, браслетов, перстней, пряжек, серег, подвесок и так далее. Мужчинам оставляли кинжалы, ножи, деньги. Все это можно найти в урнах. Откуда, думаете, мой ювелир брал образцы для своих готских сувениров? Я ему принес их отсюда. За дополнительную плату могу достать и вам что-нибудь.

— Нет, спасибо, — отказался Алексей. — Предпочитаю ничего не брать у покойников.

— Да мы всё берем у покойников! Деньги, имущество, историю, традиции, культуру.

— Да, но обычно они нам это завещают при жизни.

Пепеляев промолчал. Они надвинули на погребальный ящик крышку и вылезли из ямы.

— За пятнадцать веков в этих колумбариях мало что изменилось, — пробормотал Звонарев. — Те же урны с прахом и те же кирпичи, которыми их обкладывают. А что там, на плите, написано?

— Руны, — пожал плечами Альберт Иванович. — Надо расшифровывать. Наверное, то же самое, что на ячейках в современном колумбарии. Имена. Или эпитафия: что-нибудь про Валгаллу. Люди неоригинальны, вы правы. Однако у вас может сложиться впечатление, что здесь одни захоронения. Это не так — просто мы попали в зону своеобразного некрополя, от христианства до языческих времен. Пройдем еще немного в глубь веков.

Они пошли дальше. Им уже не встречались ниши и склепы. Шаги теперь как бы зависали на миг в пустоте: это означало, что дорога, прежде идущая в гору, пошла под уклон. Алексей подустал, и острота восприятия притупилась. Древний подземный ход уже казался простым туннелем, вроде первого, канализационного.

Внезапно своды раздвинулись. Они очутились в круглом зале с грубо обтесанной, утолщающейся кверху на манер древесной кроны колонной в центре. Это был своеобразный перекресток, потому что отсюда вели уже три пути, если не считать того, которым они пришли.