Генриетта всегда высокомерно кривила губы, разговаривая с бедной родственницей, но, всё же, у неё неизменно вызывало уважение то, что, как это ни удивительно, но пришлая девчонка легко и быстро разобралась в счётных книгах поместья. Сиротка быстро смогла говорить с управляющим Кралвигом о расходах со знанием дела. Когда Цирция становилась свидетельницей подобного разговора, у неё случалось расстройство сна, а Филиппу обязательно вскорости ждала какая-нибудь пакость от смотрительницы.

Однако, несмотря на трудолюбие и многие умения, было и то, в чём новенькая сильно уступала Генриетте. Она совершенно путалась в истории империи и правилах этикета, хоть и старательно переписывала даты и своды полезных советов очень аккуратным округлым почерком.

- Видно, что твои родители хорошо порадели о твоём образовании, - как-то заметила Камилла, проверяя заданные девушкам уроки счёта и письма.

- Это не они, это брат позаботился, - ответила Филиппа чистую правду.

- А-а-а… Ну, да. Конечно. Ты же сирота, поэтому тебя воспитывал брат. Теперь понятно, почему такие проблемы с правилами хорошего тона и поведения для девиц благородного происхождения.

- Хм… – на это Филиппа только пожала плечами и предпочла промолчать, оставляя воспитательницу думать так, как ей заблагорассудится.

Генриетта, будучи не из тех, кто глупо упускает свою выгоду, понемногу привыкла к своей дальней родственнице, во всю используя её умения и работоспособность, но относилась к ней свысока, считая себя чуть ли не благодетельницей для бедной сиротки. Даже одежда, которую носила Филиппа, вся была перешита исключительно из старых, либо пришедших в негодность, нарядов Генриетты. У Филиппы не было ни одного нового платья или нижней рубашки!

Возможно, сестра аштуга отнеслась бы к Филиппе намного благосклоннее, если бы не наследный принц и его слова на кухне, в их последнюю встречу. Фредерик собрался забрать эту нищенку. Она ему нравится!

- А ты целовалась с принцем? – однажды не выдержала и спросила Генриетта, когда они с Филиппой сидели и вышивали вензеля клана на новых парадных одеждах Хилберта.

- С Прынцем? – Филиппа удивилась, что Генриетта успела познакомиться с парнем за то короткое время, когда он привёз её в поместье. – Нет, конечно. С чего бы? А что, он тебе так сильно понравился?

Генриетта смущённо потупилась.

- Конечно. Он очень красивый и мужественный, - мечтательно произнесла сестра аштуга.

- Ты же понимаешь, что стать его женой невозможно? Нельзя даже смотреть на такого! Не понимаю, зачем мечтать о несбыточном? – грустно произнесла Филиппа, имея в виду запрет на создание семьи для призванных.

- Ну, не обязательно становиться женой, - заметила Генриетта, подумав, что их с Филиппой статус позволяет им стать только наложницами, но ранг жены наследного принца, можно получить потом, если получиться родить Фредерику сына.

- Как ты можешь о таком думать? Да ни за что! Я лучше… Я лучше самую чёрную работу буду делать, чем так… - Филиппа даже шитьё отложила и вскочила.

Она была в шоке. Сестра аштуга говорит о жизни с призванным, не становясь его женой! Это же прямой путь в весёлый дом!

«Надо же… Она настолько не желает становиться наложницей самого наследного принца? Она дура?!» - в свою очередь изумлялась Генриетта.

Этот откровенный разговор девушек прервался из-за возникшей за дверью непривычной суматохи. Торопливый топот нескольких ног и взволнованные голоса слуг явно говорили о том, что в доме происходит что-то необычное.

Так уж сложилось в этом тихом глухом месте, что каждое происшествие или гость, словно, поднимали маленькую бурю в поместье и собирали к центру события чуть ли не всех его жителей.

Конечно, Генриетта, а вслед за нею и Филиппа, немедленно отложили вышивание и тоже побежали узнать, что происходит.

На внутренний балкон второго этажа, что нависал над главным залом и располагался между боковыми лестницами вниз, первой выбежала Генриетта. Филиппа не отставала от неё и оказалась рядом через мгновение, но она, в отличие от своей напарницы по обучению, подходила к деревянным перилам степенно, не спеша, ловко притормозив быстрый бег непосредственно перед самым появлением перед посторонними людьми. Показывать перед другими, как сильно ей любопытно, Филиппе было неловко.

Главный зал был полон шумных, топающих, гремящих металлическими доспехами и оружием, гостей – воинов имперской армии. Карлвиг бегал между ними, что-то спрашивал, суетился, отдавал громкие приказы слугам о размещении всех прибывших, устройстве их коней, о спешной подготовке бани к вечеру, и всего необходимого для умываний немедленно. Смотрительница со своей помощницей спешила на кухню, на ходу согласовывая с управляющим количество дополнительных блюд к обеду. Многие работники, уже получившие поручения, тут же что-то переспрашивали, другие слуги задавали уточняющие вопросы. Люди бегали туда-сюда и толкали просто любопытных, которые прибывали и просачивались в главный зал со всех сторон, тесня и переспрашивая о том, что происходит, друг друга. Даже на балконе, рядом с Генриеттой и Филиппой стояло уже с десяток горничных, которые в эти часы обычно убирали комнаты.

- Ашварси… - прошептала Генриетта каким-то сдавленным голоском, во все глаза рассматривая воина в центре толпы.

Однако, она недолго стояла столбом, глядя вниз, в главный зал. Филиппа даже не поняла, как получилось, что только что Генриетта находилась впереди неё и смотрела на гостей, и вдруг – нет никого! Только мелькнул подол розового платья девушки за поворотом коридора да послышался удаляющийся дробный топот ножек, оборвавшийся хлопком двери, судя по всему, в её комнату.

Филиппа несказанно удивилась тому, что наглая и самоуверенная сестра аштуга, завидев прибывших, как трусливый заяц, сбежала в свою спальню. Неискушённой в кокетстве, девушке было невдомёк, что трусость здесь не при чём. Генриетта побежала наводить красоту и переодеваться, тогда, как Филиппе это даже в голову не пришло.

- Не надо столько суеты, - раздался уверенный командный голос.

Филиппа тоже уже узнала ашварси, и сейчас, вместе с остальными служанками, любовалась воином.

- О Боги! Какой же он красивый, девочки! – восторженно прошептала, стоящая рядом с Филиппой служанка.

- А какие у него широкие и сильные плечи! – таким же тоном вторила ей другая девушка.

- Какой он высокий и стройный! – с придыханием отозвалась третья.

- Какое у него грозное, но прекрасное лицо! – простонала третья.

Ашварси повернулся, чтобы что-то сказать своим спутникам, и, в это же время старшая горничная, уже довольно пожилая и очень строгая Барбара, которая поднималась снизу, по одной из боковых лестниц, передразнивая девушек, с нарочитым придыханием ехидно прошелестела немного скрипучим голосом:

- Какой маленький упругий зад! Так и мечтаю, как он ладно поместиться между моих раскинутых ножек!

Девушки стыдливо захихикали, виновато поглядывали на свою начальницу, понимая, что бросили работу и толпятся на балконе без дела.

- А ну быстро за работу! Нужно комнаты господам готовить, - рявкнула Барбара совсем другим тоном ещё и полотенцем замахнулась.

Горничные сорвались с места, как стайка спугнутых птиц.

Филиппа осталась на балконе одна. В этот момент Хлодвиг поднял глаза и увидел её.

«Что за очаровашка гостит у Хилберта?» - мелькнула у него мысль, но он тут же отвлёкся на решение текущих вопросов.

Этим же вечером за господским столом было весело и многолюдно. Все дорогие гости были устроены, выкупаны и обихожены. В главном зале спешно готовились музыканты. В людской столовой за ужином тоже было шумно и празднично. Приём таких гостей в поместье всегда был настоящим событием.

Разрумянившаяся Генриетта с изящной причёской, в своём лучшем платье, блистала среди мужчин, ведя милые беседы сразу с несколькими собеседниками, сверкая белозубой улыбкой, время от времени, звеня колокольчиками нежного смеха на грубоватые шутки военных.