— Ловлю на слове, — постаралась скрыть свой скепсис, отведя глаза.

— Ты мне не веришь?

— Вот только не начинай сначала. Сказала — верю, значит, верю. Давай я все же закончу мытье твоего большого тела и мы покинем эту гостеприимную обитель.

Я потянулась рукой, чтобы дотронуться до груди Влада, и в этот миг меня прострелила сильнейшая боль от головы до самого копчика, вдоль всего позвоночника. Мне показалось, что внутри взорвалась сверхновая звезда, настолько сильна была боль. От неожиданности я даже не закричала, а сразу же перешла на ультразвук или нечто подобное. Подобрать название не смогла бы, не до этого было. Как подкошенная рухнула на колени, стараясь сжаться в комочек, а еще желательнее в одну точку, лишь бы только прекратилось это мучение.

Первая волна была острой, но быстрой и резкой, а вот за ней последовали другие. Только теперь боль распространялась от позвоночника по всему телу, с каждой секундой, захватывая все большие участки кожи, ткани и внутренние органы. Кажется, я все таки кричала в голос, но уже не помню. Может быть мне все приснилось. Но разве могут присниться мучения, когда кажется, что в каждую клеточку тела впрыскивают соляную кислоту, которая разъедает тебя изнутри, без передышки, методично, одну за одной частицу плоти, не пропуская ничего.

Крики быстро перешли в хрипы, поскольку голос я сорвала практически сразу же, наверное, были слышны далеко за пределами многоэтажки. Мне показалось, что их могли различить и на другом конце земного шара, настолько сильно орала.

Мое тело корежило, ломало, чуть ли не выворачивало наизнанку, выкручивало, как половую тряпку, отбивало молоточками, дробило на мелкие куски. Я извивалась на полу душевой, ударяясь о стены, билась в конвульсиях, дрожала словно эпилептик. Мне хотелось лишь одного, чтобы это кончилось как можно быстрее. Чтобы, наконец, я умерла и наступила блаженная тьма. Ибо перед глазами взрывались сотни тысяч фейерверков, миллионы разноцветных кругов поглощали друг друга, превращаясь в шары, лопаясь и возникали вновь. Если такая боль возможна при жизни, то каково тогда в Чистилище? Знать о том я не хотела. У меня было дикое желание перестать существовать, вообще. Но свет все не мерк и не мерк и в какой-то миг я различила сквозь радужные круги, сменяющие друг друга лицо Влада.

Он стоял возле одной из стен душевой и спокойно взирал на мои мучения, не предпринимая никаких попыток помочь, как-нибудь облегчить жизнь. Было бы еще лучше, ускорить кончину, так как адская боль не совместима с жизнью.

Но самое удивительным являлось даже не его отношение к случившемуся. Пусть бы он невозмутимо смотрел на меня, не зная как помочь, что сделать, безумно красивый в своей наготе, порочный до кончиков ногтей, но нет. Он наслаждался моими мучениями, настолько сильно, что это его возбудило. Его мужской орган гордо вздыбливался, показывая всю силу порочной страсти парня. И он пытался избавиться от сексуального напряжения, помогая себе рукой. Вверх-вниз. Вверх-вниз. Кисть Влада с ожесточением скользила по эрегированному члену. В какой-то миг я словно обрела возможность приближать объекты, как то происходит, если смотреть сквозь бинокль. Мой взгляд был направлен в район паха парня и я различила белесую капельку влаги, выступившую на головке члена. Это было единственное, что я запомнила прежде чем вожделенная тьма поглотила меня, избавив от нестерпимых мучений, но предварительно все же смогла выдавить из себя каркающий звук:

— Ненавижу...

Комната раскачивалась из стороны в сторону. Ритм то ускорялся, то замедлялся.

Я опять на корабле? Неужели мы попали в шторм? Черт, а я так и не застраховала свою жизнь. А если повторится судьба Титаника? Или того океанского лайнера, что не так давно затонул в Тирренском море. Неужели меня все же вновь уговорили в туристическом агентстве провести отпуск на воде? Похоже, что да. Эх, гадали мне в юности, что надо держаться подальше от воды, сказав, что она изменит всю мою жизнь. На этом пресловутом престиже все уже помешались и я в том числе. Смысл платить баснословные деньги на путешествие от которого душа в пятки уходит? Я же боюсь морских прогулок стоит только о них подумать. Но нет. Имидж. Сегодня в тренде отдых на кругосветном лайнере. Можно, конечно, было отправиться в Гималаи, это тоже очень креативно, но боязнь высоты пересилила страх перед водой.

Только странная какая-то каюта. Очень напоминает по убранству мою спальню в квартире. Тот же цвет обоев, шторы с ламбрекенами, бра в форме поникшей розы. Неужели мой дизайнер настолько знаменит, что отделывал интерьеры в заграничных номерах? Вроде бы никакой информации о том не сообщали. Наверное, попался очень скромный. Не пожелал выставляться. Не даром он мне понравился. Такой культурный и воспитанный мужчина. Чем-то напомнил дедушку Ленина в молодости. Я еще по этому поводу посмеивалась про себя...

— Проснулась, спящая красавица? — мужской голос вывел из состояния задумчивости и созерцания обстановки комнаты.

— Кто здесь? — я не узнала собственный голос. Это не я, а кто-то другой прокаркал еле слышно. Что с моими связками? Я ощущала боль при произнесении каждого слова. Неужели я заболела, да так сильно, что они пострадали. Скорее всего. Ведь уже как-то так было. Давно, но было. Легкая простуда трансформировалась в нечто большее и страшное, такое, что меня еле-еле откачали, дав понять родственникам, что еще немного и они бы заказывали памятник на могилку. Слава Богу в небесной канцелярии все входные билеты были распроданы и свободных мест не оказалось. И я осталась без места. В итоге до сих пор топчу нашу бренную землю. Что-то я отвлеклась.

Откуда в моей каюте мужчина?

— Оля, как ты? Все хорошо? — тревожно поинтересовался мужчина, появившийся в поле моего зрения.

Какие удивительные у него глаза? Желто-коричневые. Светящиеся внутренним огнем. Наверное, я бы хотела иметь нечто подобное. С моим цветом кожи они бы очень здорово гармонировали.

— Оля, не молчи. Ответь, — в поразивших меня глазах горело нетерпение.

И чего он ко мне пристал? Достаточно единственной пробы. Один раз ответила — толком не получилось, лучше подождать пока связки не восстановятся. Им нужен покой, а не постоянная работа. А этот мужик пристал, как банный лист до одного места. А может он, вообще, не ко мне обращается? А? К кому-нибудь другому? Надо посмотреть по сторонам, может я зря беспокоюсь и переживаю.

Постаралась повернуть чуть в бок свою голову. Не удалось. Мышцы меня не слушались. Зато качка заметно уменьшилась. И в глазах стало не так мельтешить обстановка.

— Оля?! — громко позвал надоедливый человек, заглядывая мне прямо в глаза, закрывая тем самым весь обзор. А я тут собралась рассмотреть что еще придумал дизайнер-скромняшка. Может быть стоит обратиться на него с иском в суд? А то использование одних и тех же дизайнерских разработок в разных местах не правильно. Я же платила за эксклюзивность, а не массовое копирование.

— Смотри на меня! — рявкнул мужчина. Он бы еще плюнул мне в лицо, чтобы сильнее привлечь к себе внимание. Вот достал. Неужели не видит, что я не жалею общаться. Есть же такие экземпляры, которым говоришь «уйди», выгоняя в дверь, а они в окно лезут. Оттуда гонишь, а они в трубу сунутся. Настырные гады.

Все же он мне надоел. Мозолит и мозолит глаза. Послать его что ли куда-нибудь подальше? Точно. А это идея. Так и сделаю. Немедля ни секунды.

— От-ва-ли, — одними губами произнесла, боясь задействовать голосовые связки. И, о, чудо! Он, кажется, умеет читать по губам. Молодец. Пропал, как ветром сдуло. Хоть по нормальному рассмотрю вон тот завиток на обоях. И, вообще, я спать хочу. Меня укачивает.

Ольга проснулась, открыла глаза и сразу не смогла понять, какое время суток за окном. Шторы, которые обычно никто и никогда не закрывал, были тщательно задернуты, подхваты безжизненно висели вдоль стен, лишившись своего наполнения.