Повисла тишина, а я, не сказав больше ему ни слова, достала мобильный и набрала номер своей тёти. Она знала! Точно знала и молчала! Предательница!
— Это я…
— Что-то случилось? Ты где?
— Я на работе… Скажи, ты знала?..
— Я…о чем?
— Ты специально устроила меня к нему.
— Я… Танечка, понимаешь…
— Не лги, я всё знаю… — я отсоединилась и молча уставилась на Улыбку, как будто заново его увидев.
— Откуда ты знаешь обо всём этом? — требовательно спросил он.
— Я её дочь.
Он отступил назад и тяжело плюхнулся в кресло, хватаясь за голову. Настал его черёд удивляться.
— Ты хочешь сказать…
— Я ничего не хочу сказать, — перебила я, резко поднявшись из-за стола. — Вы всё слышали, видите фотографию, меня. У нее не было других мужчин. Я ничего не хочу сказать, — повторила я, — делайте выводы сами, а меня ждёт работа. Вы просто мой работодатель. Позовете, когда понадоблюсь. — и вышла за дверь.
Алексей
То как Тэш резко перешла со мной на «вы» не понравилось мне. Едва за нею закрылась дверь, я вскочил с места, схватил с полочки альбом со своими детскими фотографиями и стал судорожно переворачивать страницы.
— Чёрт, она не может быть моей дочерью! Она не должна… Мне нельзя быть отцом! Нельзя иметь семью!.. — я бормотал в полголоса, не веря в происходящее. — Как всё не кстати!..
Я должен был понять, что девочку не просто так сватала нам Люба. Она знала! Знала!
Разум подсказывал, что этого не должно быть, а сердце говорило мне совсем о другом. В моем возрасте не иметь ни семьи ни детей как-то не правильно что ли, а тут вдруг такое выясняется. Да…с моим образом жизни…семья под запретом и я давно смирился. Я сам сделал этот выбор много лет назад. Меня все устраивало. А сейчас…сейчас мысли метались как бешеные птицы.
Я нашёл и альбом, который «случайно» оставила здесь Люба. В нём были детские фотографии Татьяны. Она показывала их нам с Ромой, рассказывая о том, какой росла ее племянница.
Я достал одну: на ней стояла четырехлетняя девочка в шортиках и маечке, абсолютно лысенькая, где-то в поле. В девяносто первом году Таня умудрилась измазать волосы в мазуте. Она росла неугомонным ребёнком, которому нужно было срочно изучить весь мир: что где лежит, что находится в гараже у соседа, что это за пахучая жидкость, которую он заливает в машину… Именно в гараже она и влезла в мазут, да ещё намазала им волосы — прическу делала! Перепугавшийся сосед, подхватил как ни в чём не бывало хохотавшую девочку на руки и прибежал к Любе. Та посадила ребёнка в ванную, тёрла её всеми доступными средствами, а с головой просто решила не мучиться — взяла и сбрила все волосы.
В одном из альбомов нашел свою детскую фотографию и сравнил фотокарточки. Если бы я не знал, чей передо мной снимок, то решил бы, что это он сам. Мы похожи как две капли воды, несмотря на то, что на фото мальчик и девочка.
Распахнулась дверь, и в кабинет влетел Рома.
— Улыбка, ты что сделал?
— А что я сделал?
— Таня чуть не сбила меня с ног, когда бежала по лестнице! Что ты ей наговорил??
— Вот, смотри, Ромик… — я отошёл от стола и указал ему на снимки.
— А откуда у тебя такая? — удивился мой друг, разглядывая снимок Татьяны. — Не помню такой…
— А дело в том, Рома, что отсюда только что выбежала моя дочь. Это — её фотография.
— Лёша, у тебя часом давление не подскочило? Шутишь что ли?
— Давно отучился.
— И как же это могло случиться? В смысле, почему ты не знал о ней?
— Видишь, вот эту фотографию? — я указал на снимок Лизы, мамы Татьяны.
— Красавица! Помню, конечно. Любаша говорила, что это её сестра.
— И ты молчал?! — немедля взвился я.
— А ты и не спрашивал, — удивился Рома.
— Вот эту девушку звали Лиза. Она в восемьдесят шестом году родила дочь. Татьяну! От меня, Рома!
— И что ты теперь будешь делать?
— Пока не знаю. Решим. Молчи пока. Таня для всех просто моя переводчица. — я действительно не знаю что делать. Душа в смятении. Дочь! У меня есть дочь! И я не сомневаюсь в том, что это правда.
— Конечно.
— Ты заметил, — вдруг улыбнулся я, — а ведь у неё моя улыбка.
— Давно заметил, а теперь понятно почему вы так похожи.
— Я тоже, — усмехнулся я. Заметил, но провести сравнение как-то в голову не приходило. — А знаешь, я даже рад, что она есть. Дожил до такого возраста и даже не обзавёлся семьёй. Жаль, не видел её маленькой, не видел, как она растёт…
— Лёш, не занимайся самобичеванием. Мы выбрали себе этот путь, никто нас силой сюда не тащил.
— Пол года на нарах мне хватило, Рома, чтобы крепко встать на ноги — на этот путь. Ты прекрасно знаешь, что другого пути не было.
— Знаю. — хмуро отозвался Рома. — Пойду обед готовить.
— Я не хочу есть.
— А тебя никто не спрашивает. Врач тебе сказал питаться. По часам.
— Как мне всё это надоело! — я стукнул кулаком по столу.
— А что делать? Положено правильное питание — изволь соблюдать.
— Ром, ты как жена моя! Которой не было никогда…
— Ты прям стихами заговорил! — засмеялся Рома. — Я на кухне. Если что — зови.
Тэш
Едва спустившись вниз, я прошла на кухню. Тут же находился и охранник Гриша, которому я наподдавала не так давно. Он сидел, запрокинув голову, держа полотенце у носа. Хорошо же я его приложила.
— Только не подходи ко мне! — прогундосил он, заметив меня.
— Дай посмотрю. — я взяла его за руку, но он отвернулся.
— У тебя нос болит?
— Болит.
— Тогда дай, посмотрю, хуже уже не будет.
Он покорно убрал руку с полотенцем. Я легонько пощупала кровоточащий свернутый нос, привстала, по обыкновению, на носочки и… вернула носу прежнее положение.
— А-а-а! Мой нос!! Ты что делаешь?! Сдурела совсем?! — взвыл Гриша, вскакивая и пятясь от меня.
— Радуйся, он не сломан. У вас лёд есть?
— Есть, в холодильнике, вот тут.
Я нашла в одном из ящичков стола полиэтиленовый пакетик, положила в него немного льда и протянула Грише.
— Приложи к своему больному носу, должно полегчать.
— Спасибо… — пробубнил он, повинуясь мне. — Ты просто уникум! Сначала разбиваешь людям носы, а потом лечишь!
— Тебя никто не просил помогать своему товарищу, — мило улыбнулась я.
— А если бы ты оказалась киллером?
— А я на него похожа?
— Даже маньяк никогда не походит на маньяка, так что похожа или нет не важно — а могла бы быть!.. Но после того как ты нас с Глебом уработала, я буду любой девушки опасаться. С виду по тебе совсем не скажешь, что ты так навалять можешь. Пацаны засмеют!
— Ну, милый, будешь всех бояться — толку от тебя не будет.
— Как бы меня Улыбка теперь не вытурил…
— Не вытурит. А вы с Глебом лучше тренируйтесь. И вам хорошо, и Алексей Савельич будет доволен.
— Что за шум, а драки нет? — весело спросил Рома, входя в кухню.
— Тьфу, на тебя, Рома! — выругался Гриша. — Какая драка? Она тут любого на лопатки уложит! — он быстро удалился в холл.
— А чего он?
— Нос болит! — засмеялась я.
— А! Наслышан! Молодчина!
— Спасибо!.. Слушай, Ром, а почему у вас ворота на распашку?
— Сломались. Вообще ни в какую сторону не хотят открываться. И замок там сломался.
— Так почините!
— Раз шесть уже за последние два месяца вызывали мастера и ничего, всё равно ломаются!
— Ну-ка пойдём… Что там такого быть может?
— Куда?
— Посмотрим, что там случилось.
— Зачем?
— Пошли-пошли.
Через минуту мы уже стояли у ворот. Я нагнулась, посмотрела петли и потрогала их пальцами. Хммм…а чего они такие сухие? Как не ржавые ещё…
— Значит так, тащи сюда стремянку, машинное масло и шприц, только без иголки. — скомандовала я. — Пока хотя бы это. Завтра куплю всё, что нужно по дороге сюда. Разберемся здесь и пойдем с компьютерным механизмом разбираться.
— Зачем?
— Рома! Делай, что говорю.
— Ладно, сейчас всё принесу.
