Выпрямившись, Рейван увидел, что рисских воинов осталось вполовину меньше, чем стояло у подножия склона некоторое время назад. Они сбились в небольшие группы, рассеявшись по всему склону, и приканчивали оставшихся в живых врагов. Он поглядел вперёд и увидел, что кзорги отступают.

— Эйнар! — раздались торжествующие крики. — Мы победили!

Риссы победно заколотили мечами по щитам.

— Они бегут!

— Ван Эйнар! Ван Эйнар! — ликовали воины.

Враг отходил и с правого крыла, и с левого. Рейван полагал, что риссам достанет сил настигнуть их и уничтожить. Нельзя было оставлять в живых боеспособную силу Вигга.

«Если не убью его, то я проиграл!» — испугался он.

— Вперёд! — хриплым голосом закричал Рейван. — Убить их!

Рисские воины от усталости садились на землю, некоторые ложились и протяжно выли, будто раненые звери. Они не могли больше подниматься по склону в вязком снегу, они не могли больше наступать.

Рейван ещё раз пронзительно взглянул вдаль, на удаляющиеся спины в чёрной чешуе — и понял, что и сам невозможно устал. Он уронил щит и упал на колени. Сделал глубокий вдох, и его тут же вырвало чёрной кровью. Причастие… всегда, когда напряжение сил оказывалось слишком велико, оно ужесточало свой призыв. Рейван нуждался в зелье, но Харон-Сидис остался в руках Вигга. И Белый сад был недосягаем.

«День-два я ещё протяну, — подумал он, оперевшись руками о снег и зло глядя на свой покрытый зазубринами меч, — дам людям отдых сегодня, а завтра ударю снова!»

Рейван сплюнул кровавую слюну и поднял голову, разглядывая землю, усеянную трупами. Многие тела застыли в неестественных позах. Рядом лежал мёртвый Эрвульф с белыми губами и в пробитой кольчуге.

После жара битвы Рейвану сделалось очень холодно, он задрожал, продолжая скользить взглядом по полю.

«Мать мертва, — с ужасом вспомнил он, наткнувшись взглядом на то место, где сошёлся с Виггом в поединке. — Я отомщу! — Рейван снова сплюнул кровь и тяжело вздохнул. — Надеюсь, Дэрон укрыл Маррей. Надеюсь, они уже в Лединге».

Лишь эти мысли грели его.

— Какое же побоище я пропустил! — заскулил Арнульф, наклонившись к Верховному вану и похлопав его по плечам.

Рейван сел.

— Как Маррей?

— Она в крепости. Цела, — вздохнул ван Арнульф, щурясь от холодного ветра.

— А Корда?

— Мы оставили её тело в овраге, когда выводили черноволосую Владычицу с поля боя. Я убил парочку ублюдков-набулов, но как мне этого мало! — пожаловался Арнульф. — Лютый взял полозья и пару ребят. Они отправились к оврагу, а я вернулся к тебе.

Рейван увидел вдали вана Колбьорна. Он высился в седле над своими воинами. Верховный ван окинул взглядом холм, где должна была оставаться Ингрид, но там никого не было.

«Где же она? — испугался Рейван. — Может, с Дэроном?»

Он встал и пошёл в сторону оврага. Арнульф двинулся следом.

— Лютый там, внизу, — указал Арнульф. — Под деревьями. Сейчас они вытащат старую жрицу.

Рейван глядел на склон оврага, у его ног лежали изувеченные тела воинов. Он заметил мёртвого коня и приблизился.

— Это конь Ингрид! — прорычал он, рыская глазами по сторонам и переворачивая трупы.

Но Ингрид нигде не было.

— Может, она ранена, и её уже несут в Лединг? — сквозь зубы произнёс Арнульф.

— Ингрид⁈ — закричал Рейван. — Ингрид, где ты⁈

Из-за деревьев внизу показался Лютый с воинами. Они тянули полозья наверх.

— Где Ингрид⁈ — взволнованно спросил воевода с раскрасневшимся на морозе лицом. Он тяжело дышал, держа верёвку от воза. На полозьях лежала завёрнутая с головой в шкуру Владычица Корда. — Где же Ингрид, мой вождь?

Рейван стиснул челюсти и перевёл взгляд на далёкий склон. Солнце сияло высоко в небе, серебря нетронутый снег… Рейван не сумел ответить.

Лединг был небольшой крепостью. Её окружали низкие дома, покрытые дёрном, и выглядели они будто норы, вырытые в земле. Так казалось Маррей. Людей по пути не встретилось, но всюду горели знаки войны: знамёна рисских ванов пестрели над крышами.

Круглые толстые башни выступали надо рвом крепости. Снег у ворот был вытоптан до черноты множеством копыт и воинских ног.

У ворот Маррей и Лютого встретил Тирно.

— Боги, Дэрон! — удивился рудокоп. — Владычица, — поклонился он и вновь обратился к воеводе: — Как Ингрид?

— Я её не видел! — прорычал Лютый. — Но Рейван заставил Вигга обосраться! Я возвращаюсь. Головой за неё отвечаешь! — рявкнул воевода, подтолкнув Маррей в руки рудокопа, и скрылся за воротами.

Маррей была напугана, глаза как угли горели на бледном лице. На приветствие Тирно она не сумела ответить — язык не повиновался ей. Рудокоп взял Владычицу за руку — она показалась ему холодной, как лёд. Приобняв Маррей за плечи, он повёл её в главный дом.

Зал был тёплым и тёмным. Владычица присела у горящей чаши. Губы её дрожали, руки тряслись, и Тирно не знал, как привести её в чувство. Он накинул ей на плечи медвежью шкуру и протянул кружку горячего мёда. Маррей не взяла и даже не подняла глаз.

Взор её устремился в огонь, мысли в голове беспорядочно зароились.

«Бедная Корда — погибнуть от руки Владыки, погибнуть на поле битвы — ужасная смерть. Бедная моя Корда!» — думала Владычица и содрогалась.

— Скоро всё закончится, не переживай, — произнёс Тирно, сев рядом.

— Как мне его принимать, когда он придёт сюда⁈ — воскликнула Маррей со слезами на глазах. — Кровавого Зверя…

Тирно расширил глаза от недоумения.

— Он хладнокровно задумал убить Вигга, — поджала губы Маррей. — Во время нашей встречи в Вайлене он по-щенячьи глядел мне в глаза, а сам уже готовил убийство! Чтобы стать набульским царём… Чтобы я оказалась принадлежащей ему вместе со всем царством… Как мне его принимать: кзорга и убийцу? Я ведь не могу!

Владычица заслонила лицо руками, пряча слёзы.

— Там разгорелась битва, — сказал задрожавшим голосом Тирно. — Он может и не возвратиться…

Маррей поглядела на рудокопа. От мысли, что Рейван может погибнуть, ей сделалось ещё более невыносимо.

Вскоре стало шумно. В крепость начали приносить раненых. В зал втащили воина на щите. У него была толстая коса, борода со множеством колец, лицо раскрашено рунами: на лбу, висках и скулах. Доспех его был богатым, и его знали как доблестного воина. Но он истошно вопил. Рука его безвольно болталась на лоскуте рассечённой кольчуги, перетянутой ремнём выше раны.

— Я не хочу умирать! — стонал он.

Маррей приблизилась и опытным взглядом оценила, что если воин до сих пор не умер от кровопотери, то теперь, её усилиями, непременно выживет.

— Не кричи! — требовательно сказала она, сдвигая края кольчуги. — Я осмотрю твою рану. Как звать тебя?

Воин ругался и призывал богов. Он трясся и уворачивался от причиняющих боль прикосновений Владычицы.

— Токи! — провопил он, словно ребёнок. — Как больно! А! Помоги мне! Я выживу? А! Я не хочу умирать!

Крики воина разозлили Маррей.

— Заткнись! — выругалась она. — Или сам со своей рукой разбирайся!

Раненый затих, в глазах его вспыхнул страх остаться одному и выступили слёзы.

— Нужен острый нож, Тирно! — крикнула Маррей. — Чистый нож, раскали его в огне. Помоги мне!

— Ты резать меня собралась? — заскулил Токи.

Рядом положили ещё одного воина. Рот его был широко открыт, он судорожно глотал воздух. Маррей опустила взгляд ниже и увидела, что на животе его зияла кровавая рана, из которой, пульсируя, вытекала кровь.

— Потерпи, сейчас помогу тебе, — сказала ему Владычица.

Воин перевёл на неё взгляд и оскалился.

— Боги уже ждут меня, — прохрипел он, распахнув взгляд.

Следом принесли и третьего раненого. Маррей с тревогой бросила взгляд ему в лицо и поймала себя на мысли, что боится увидеть среди окровавленных людей Рейвана.

«Хоть бы ты на своих ногах явился», — взмолилась она.