На выезде из ущелья Харон-Сидиса, на распутье дорог стоял храм Великой Матери, и Маррей решила остановиться здесь на ночлег. Давно она не была под сенью Богини и желала теперь преклонить колени у её каменного изваяния и помолиться.

Жрицы встретили Владычицу настороженно, а её кзоргов не пустили во внутреннюю часть храма. За трапезой Маррей услышала ропот: слухи о её кощунственной любви к кзоргу разнеслись по земле, и теперь все молоденькие жрицы смотрели на неё с укоризной и шептались меж собой.

— В чём дело? — строго спросила Маррей у матери Эдны — настоятельницы храма.

Старая жрица смерила Владычицу презрительным взглядом.

— Женщины не хотят рожать детей, — произнесла она. — Они боятся грядущей войны и разорения. Они берут пример с тебя — потому что ты вертишь хвостом и не рожаешь своему мужу. Это неправильно.

— Я не желаю давать детей человеку, разжигающему войну.

— Войны всегда были и будут, Маррей, — сказала мать Эдна. — Но если мы откажемся от своего долга, миру придёт конец. Первое проклятие, что постигнет мир перед концом, уже случилось — женщины перестали приносить в мир новую жизнь.

По спине Маррей пробежали мурашки.

— Ни одному человеку не под силу установить мир во всём мире, — продолжила настоятельница, — но каждый человек может исполнять возложенный на него святой долг, чтобы мир продолжал существовать. Ведь в нём живёт любовь нашей Богини. В нём должны жить наши дети.

Маррей поникла, губы её задрожали. Если Вигг сделается отцом и обретёт счастье с женой, должно быть, ему будет меньше дела до войны. Да и ей, когда она станет матерью, сделается не до душевных терзаний. Маррей покорно склонила голову.

— Я еду к мужу, — решила она. — Вам не о чем беспокоиться, матушка, я еду к нему, чтобы дать дитя.

Мать-настоятельница нахмурила седые брови.

— Что ж, это прекрасная новость для всех нас, — сказала она. — Надеюсь, скоро мы будем праздновать рождение наследника.

***

Стены Вайлена показались вдали. Вокруг замка пестрели военные шатры и временные домики. Царь стянул в предместья несколько тысяч воинов и готовил их к вторжению в рисские земли.

Весенний ветер донёс запах костров и человеческих нечистот. Проезжая здешние края в прошлый раз, Маррей застала округу в совершенно ином виде. Тогда стояло начало лета, и нежная листва на деревьях трепетала в тёплом закатном солнце. Неизменным оставалось лишь одно — колючая тоска по Рейвану, которая теперь стала ещё больше и неутолимее.

«Интересно, где он сейчас? И с кем?» — подумала Маррей.

Она знала, что кзорг далеко на севере. И видение из прошлого, как Рейван обучал Ингрид боевым искусствам во время осады Хёнедана, невольно восстало перед ней. В душе разгорелась зависть.

«Ингрид всегда знала, что он кзорг, и всегда принимала его. А мне никогда его не принять. Богине не угодно, чтобы мы были вместе».

На душе у Владычицы сделалось так же мрачно и грязно, как на улочках воинского становища.

Маррей с телохранителями въехала во двор замка и вдруг среди толпы разглядела Владычицу Корду.

Старшая жрица подняла на неё удивлённое лицо и поспешила навстречу. Маррей сошла с коня и велела телохранителям держаться в отдалении. Ей не терпелось обменяться с Кордой новостями, и она не желала, чтобы чужие уши их слышали.

— Ничего не получилось, — прошептала скорбным голосом Маррей, обняв и расцеловав старшую жрицу в обе щеки. — Прости меня! Рейвана невозможно спасти.

— Я знаю, — сдержанно ответила Корда. — Если бы ты сама не попробовала, то не успокоилась бы.

— Ты уже пыталась? Почему же не сказала мне⁈ — глаза Маррей горели негодованием.

Рядом толпились люди, и обе Владычицы замолкли, опасаясь быть услышанными. Корда смерила Маррей взглядом, поморщившись от вида её перепачканного дорожной грязью плаща.

— Тебе нужно переодеться и отдохнуть с дороги. Идём, — сказала она.

Корда повела Маррей в свои покои, расположенные в главной башне, там же, где размещались царь Вигг, Циндер и семейство наместника Вайлена.

— А ты как здесь? — спросила Маррей Корду. — Я думала, ты в Роне.

— Вигг призвал меня, когда среди воинства начались болезни. Люди стали гибнуть десятками: и в Вайлене, и в окрестных хуторах. Нечистая холера! Я объезжаю лекарские дома каждый день, каждый день рассказываю жрицам о лечении и проверяю, соблюдаются ли мои указания. Но пока смертей меньше не становится.

— Я помогу тебе…

— Разве ты не за этим приехала? — вскинула брови Корда.

Маррей бросила на старшую жрицу раздосадованный взгляд и не ответила. Поднявшись по лестнице, Владычицы свернули в галерею, ведущую к покоям. Отойдя на приличное расстояние от стражей, стоявших в начале коридора, Корда застыла у тяжёлых дверей, ведущих в зал.

— Маррей, он здесь… — прошептала она.

— Вигг?

— Рейван. Он прибыл к Владыке для переговоров.

Они стояли напротив дверей, откуда доносились негромкие голоса. Маррей прижалась к щели и разглядела сидевшего к ней спиной Рейвана. Одно плечо его было приподнято, другое — опущено гораздо сильнее, чем ей было открыто в видении. Сердце Владычицы болезненно заныло.

Рядом с кзоргом сидел какой-то рисский ван с седой косой. Напротив располагались Вигг и Циндер. За спиной царя стояли телохранители…

***

— Мои воины истощены болезнью, и ты принёс мне такие скверные вести! — Вигг вылил в глотку вино и громко стукнул пустым кубком по столу. — Почему ты не выполнил мой приказ⁈

— Они схватили меня и искалечили, — ровным голосом ответил Рейван. — Им известно, что я кзорг — убийца галинорца.

Маррей прижала ладони к сердцу. Известие о том, что Рейван был ранен, затревожило её. «Неужели сон в Харон-Сидисе был вещим и он действительно являлся ко мне?»

Корда потянула Маррей дальше, но молодая Владычица не шевельнулась. Она увидела, что Рейван совершенно покорно принял негодование царя.

— Но ты их правитель! Почему ты не уличил самозванца? — продолжал Вигг.

— Гривну носит Ингрид, дочь Ингвара. Это она назвалась моим именем, — ответил Рейван.

Маррей поразило будто молнией. Она не могла вообразить себе юную Ингрид в облике вождя. И если это было правдой, то Рейвану никак нельзя было открывать Виггу это знание. Она переглянулась с Кордой и увидела у той на лице недоумение.

— То есть их правитель — женщина? — прищурился Вигг.

— Да, — кивнул Рейван.

— Почему она не убила тебя, если знает, кто ты⁈ — рявкнул царь так, что Рейван заметно вздрогнул. — И почему ты ходишь среди её соратников⁈

Вигг скользнул взглядом в сторону сидевшего рядом рисского вана. Маррей поняла, что этот ван служит Виггу. Рейван опустил голову и немного помолчал.

— Ингрид признала меня братом, — тихо произнёс он. Маррей едва расслышала его слова. — Она верит мне.

— Почему ты не вызвал её на Поединок и не убил? Ты ведь сильнее девки! — скрипучим голосом произнёс Вигг, рука его угрожающе легла на эфес меча.

Глядя на жест царя, стоявшие у него за спиной телохранители тоже потянулись к клинку.

Маррей поняла, что от ответа Рейвана зависит его жизнь. Царь усомнился в нём и готов убить его сейчас же. Сердце Владычицы заколотилось у самого горла. Но не она одна дрожала в этот миг. Корда, совершенно побелевшая, стояла рядом с ней.

— Я хотел, — ответил Рейван. — Но из-за увечья я ослабел и победить бы не смог.

Хохот царя разошёлся по всему залу. Рука Вигга убралась от меча, а взгляд игриво заблестел.

— Эскеллийский Зверь стал ни на что не годен! Ингрид сильный воин?

Рейван пожал искривлёнными плечами, прислонившись к спинке кресла. Вигг поглядел на сидевшего рядом с кзоргом вана.

— А ты что скажешь, Гутруд?

Седовласый ван помотал бородой, давая понять, что не очень хорошо говорит по-набульски.

— Ингрид слабый воин, — ответил с грубым выговором Гутруд и показал на себе жестом перерезанное горло. — Топнешь рядом — обосрётся.

Рейван кивнул. Он держался так спокойно и хладнокровно, будто они говорили не о его сестре, а о горном туре.