Обняв себя, я долго простояла, погрузившись в мысли. Думала о том, как успокоиться и перестать видеть в каждом углу тени, слышать их шепоты, крики голосов на латыни. Пока город погружался в ночь и зажигались разноцветные яркие огни, я боролась со своими демонами, которых невозможно увидеть. Их только слышишь. Они звали, кричали, а иногда посылали непонятные видения. Сейчас я следила, как сорвавшийся листик с дерева кружился, а затем приземлился у моих ног и превратился в пепел.

– lnsania proprium colorem habet…[2] – прошептал чей-то ледяной голос на латыни, и белая вспышка ослепила меня, заставив закрыть глаза.

Ночь погружала мир в сон. Она постепенно гасила свет в окнах домов и особняков, опустошала улицы, лишь одинокие фонари оставив освещать небольшие пространства. Вокруг позволила ненадолго царить тьме, а на небе рисовала миллиарды звезд. Но сегодня было все иначе. Ночь не всех погрузила в сон. Еще совсем недавно на безмятежном и спокойном небе закружились хмурые, угрюмые, свинцово-серые тучи, задавившие белый диск своей тяжестью. Луна, как будто растерявшись, совсем скрылась за их тяжелыми боками. Сверкнула молния, а через секунду над ночным городом раздался гром, подтверждая своим ворчанием, что на землю вот-вот обрушится ливень. В такую погоду на улицах обычно никого не встретишь, но сегодня исключение.

На серой дороге, которая вела к одному из особняков, были слышны торопливые шаги. В небе второй раз прогремел гром, ветер усилился. Женская фигура уже приблизилась к гигантским железным воротам, что были заперты, но ее это не останавливало. Она дотронулась рукой, и те, как по приказу хозяйки, с легкостью отворились. Перед девушкой возник большой и широкий двор. По бокам разбиты клумбы с красивыми цветами, но большую часть занимали белоснежные розы и зеленые кустарники круглых форм. В центре двора стоял небольшой белый фонтан, в котором находилась скульптура маленького ангела с задумчивым взглядом, а вокруг него собралась толпа людей. Одни черпали ведрами воду оттуда и поливали вход и окна первых этажей, другие выбегали на улицу в еле живом состоянии, третьи с неописуемым ужасом наблюдали, как пламя поглощало единственный величественный серый особняк. В шоке и бездействии пребывали в основном дамы, а мужчины, наоборот, какой бы ужасной ситуация ни казалась, старались спасти уцелевшую часть.

Увидев пожар и черный дым, женщина не остановилась, не поддалась власти страха и паники, а побежала вперед. На пути люди пытались ее остановить, что-то говорили, но она вырывалась каждый раз, не слушала никого. Все мысли были заняты одним: «Мне нужно туда. В спальню. Там Ками, моя Камилла!» Женщина ворвалась в горящий особняк, закрывая рукавом лицо. Ее ничто не останавливало: ни огонь, который съедал на пути все вещи, ни дым, что затуманивал дорогу и отнимал возможность дышать. Этот ад не пугал. Самое страшное здесь было то, что где-то неподалеку, на втором этаже, раздался голос. Такой родной, детский, нежный и звонкий:

– Мamma! Mammina!

Когда женщина бежала по широкой мраморной лестнице, гигантского размера стеклянная люстра с сосульками сорвалась и полетела вниз, разбиваясь на тысячи мелких осколков и придавив заднюю часть зеленого бархатного платья. Казалось бы, этим мгновением все закончилось. Секунды шли – огонь поглощал все, что попадалось ему на пути; разум потухал, адская боль от удара в груди заглушала царившие шум и хаос, но сердце продолжало выполнять свою работу. Благодаря детскому голосу, звучавшему наверху за запертой дверью, надежда и силы не покидали хозяйку. Она аккуратно поднялась со ступенек, оторвала кусок ткани от платья, а затем, цепляясь за не пострадавшие от огня перила, поторопилась дальше. Дым заполнял легкие, но женщина не сдавалась. Она шла по коридору к той самой двери, из-за которой несколько секунд назад раздавался детский голос. Часть огня успела и сюда пробраться. Шторы справа на окнах горели, падали, штукатурка трескалась и осыпалась на пол, дорогие обои мгновенно чернели. Прямо перед женщиной в эту секунду рухнул кусок от потолка, подняв облако пыли. Она успела отскочить в сторону. Ее мучил кашель, раздирал горло, но она продолжала идти к двери.

Женщина дернула за позолоченную ручку, но в комнату войти не смогла. Оказалось заперто, ключи наверняка находились у мужа или служанки, которых в горящем особняке не было. В волосах шпилек, к несчастью, не нашлось. Пришлось плечом со всей силы толкать деревянную дверь.

Первый удар… второй… третий… четвертый… Несмотря на боль в груди, кровоточащие раны от осколков стекла и раздирающий кашель, после пятого раза она ворвалась в детскую комнату, в которой дым успел заполнить все. Спальня погрузилась в туманный мрак и тишину. Женщина кинулась искать и звать по имени малышку, что в это время сидела в уголке возле своей кроватки с игрушечным мишкой в обнимку. Девочка не кричала, не звала. Ее слезы застыли. Когда женщина схватила на руки ребенка, обнимая и целуя, маленькое хрупкое сердце больше не стучало.

– No! No! No-o-o-o-o!!! – заполнил комнату крик материнской боли и отчаяния.

В черном небе третий раз пророкотал зловещий гром, а после полил сильный ливень.

Эта ночь жестоко обрушилась на дом, забрав самое ценное у семьи – две жизни: любимую дочь и мужа. Любовь, веселье, смех, надежды и разговоры за ужином навсегда покинули родное место. Время на часах остановилось, а листок, сорвавшийся с дерева и приземлившийся на подоконник, вскоре превратился в пепел.

Открыв глаза, я увидела мать, листающую меню, и официантку, ожидавшую заказа. Что происходит? Ответ на этот вопрос пыталась найти на лице матери, но не нашла – и тогда оглянулась по сторонам. Слева располагались квадратные столики и белые кожаные диванчики, на которых сидели люди, попивая кофе в одиночестве, и компания из четырех человек, оживленно беседуя и иногда посмеиваясь, а справа было несколько окон с красными шторами и светящимися гирляндами. В помещении играла тихая джазовая музыка, а я все прокручивала в голове последние воспоминания: утро, школа, кинотеатр, а дальше пустота и… я сижу с мамой в уютном кафе. Что за?.. Как? Тысяча вопросов вертелась в голове, но ни одного ответа.

Сделав себе заказ, Лили посмотрела на меня, передавая меню. Сейчас ничего не хотелось, но ледяной взгляд матери, казалось, вот-вот распилит меня пополам, поэтому пришлось повиноваться и принять его. Быстро просмотрев список блюд, выбрала клубничный молочный коктейль с шоколадным тортом.

– Спасибо за заказ. Постараемся приготовить все как можно скорее, – мило улыбнулась девушка и удалилась.

Как только мы остались наедине, я, не стесняясь и не боясь, что нас могут подслушать, напрямую задала вопрос маме:

– Как и когда ты сюда привела меня? Кажется, пару минут назад мы смотрели фильм. – Не сводила взгляд с нее.

– О чем ты, Ками? – удивилась мама. – Ты сама предложила мне после кинотеатра поужинать и пройтись пешком до кафе. По дороге ты рассказывала мне о своих снах и событиях в школе.

Услышав об этом, я начала снова прокручивать в голове воспоминания, и они, как ни странно, постепенно появились. Вот мы смотрели фильм, затем вышли на улицу, а дальше я предлагаю маме прогуляться пешком по городу до ближайшего кафе. Всю дорогу я увлеченно рассказывала что-то о школе, снах, своих успехах, в какой-то момент отколола шутку про случай на уроке, и мама улыбнулась. Ее улыбка впервые за все время вызвала радость во мне. Я любила, когда Лили начинала улыбаться или смеяться над моими глупыми и понятными только нам с ней шутками. Чувство вины внезапно накрыло волной. Почему плохие моменты я помнила всегда, а именно хорошее либо забывала, либо не сразу вспоминала? С сожалением посмотрев на маму, извинилась и перевела взгляд на соседний стол, за которым сидела молодая парочка, мило беседующая и угощавшая друг друга по очереди мороженым.