Аарон вскинул руки вверх и на выдохе рассмеялся:

— Всё-всё! Я буду послушным больным, а ты серьёзной медсестрой, идёт?

Я уже собралась кивнуть, радуясь, что он одумался. А затем дошло, что это очередная пошлая шуточка.

— Где твой градусник? — проигнорировав шутку, переспросила я.

— В задвижке, — ответил парень, показывая взглядом на задвижку в столе. Встав с кровати, я подошла к письменному столу и открыла её. Там лежал градусник. И кое-какие взрослые штуки. Заметив мой смущённый взгляд, он вновь рассмеялся. Так и хотелось треснуть, чтобы совсем было не до шуток.

— Гномик, ты ещё маленькая, чтобы такое видеть?

— Аарон, хватит.

— Ну что, ты просто так смущаешься от каждого моего слова или действия.

— Потому что они выходят за рамки, — кровь в венах начинала закипать. — Я пришла к тебе, чтобы помочь, а не выслушивать твои дурацкие пошлые шутки и терпеть эти твои издёвки.

— Всё. Ладно. Понял. Гномик разозлился. Молчу.

Благодарно кивнув, я вставила ему под мышку градусник и села рядом, засекая минут десять. Злость всё ещё бурлила во мне и даже молча сидеть с ним было очень тяжело! Сплошное напряжение. Хотелось треснуть за его выходки.

— Давай поговорим? — предложил блондин.

— О чём? О ролевых играх медсестры и больного?

— Да нет, я же сказал — больше шутить не буду, если тебя это бесит. О чём-то другом.

— Не хочу я с тобой ни о чём говорить, ты меня сейчас очень злишь, и я боюсь, что могу ляпнуть что-то, о чём потом буду жалеть. Или ещё хуже — как устрою тебе ролевые игры, в синяках весь ходить будешь.

Сложив руки на груди и нахмурив брови, взглядом я бегала по комнате, чтобы не смотреть на него.

— Ну всё, Гномик, успокойся.

Сейчас его голос не выдавал насмешек. Он был ровным и спокойным, даже, может, нежным. И тело, словно покорившись ему, стало расслабляться, а злость медленно отступать.

— Ты давно знаком с Кимберли? — из уст вырывается давно засевший в моей голове вопрос.

— Какой неожиданный вопрос. Зачем это тебе?

— Ты хотел со мной поговорить — вот я и говорю.

— Давно, — отвечает Аарон. — С детства. Ну, класса с первого. Наши родители хорошо дружат, нам тоже пришлось. В детстве мы были неразлучны. Стали расти, наши интересы стали меняться, но мы всё так же оставались быть вместе, но в этом году всё изменилось.

Когда парень начал свой рассказ, его губы подрагивали в улыбке, будто от приятных воспоминаний. Но под самый конец улыбка сползла и даже потух взгляд. В этом году у него всё изменилось. Но что всё? Что у него случилось?

Конечно, будет не тактично спрашивать, ведь это может его задеть ещё сильнее, поэтому я молча продолжаю слушать его, теперь не отрывая взгляда от его губ.

— Я решил оградить себя от неё, потому что понял, что Кимберли сделала меня таким, каким меня считает вся школа по сей-день. Именно Ким приписала мне статус хулигана школы. Меня все знают, как бэдбоя, который всех унижает. Но после… не важно после чего, — осёкся он, — я решил, что не хочу быть таким плохим, коим меня считают. Захотел измениться из-за одного человека.

— А сейчас… вы общаетесь?

— Нет. Я же сказал, что поставил точку. Она не тот человек, который нужен мне сейчас, она снова потянет меня на дно.

— Ясно.

Я облизнула губу и снова отвела взгляд. Почти сразу Аарон задал мне вопрос, словно готовился, словно хотел давно спросить, так же, как и я:

— Что за Юджин? Кто он? Что ему от тебя нужно? Полную историю хочу услышать.

— Это слишком больная история для меня, Аарон.

— Вырежи из этой истории больные моменты и просто расскажи мне, кто он.

Аарон снова напрягся. Его лицо стало снова серьёзным.

Я выдохнула и крепко зажмурила глаза, борясь с тремором в руках, который возник всего от одного упоминания об этом человеке и о просьбе рассказать о нём, и о том, что он сделал мне. Много лет я тщательно старалась не вспоминать об этом, но после возвращения Юджина в Бруклин всё изменилось.

Сухость в глазах вызывала слёзы, но я быстро моргала, чтобы не расплакаться. Мне очень сильно не хотелось бы так облажаться перед Аароном.

— Я познакомилась с ним четыре года назад, когда мне было тринадцать. Я тогда училась в другой школе. Там он был популярным мальчиком, прямо как ты. У него была отличная репутация и среди парней, и среди девушек. И однажды… — мне было трудно начать. — Он пригласил меня на свою вечеринку. Там случилось то, что я боюсь вспоминать и то, что мне сниться в кошмарах. То, из-за чего я лечилась в психиатрической больнице.

Аарон помрачнел. Да, думаю, он догадался, но уточнять не стал.

— Юджин угрожал мне какое-то время, а потом просто взял и уехал из города, как будто его и не существовало. Тогда я чувствовала своего рода облегчение от этой новости. И я не видела его целых три года, до недавних пор. Я молилась Богу, чтобы больше никогда не встретить его в своей жизни. Но Бог, видимо, не услышал мои просьбы. И Юджин вернулся. Я чувствовала такой страх, такую панику в тот момент, что стала снова задумываться о многом…

До меня уже начало доходить, что я рассказываю намного больше, чем должна была. Начала рассказывать слишком много подробностей. Теперь я делюсь с Аароном всем, что у меня на душе, хоть и не должна вываливать это на него, ведь ему, должно быть, не настолько интересно слушать мое дерьмовое нытьё.

— А теперь он начал навязываться ко мне. Снова. Он снова вернулся. В город и в мою жизнь. Я не могу понять, почему Юджин никак не может отстать от меня. Не могу понять, что я ему сделала?! И почему именно я стала предметом для его издевательств. Почему он выбрал именно меня?!

Из меня неожиданно вырвались всхлипы, которые я старалась скрыть ладонью, что приложила к губам. И всё то, что я так долго хранила в себе больше не было моим мучением. Вся боль, что я держала в себе, вырывалась прямо сейчас в присутствии Аарона. Я сжимала руки, пытаясь заглушить её, но Аарон молча положил руку мне на плечо и сказал:

— Не сдерживайся. Плачь. Выплесни это всё, Гномик.

Ему пришлось вылезти из-под одеяла, чтобы оказаться рядом. И я впервые почувствовала, как его большое тело, накрывает меня и забирает в себя все мои всхлипы. Его массивные руки крепко прижимали моё трясущееся тело к себе. Он впитывает всю мою боль, своими объятиями буквально забирает её.

— Спасибо, что поделилась со мной этим, — сквозь свои рыдания я услышала его шепот.

Я сильнее жалась к нему, словно потерянное животное к ноге человека. Настолько сильно я боялась сейчас остаться одна и справиться со всем одна. Через какое-то время, сама того не заметив, мы легли на кровать к друг другу лицами. Я постепенно успокаивалась, смотря на его лицо напротив. Аарон больше не обнимал меня, мы лишь соприкасались коленками, и мне казалось, что я уже тоскую по его объятиям.

— Спасибо, — робко произнесла я, едва шевеля губами.

— За что? — всерьёз удивился парень.

— За это всё…

— Я не мог смотреть на тебя в таком состоянии. Извини, если я нарушил твои границы, сначала задав вопрос, а потом касаясь тебя.

Он, кажется, правда переживал по этому поводу. И было приятно, что он уважает мои границы. Юджину следовало бы поучиться у него.

— Какая у тебя температура? — опомнилась я и резко встала с кровати, охваченная теперь не тоской, а ужасом! Она ведь могла подняться!

Аарон медленно достал градусник, который всё ещё был у него, и отдал мне. Тридцать девять и пять. Мне пришлось подорваться с кровати несмотря на то, что нет сил. У него достаточно высокая температура, а такую сбивать уже бывает очень тяжело.

Я пошла на кухню, схватила первую попавшуюся кружку и налила туда воды, чтобы он мог запить таблетку. Развернувшись, я собиралась идти обратно к Аарону, но рядом уже стояла его сестра, которая рассматривала меня. Она смотрит на меня с осторожностью и заинтересованностью. Говорят, что дети чувствуют больше, чем взрослые; что они отлично разбираются в людях. И сейчас Софи пытается узнать меня, высмотреть во мне что-то.