И все останавливается.

Какое-то мгновение я сижу, неподвижно, как камень, тяжело дыша, затем раздвигаю пальцы, глядя сквозь слегка заляпанные линзы, пытаясь понять, почему я не упала. Мой желудок неудобно сжался в горле, готовый рухнуть, как и должен был бы сделать мой джип.

Небо. Ничего, кроме неба. Несколько пушистых белых облаков, парящий орел, вся сцена плавно движется вверх и вниз, пока машина качается. Какая ирония, что вид передо мной такой безмятежный, когда я вот-вот приду к такому трагическому концу.

— Машину качает, — говорю я себе, удивляясь тому, что это знание не вызывает у меня дополнительной паники. — Я на краю обрыва. Я на краю… обрыва. Хорошо, я могу справиться с этим. Не могу вылезти вперед, так что…

Я оглядываюсь, и меня чуть не выворачивает на изнанку, когда мой вес смещает баланс, и машина падает. Затем плавно откидывается назад. Напоминает качели. Мое тело, кажется, реагирует больше, чем мой разум, который все еще охвачен паникой.

Со всей осторожностью я расстегиваю ремень безопасности трясущимися пальцами, втягивая его обратно в гнездо, но не позволяя ему щелкнуть. Затем я медленно, очень медленно пробираюсь между передними сиденьями в заднюю часть джипа. Каждый дюйм, который я двигаю, кажется, что это занимает часы, а не секунды, пока мои легкие горят. Я задерживаю дыхание, как будто это сбивает мой процесс.

И пока я это делаю, старый грузовик оседает, мой вес смещает центр его баланса.

Я чертов гений, вот кто я. Я выдохнула, когда облегчение нахлынуло на меня.

С ухмылкой я осторожно толкаю заднюю дверь и падаю на спину с глухим стуком о землю, широко раскинув руки. Запах травы и хвои чудесный. Я сосредотачиваюсь на щебетании птиц, на ощущении солнца на моем лице. Я смеюсь и открываю глаза, наконец осмеливаясь посмотреть, как близко я была.

Слишком близко. Теперь джип стоит, но передняя часть свисает прямо с края, шасси застряло в большом камне, что, вероятно, и помешало ему двигаться дальше. Толчок сзади, вероятно, отправил бы его в аварию. Вид камня — единственное, что спасло мне жизнь сегодня, мой желудок угрожает выбросить закуски, которые я ела по дороге сюда. Адреналин, покидающий мое тело, заставляет его трястись, как лист. Я одновременно бодра и истощена.

— Удача на моей…

За моей спиной шелестят кусты и ломаются ветки как раз перед тем, как великан с ревом проносится сквозь деревья, следуя по пути, проложенному моей машиной.

В одно мгновение я вскакиваю на ноги, пятясь назад. Он человек. Может быть. Двуногий? Проверенно. Противоположные большие пальцы? Судя по тому, как он сжимает руки в молотоподобные кулаки, так и есть. Волосы повсюду, его тело покрыто ими, с лохматой, усеянной листьями коричнево-красной соломой, окружающей все стороны его лица, так что трудно разглядеть, где кончаются его волосы и начинается борода. Определенно, определенно, определенно мужчина. Это очевидно, потому что на нем нет ни клочка одежды.

— Помогите! — я кричу, наконец обретая голос, когда он теряет равновесие и врезается в заднюю часть джипа со скрипом напрягающегося металла. Я смотрю, как он качается, словно завороженный, на краю обрыва, а затем падает. Волна ужаса накатывает на меня сильнее, чем возможность свободного падения со скалы.

И я бегу.

Сзади я слышу, как машина врезается в скалу, раз, два, третий раз, и последний отдаленный грохот. Я вздрагиваю, осознавая, что там могла быть я. Я каким-то образом избежала огненной смерти. Но сейчас у меня есть более насущные проблемы. Я оглядываюсь назад, когда натыкаюсь на ряд деревьев, и жалею, что не сделала этого.

Он догоняет меня.

— Помогите! Кто-нибудь! — кричу я, перепрыгивая через упавшую ветку с грацией легкоатлета. — Пожалуйста!

Гигант должно быть семь… может, восемь футов ростом. Он похож на того парня из города, но более дикий. Его острые зубы обнажаются блестящими рядами, как копья. И я клянусь — клянусь — у него есть когти. Что за чертовщина с мужчинами в этом городе? Сейчас нет времени искать ответы на этот вопрос, мне нужно… сосредоточиться.

— Помогите..!

Я вскрикнула от шока, едва не наткнувшись на фигуру, притаившуюся в тени. Но прежде чем я успеваю сменить направление, он спрыгивает с туго натянутых ног прямо мимо меня с воем, от которого у меня стынет кровь. Я морщусь, наблюдая за его траекторией, поворачиваясь и останавливаясь, когда вижу, как он врезается в моего преследователя.

Только тогда я узнаю в нем парня из города. Теперь без рубашки, с густыми черными волосами, продолжающимися тонкой линией по центру его спины, но это он, и я пытаюсь осмыслить то, что вижу. Он защищает меня? Понятия не имею, но я должна верить, что это правда. Из-за того, что я так тяжело дышу, я не могу продвинуться дальше или надеяться избежать ни одного из них. Мои ноги будто застыли на месте от страха.

Голый крупнее. Он на два с половиной фута выше моего спасителя, хотя и не выглядит таким мускулистым. Я смотрю, как он рычит и сгибается пополам, когда мой защитник бьет его сжатым кулаком в бок, затем ахаю, когда вижу четыре кроваво-красных раны, оставшиеся после.

Что случилось?

Голый возвращается, нанося удар по лицу моего защитника, но он идет широко, и его инерция несет его, врезаясь лицом в ствол дерева, который разрывается пополам, как ветка с тошнотворным хрустом.

— Это земля Пакта, — рычит мой спаситель. — Ты меня слышишь? Уходи сейчас же, гребаный пес.

Голый смеется, вытирая пальцем под носом, и поворачивается назад, капли крови размером с медальон летят по дуге, чтобы попасть в кусты.

— Теперь моя земля. Почувствовал зов, — голос у него прерывистый, глубокий рык, как будто язык для него труден. — И моя женщина. Нравится, как она кричит. Хочу еще услышать, как она кричит.

Мой спаситель бросает взгляд в мою сторону, его глаза желтеют в полумраке под листвой, и я отшатываюсь. В этом прищуренном взгляде мало человеческого. Это больше похоже на то, как его прижал волк, решивший, что я буду его следующей едой.

— Она чертовски моя, — рычит он.

И я издала тихий стон, который больше похож не на страх, а на… желание.

Почему я так реагирую? Пульсирующий жар прокатывается по мне, когда он приседает.

Я кричу, когда они оба бросаются вперед, врезаясь друг в друга в воздухе, а затем опрокидываясь на землю. Я почти чувствую это на себе, когда голый вонзает гигантский когтистой кулак в бедро моего спасителя, оставляя кровавые порезы на его джинсах, затем полосует его лицо, сдирая плоть со щеки.

Затем мой защитник оказывается сверху, поднимая сначала одну руку, затем другую, колотя кулаками в лицо другого, вызывая рев боли, пока его не схватили за плечи и не сбросили. Голый поднимается, отталкиваясь одной рукой от земли, с его подбородка капает кровь.

Затем со стоном падает вперед, врезаясь в землю.

— Моя, — хмыкает мой защитник, качая головой и поднимаясь на ноги, возвышаясь над поверженным противником. — Она чертовски моя. Не забывай об этом. Хочешь жить, выберешься отсюда и отправишься на север. Там много широких лесов. Если я увижу тебя снова, я убью тебя.

Чувства противоречивого характера берут верх над моим страхом. Я впечатлена тем, что мой защитник вырубил голого гиганта, желая при этом попробовать на собственном опыте врезаться в него. Я должно быть в шоке.

Он выплевывает кровавую кашу в рухнувшее тело, затем поворачивается.

И его взгляд падает на меня.

Глава 3

Каллэн

Я хочу убить его.

Эта мысль поглощает меня, когда я заставляю себя отступить, чтобы идти к ней, когда сзади раздается звук тяжелых шагов отступающего дикого зверя. Если ей больно… если он причинил ей какой-либо вред… я не смогу себя контролировать. Единственная причина, по которой я могу оставить его в живых прямо сейчас, это память о том, как они нашли моего отца. После того, как мою маму убили, он оставил Пакт и сам отправился на север. Но он так и не сделал этого. Когда я едва успел понять, что происходит, мы получили известие о том, что ферал волвен, соответствующий его описанию, был убит охотниками на канадской границе.