— Кемпинг просто не для нас, детка, — слышу я, сосредоточившись теперь на своем возбуждении и чувствах. — Вместо этого мы решили устроить ночевку у Синди. Ты приглашена, естессно!

— Ну, как не кстати, что я уже здесь, не так ли? Кемпинг забронирован и оплачен, я собираю последние припасы в этом милом маленьком кемпинговом магазине в городе, в трех часах езды от города, вы не могли сказать мне раньше?

Я снова слышу смех, и голос другой девушки на заднем плане спрашивает, не собирается ли она начать плакать здесь совсем одна.

Яростное рычание вырывается из меня. Если бы они были здесь, мне все равно, женщины ли они, я бы оторвал им конечности за то, что они причинили ей боль.

Рыжая оборачивается на животный звук, вибрирующий в моем горле.

Ее небесно-голубые глаза встречаются с моими за окном — отражения на ее очках, когда я прослеживаю переносицу веснушек над ее милым вздернутым носиком. Ее круглое лицо и пухлые розовые губы только заставляют меня представить, как она будет выглядеть, крича что есть мочи со мной внутри нее, растягивающим её тугую маленькую пизду, когда мой узел связывает нас, или обхватывая своим ртом мой член, путаясь вокруг узла. Когда он набухает.

Я хочу знать, какое лицо она делает, когда я щипаю и кусаю ее соски, когда царапаю ее когтями. Как дрожит ее тело, когда она кончает на мой язык. Каким бы круглым был ее живот с ребенком. Нашим ребенком, или, как говорят мои люди, щенком. Помещенный мной на всеобщее обозрение.

И я кончил.

Эрекция настолько неожиданна и внезапна, что моя голова становится легкой, и я хватаюсь за полку, чтобы не упасть, стон вырывается из моего горла, когда я рассеянно смахиваю флаконы с репеллентом от насекомых, чтобы они ударялись об пол серией слабых ударов. У меня никогда раньше не было эрекции. Я не мог. Единственные волвены, которые могут возбудиться без присутствия своей истиной пары, — это фералы, а я, блядь, не один из них. Внезапная потеря крови, когда вся она закачивается в мой стояк размером с пикап, слишком сильна, и я падаю на одно колено, чтобы сохранить сознание, теряя из виду своего ангела, когда мое зрение темнеет, волокна моих джинсов скрипят от боли. Напряжение сдерживает мой член.

Она моя пара.

Эта мысль приходит непрошено, и я качаю головой с низким рычанием.

Бля. Как мы с ней можем быть истинными? Мой отец был волком, моя мать человеком. Это не привело ни к чему, кроме боли, смерти и душевным страданиям, оставив меня на воспитание Роарку, нашему лидеру. У меня не может быть человека, это просто невозможно. Тем не менее, каждая клетка моего мозга повторяет это снова и снова.

Наша пара, наша пара, наша пара. Даже если я моргну и потеряю ее из виду на эту долю секунды, я на грани безумия.

Она сочувственно улыбается, вероятно, думая, что я смущен, что имело бы смысл. Я на чертовом полу, слюнки текут и матерюсь.

Но, черт возьми, нет. Смущение и близко не соответствует тому, что я чувствую. Я хочу схватить ее и отнести к своему грузовику, согнуть над задней дверью и трахнуть сзади, воя в чертово небо. Я хочу ворваться в ее дом и покрыть каждый стежок ее одежды своим ароматом, чтобы все, кто может принюхаться, знали, что она занята.

— Черт возьми, — бормочу я, понизив голос. — Соберись, Каллэн.

Я считаю удары своего сердца, когда они стучат в моей груди. Быстро, быстрее, ещё быстрее.

Когда я набираю двести, я делаю долгий медленный вдох и слышу дружелюбный пожилой голос Ральфа:

— Что-нибудь еще, мисс? — и это наполняет меня иррациональной яростью.

Я потерял сознание? Как она может уже платить? И как он посмел заговорить с ней?

— Нет, я думаю, что это всё, — говорит она, ее голос заставляет меня снова стонать, когда я сжимаю ягодицы, и мои боксеры получают порцию спермы. Затем еще одну. Мои яйца тянутся вверх, дергаясь и сжимаясь.

Я знаю об оргазмах и тому подобном, но для волвенов это не то, что мы испытываем, пока не спаримся. Мы не мальчики-подростки, которые долго принимают душ и дрочат, чтобы получать облегчение каждые двадцать минут.

Но если свернутое удовольствие, которое я испытываю от брызг семени в мои боксеры, похоже на оргазм, я не уверен, что каждые двадцать минут будет достаточно часто. Она щелкнула выключателем глубоко внутри меня, который теперь накоротко замкнул мою программу, и жизнь уже никогда не будет прежней.

— Сколько? — спрашивает она, переводя взгляд через плечо, и я хочу услышать этот голос, выкрикивающий мое имя. Я хочу услышать, как он умоляет меня остановиться. Ее тело напряжено, она прижимается к прилавку подальше от меня.

— С вас шестьдесят пять долларов и сорок восемь центов.

Она благодарит его, когда я с трудом встаю на ноги, мой член натягивается на переднюю часть моих штанов, но больше не пытается выбраться после того, как кончил. Бля, она мне нужна. Мне нужно прикоснуться к ней. Я, наконец, снова встаю, когда она разворачивается и выходит за дверь со своими припасами, и я стискиваю зубы, сдерживая себя, чтобы не выбить переднее окно и…

— Ты в порядке, Каллэн? Тебе что-то нужно?

— Да, мне кое-что чертовски нужно. Но она только что ушла, — рычу я, натыкаясь на дверь и дергая ее с такой силой, что металл визжит, а петли трещат.

Голос Ральфа затихает сзади:

— Сумасшедший волвен! Ты сломал мою дверь, Каллэн. Я пришлю тебе счет!

Я больше ничего не слышу, когда выхожу на яркое солнце. Группа туристов из прошлого проходит мимо и смеется, но они обходят меня стороной, когда видят выражение моего лица. «Вот он», — я слышу, и, — «Это он. Он сломал мой гребаный телефон, вы его не арестуете?»

Они ничего не значат. Цемент твердый под моими ботинками. Я не помню, чтобы когда-либо чувствовал свои шаги раньше, но я чувствую все прямо сейчас. Я следую за своим рыжеволосым ангелом, когда она переходит улицу, направляясь к старому джипу. Ни за что она не уйдет от меня. Мысль о том, что она исчезнет из поля моего зрения, заставляет меня сжать кулаки и стиснуть зубы. Мысль о том, что она может пострадать без моего присутствия, чтобы спасти ее, мучительна.

— Подожди, Каллэн.

Я рычу на знакомый назойливый голос. Единственный голос, который я хочу слышать, это ее, когда я врезаюсь в нее, как животное, которым я являюсь.

— Каллэн, я сказала, подожди, — голос громче, жестче. — Не заставляй меня снова приказывать.

— Отъебись, шериф, — бормочу я, переходя дорогу.

— Каллэн, ты, блять, послушаешь, иначе тебе не понравится другой вариант.

Я оборачиваюсь, оскалив зубы, растопырив пальцы. Мои когти прямо на поверхности, едва сдерживаемые. Шериф полиции Данлоп напрягается, поднимая руку, откидывается назад, а другая рука тянется к кобуре, зависает, готовая.

— Что, Холли? — рычу я, широко разводя руками и делая еще шаг вперед. Я слышу вздохи зрителей, но мне плевать. — Что сейчас так важно? Хм?

— Каллэн, не делай глупостей.

Я слышу, как крутится двигатель, и резко поворачиваю голову, чтобы увидеть, как джип уезжает.

— Блядь!

Слюна капает из уголка моего рта, мои клыки трещат и горят, когда вылезают. Меня трясет, дергает, появляется отдышка…

— Каллэн, ты… ты… — она понизила голос, ее глаза метнулись к моим штанам спереди. — Ты выглядишь фералом.

Секунду я только смотрю. Затем, когда запах девушки начинает исчезать, я делаю новый долгий вдох, раздувая ноздри и вздыхая, и мои чувства быстро возвращаются ко мне. Мой член начинает терять интерес, смягчаясь внутри моих боксеров, мой мозг начинает работать с притоком крови, и я вижу, как близко шеф была к тому, чтобы вытащить свое оружие.

— Ты бы поняла, если бы я стал фералом, — выдавливаю я. — Я заплачу за сломанный телефон.

Плечи Холли опускаются, и она делает глубокий вдох, когда ее рука отходит от бока, и она качает головой.

— Да, черт возьми, заплатишь. Но мне также нужно поговорить с тобой о другом, придурок.