Есть такой термин: гипноз личности. Так вот, личность Старкова была настолько "гипнотична", что для сомнений просто не оставалось места. А честно говоря, и времени: работа съедала весь скудный запас, отпущенный человеку в сутки минус восемь часов на сон.
Олег усмехнулся: а что же еще придумать можно? Кино в лесу нет, танцев тоже. Ближайшее село - семь километров пешкодралом. Летом эти семь километров не раз одолевали: посмотреть фильм в клубе или просто вспомнить, что есть на белом свете кое-что, кроме леса и физики. "Лесной физики", - шутил Старков. Он и лесное захолустье это выбрал потому, что когда-то здесь воевал. Село, куда они бегали в клуб, было тогда центром, где встречались связные, откуда уходили депеши на Большую землю и где даже староста был партизанским выдвиженцем. Какая погода стояла тогда, Олег не знал, но теперешняя была более чем несносна. Такие условия жизни должны приравниваться к особо трудным, тут не обойтись без повышенных коэффициентов, всяких там "колесных", "северных" - и пол-литра молока ежедневно за вредность.
За молоком ходили по очереди в то же село - раз в неделю. За молоком, за картошкой, за хлебом, за мясом и так далее по прейскуранту местного сельпо. Прейскурант был невелик, приходилось кое-чем разживаться у колхозников: четырех отшельников уважали здесь за стойкость и "непонятность"; жалели и всегда охотно им помогали.
За четыре месяца они, пожалуй, перезнакомились со всеми в деревне, благо и дворов тут было немного - десять или двенадцать. Олег подумал, посчитал в уме, вспомнил: точно, двенадцать дворов, сельпо и маленький клуб с киноустановкой - вот и все. Центральная усадьба колхоза располагалась подальше, километрах в пяти от села. Что и говорить, там и магазин был получше, и людей побольше, да только физики туда не забирались. Далеко и смысла нет. А продукты - вот они, полон лес. Бери ружье и стреляй. У Олега была старенькая тулка. Димка щеголял дорогой ижевской двустволкой. Старков владел истинным сокровищем - карабином. А Раф охоты не признавал.
– Я в душе вегетарианец, - говорил он. - У меня на Божью тварь рука не поднимается.
– Конечно, - язвил Димка, - вилку и нож ты ногой держишь. Эквилибрист…
Кстати об охоте: погода погодой, а завтра надо бы сходить пострелять, тем более что после перенастройки экранов Старков целый день новый режим считает. Значит, карабин даст. Да и как не дать: Олег стреляет "по мастерам", давно норматив выполнил. Старков сам не раз говорил:
– Ты у нас - супермен, брат. Тебе бы не временем, а конем управлять. С кольтом на бедре… Вон ту шишку видишь? Собьешь ее одним выстрелом?
Олег не отвечал, вскидывал карабин, прицеливался - бах! - шишка исчезала с ветки, где-то за деревьями падала на траву.
– Молодец, ковбой, - хвалил Старков. - Воевал бы здесь со мной - в отряде бы тебе цены не было. А посидим мы еще пару месяцев в этой глуши, похлестче меня стрелять будешь.
Сам Старков стрелял мастерски, почти не целясь, навскидку, по любой мишени - птица ли, шишка или подброшенная в воздух бутылка из-под пива. Олег гнусно завидовал ему, но даже ради великой цели перещеголять шефа он не согласился бы на "еще пару месяцев". Хватит и двух оставшихся недель, насиделись. До будущего лета!
В том, что будущим летом они снова вернутся в лесную сторожку, Олег не сомневался. Зимой диплом по теме Старкова, работа на кафедре и в лаборатории. Надо бы экран усовершенствовать: кое-какие идеи у Олега имелись, правда, он еще не говорил о них шефу. А у самого Старкова идей полным-полна коробочка. Не исключено, что новый генератор - Старков явно не верит уже в этот старый! - заработает на другом принципе. Ну да ладно, не будем загадывать…
Олег выбрался на опушку леса к реке, свернул с просеки, двумя наезженными колеями убегавшей вдоль речки. Чуть в стороне, у некрутого обрыва, врос в землю бревенчатый дом. Олег прошел по мокрой траве к крыльцу, долго обтирал сапоги о ржавую железяку, прибитую к порогу, толкнул дверь в темные сени, с наслаждением сбросил намокшую штормовку, сапоги, в одних носках вошел в комнату.
Все было почти так, как он себе и представлял по дороге. Димка и Раф играли в шахматы, на столе у Старкова привычный беспорядок - исписанные листы бумаги, набор цветных фломастеров, логарифмическая линейка. Самого Старкова в комнате не было.
– Привет всем, - сказал Олег. - Поесть оставили?
Димка передвинул ладью и сказал задумчиво:
– В кастрюле на печке… Ты чего так долго? Шеф уже плакался…
– О чем? - удивился Олег, торопливо поглощая полуостывший борщ.
– Боялся, что не успеешь проверить экраны.
– Почему такая спешка? Закончил бы завтра…
– Завтра - опыт. В восемь ноль-ноль.
– Опять?! - Олег даже поперхнулся от возмущения. - На том же режиме? Тогда пусть он сам экраны настраивает.
– Шах, - сказал Димка. - А вот так, так и так - мат… Настраивать не придется: режим пересчитан. У шефа - новая гениальная идея.
– Идея действительно неплоха, - сказал вежливый Раф. - Он нам рассказывал: ускоряем проход минус-вектора и выигрываем стабильность поля… А мата нет, Димка: ухожу конем на эф шесть.
Димка схватился за голову:
– Где конем? Откуда конь? Ах я дурак…
Олег понял, что от этих очумевших гроссмейстеров толку не добьешься, доел борщ и лег спать. Старый принцип, гласящий, что утро мудренее вечера, давно и прочно вошел в быт четырех "отшельников". Железный Старков требовал железной дисциплины, а подъем в шесть утра в эту осеннюю слякоть даже у примерного Рафа вызывал неудержимую сонливость.
Разве с нашим шефом поспоришь, думал Олег. Он если не убеждением, так силой заставит слушаться. Никакой демократии: тирания и деспотизм…
Потом он заснул, и ему снился дождь - мелкий, промозглый, мокрые листья на мокрой земле, низкое свинцовое небо и странный, словно стеклянный воздух, в котором луч света, как в призме, ломается пополам.
Луч света, сломанный пополам - признак возникшего временного поля, - они уже не раз видели наяву. Да что толку: поле возникало и мгновенно исчезало, выводя из строя экраны в километре от генератора.
