Павлик проснулся сразу – будто и не спал вовсе. И сразу сообразил: конечно, не спал! Все это – не более чем хитрый трюк хитрого парня в белой куртке. Или не его, нет! Когда он с Павликом впервые беседовал, когда они ушли на набережную, подальше от чужих глаз и ушей, когда парень поведал ему план , Павлик особенно не удивлялся. Просто сказал:

– Ну, допустим, все будет именно так. Но для этого нужен как минимум один профессиональный волшебник, – вроде бы он так элегантно шутил, а вроде бы – всерьез прощупывал загадочного парня. А тот с ходу ответил:

– Волшебник есть.

Тоже не поймешь: хохмил или взаправду…

– Ты, что ли? – спросил Павлик.

– Почему бы и нет? – вопросом на вопрос.

– Давно практикуешь?

– Может, день, а может, всю жизнь.

– Как понять, маэстро?

– Так и понимай, – отрезал парень. Но сжалился над Павликом, пояснил темновато: – В каждом из нас спит волшебник, крепко спит, мы о нем и не подозреваем. Но если его разбудить… – не договорил, не пожелал.

Но Павлик не отставал:

– Кто же его разбудил, интересно?

– «Время. События. Люди». Слыхал про такую телепередачу? – парень засмеялся, легонько хлопнул Павлика по спине. – Ох и любопытен же ты, отрок!..

– Я серьезно, – упрямо настаивал Павлик.

– И я серьезно, – парень и впрямь посерьезнел. – Ты вдумайся, вдумайся? Время… События… Люди… И не захочешь, а заставят.

– Слушай, а ты сам откуда? – жалобно спросил Павлик, отчетливо понимая, что ничего больше из парня не вытянешь.

– Отовсюду, – коротко сказал парень. – Привет. Закончили интервью.

– Последний вопрос, – взмолился Павлик. – Почему именно ты ?

– Почему я? – удивился парень. – С чего ты взял? Не только я. Нас много.

– Кого нас ?

– Ты после школы случаем не на юрфак собрался? – ехидно поинтересовался парень. – Прямо следователь… Ну, все, я пошел.

– Секунду, – быстро сказал Павлик. – Звать тебя как?

– Звать?.. – парень притормозил. – По-разному. Николай. Михаил. Семен. Владимир, Александр… Любое имя. Павел, например.

– Павел?

– А чем плохо? Тебя ж так зовут…

– Я не волшебник.

– А вот это бабушка надвое сказала, – засмеялся парень и свернул во двор.

Надоел ему допрос.

В свое время, если читатель помнит, автор скрыл этот разговор, сославшись на «первое правило разведчика», помянутое – или придуманное? – парнем. Спрашивается: почему? Вот вам к месту еще одно «правило»: всякая информация полезна лишь в том случае, если приходит вовремя. Момент, считает автор, наступил.

Туман в комнате висел – вытянутой руки не увидать. Молодец Алевтина, отметил про себя Павлик, толково сработала. Что за прихоти судьбы, размышлял он, в школе Алевтину считают мымрой и сухарем, прозвали «химозой», на уроках сачковали, а она, оказывается, из наших …

Павлик верил всему, что рассказал парень. И в самом деле, стоило Павлику пожалеть, что они с дедом оказались по разные стороны стены, как нате вам, пожалуйста: он – здесь, в своей кровати, а дед дрыхнет в соседней комнате, ни о чем не подозревая. И плохо, что не подозревая: сердце у деда, как говорится, не камень, слабенькое сердчишко, изношенное, как бы он ни хорохорился, ни играл в спортсмена. Проснется старик – не дай бог, инфаркт хватит…

Павлик встал и отправился к деду в комнату.

Легко сказать – отправился! Путешествие в тумане – дело хитрое, даже если знаешь маршрут назубок, с детства. Но туман прихотливо изменил все масштабы, смазал привычные расстояния, перемешал предметы. На пути неожиданно вырастали то сдвинутый кем-то стул, то острый косяк двери, то сама дверь, почему-то шаловливо гуляющая на петлях, то книжный стеллаж в коридоре, невесть как увеличившийся в размерах. Короче, до кабинета деда Павлик добрался, имея следующие нежелательные трофеи: шишку на лбу – раз, ссадину на руке – два, синяк на колене – три. Или что-то вроде – в тумане не разглядишь.

Сразу за стеллажом коридор сворачивал направо – к дедовским владениям. Павлик уверенно туда последовал и вдруг с ходу уперся во что-то холодное и неподвижное. Прижал к этому «что-то» сразу вспотевшие ладони, бессмысленно напряг руки, пытаясь сдвинуть, столкнуть, сломать препятствие. Куда там! Стену на совесть строили, сам Павлик и строил – в три кирпичика, один к одному. Монолит!

– Дед! – яростно выкрикнул Павлик. – Дед, проснись!

Алевтина Олеговна, по-прежнему опасливо держась за спинку кровати, вернулась назад, к туалетному столику, пошарила в ящике, нащупала там маленький карандашик-фонарь, который муж привез из заграничной командировки. Не зажигая его, панически боясь, что сели батарейки, пошла обратно. Дойдя до стены, взгромоздилась на матрас, потом – на спинку кровати. Стоять на ней босыми ногами было больно, но Алевтина Олеговна на боль не обратила внимания, плевать ей было на боль, потому что стена – как Алевтина Олеговна и надеялась – оказалась той же высоты, что и во дворе, метров двух, не больше, а значит, до мужа можно хотя бы докричаться. Невеликий росточек Алевтины Олеговны позволил ей всего лишь ткнуться носом в верхний край стены. Алевтина Олеговна схватилась за стену левой рукой, а правую протянула на половину мужа, включила фонарик. Батарейки не сели, он светил исправно, но острый и сильный луч его упирался в плотное тело тумана и, угасая, исчезал в нем. Алевтина Олеговна швырнула фонарь на постель и – в голос:

– Саша, я здесь, не бойся, Саша!

Ирка и Сенька Пахомовы крепко спали, умаявшись за ночь. Сенька кашлянул легонько, перевернулся на другой бок, разбудил Ирку. Ирка открыла один глаз, сразу сощурила его: солнце било сквозь незакрытые шторы, как пограничный прожектор. Прикрывшись от его лучей ладошкой, Ирка глянула на будильник: семь почти. Ну и черт с ним, расслабленно подумала Ирка, не пойду на работу, а днем сбегаю, подам заявление. Прав Сеня: лучше в детский сад устроиться. Тем более звали. И Наденька на глазах будет…

Тоже перевернулась на другой бок, обняла сопящего Сеньку. Спать так спать.

– Откуда стена? – расходился Топорин-старший, вдавливая в кирпичи сухие, с гречневой россыпью пятен кулаки. – Я спрашиваю, черт побери, откуда взялась стена в моей квартире? Не смей ерничать, мальчишка, сопляк, отвечай немедленно: откуда эта дрянь?