Она звонила Дэниэлю, чтобы объяснить, что происходит. С каждым ее звонком его голос становился холоднее и холоднее. После трех дней звонков она почувствовала немножко глупым всякий раз говорить ему, что она завтра вернется. Потому она решила, что пусть будет так, как будет, а уж дома она все объяснит Дэниэлю. В конце концов, когда он услышит о ребенке… она знала, что он будет так же счастлив, как и она сама. Меж тем, в Нью-Йорке было так здорово. Ходить по ресторанам, где она любила прежде бывать, по новым шоу, танцевать напропалую в Студии-54 с пареньком-редактором, гомиком, из редакции «Имиджа».

Рассел вез ее в аэропорт. Контракт на книгу был у нее в кармане, и шестимесячный контракт с «Имиджем». Она была в прекрасном настроении. Но она скучала без Дэни-эля, и ей нетерпелось удивить его хорошей новостью.

В аэропорту Рассел предложил ей журналы и леденцы, и это было все, что он ей предложил за всю поездку в Нью-Йорк. Это хорошо. Наконец-то, она могла чувствовать себя с ним спокойно. Заголовок в газете привлек ее внимание. Привлек потому, что рядом была фотография Дэниэля. Он не один был на фотографии. Он был со шведкой Ингмар с Багамских островов.

Сохраняя хладнокровие, Клео купила газету – по заголовку можно было все понять.

АНГЛИЙСКИЙ АКТЕР ДЭНИЭЛЬ ОНЕЛ

ЖЕНИТСЯ НА ШВЕДСКОЙ НАСЛЕДНИЦЕ

НА ТАЙНОЙ ЦЕРЕМОНИИ

Молча Рассел взял ее за руку. – Ну что, забудем о самолете? Она тупо кивнула.

Чертов Дэниэль. Неужто он почувствовал себя настолько неуютно, что еще несколько дней не мог подождать?

Кармен была в большем восторге от «Девушки с золотым влагалищем», чем от какой-либо другой многомиллионной картины, в которой она снималась. Фильм этот был ее детищем и она заботливо пеклась о нем.

То, что получилось, было как раз тем, на что она надеялась. Там были элементы комедии, был юмор, интересный сюжет и самая красивая в Голливуде манда. Маффин была просто сенсацией. Когда она раздвигала ноги и шел крупный план, все мужики в Америке должны были в нее влюбляться.

Кармен была в восторге, и сожалела только о том, что не могла поставить в титрах своего имени. Быть режиссером порнофильма значило бы для Кармен Раш полную катастрофу, с точки зрения ее имиджа. Конечно, секретом не было, чей это фильм, люди в кинобизнесе знали, что Наташа Маунт – такое имя значилось в титрах, – это Кармен Раш. Факт этот был хорошо известен. Только никто не мог этого доказать.

Как-то вечером Дайана и Джон оказались на вечеринке у какого-то продюсера. Всего было человек двенадцать, и ужин получился удачным. Ради разнообразия они не поссорились, отправляясь в гости, но Джон понимал, что время его почти-что истекло. Он уже провел пару дней, фотографируя Эприл Крауфорд, и считал, что если ситуация станет отчаянной, постель он будет искать там, – больше даже, чем постель. Но не впервые приходилось ему ублажать дам старшей возрастной категории. Дайана обращалась с ним словно с лакеем, только денег не платила, и он вовсе не собирается торчать там и ждать, пока его выкинут. Если ничего другого не подвернется… Эприл была звездой… когда-то… а если он возьмется направлять ее…

– Пора и фильм посмотреть, ребята, – хозяйка приема в возбуждении хлопала в ладоши. – У нас сегодня – предварительный просмотр.

Все они пошли в кинозал.

Дайана слишком много внимания уделяла стареющему сценаристу. У Джона было дурное предчувствие, что мужик этот станет его наследником.

Хозяин дома обносил всех бренди и смеялся:

– Вы просто не поверите, что сейчас увидите, – объявил он, – вы просто не поверите!

Выключили свет, и на экране возник золотой закат. Очень красивый.

Джон пытался подсмотреть, нет ли у Дайаны физического контакта с тем престарелым сценаристом, что сидел справа от нее.

Раздался взрыв хохота, и Джон стал снова смотреть на экран. Гремела музыка, типа той, что бывает в фильмах о Джеймсе Бонде, и пошли титры, выписанные обнаженными женскими телами, которые покрыты были золотой краской, – «Девушка с золотым влагалищем».

Девушки изменили позы, и слова «Маффин в главной роли» появились на экране.

– О Боже! – расхохоталась Дайана. – Неужто женушка твоя стала кинозвездой!

На фоне титров шла Маффин, голая и тоже в золоте. Она легла на песок, раздвинула ноги и камера сделала наплыв крупным планом.

– Боже! – с неким почтением заметила Дайана, – Что заставило тебя развестись с ЭТИМ!

– Это опять он, – сказал Кили.

Маффин ухмыльнулась. В четвертый раз Джон пытается повстречаться с ней.

– Мне кажется, уже пора устроить ему взбучку по-черному. Я знаю пару парней, которые за деньги такое устраивают. Что ты скажешь?

– Я скажу, что сегодня я с ним увижусь, – прыжком Маффин встала и изучала себя в зеркале.

– Проводи его ко мне, Кили.

Она немножко взбила волосы, облизала губы. Она только что кончила съемки для журнала «Мачо». Она знала, что выглядит обворожительно.

Маффин нравилась обретенная ею слава. Кармен была права: фильм пошел в прокат по всей стране, и повалила известность.

Кармен, которая была где-то на съемках, звонила ей ежедневно. У них были замечательные отношения, теплые и заботливые и очень, очень сексуальные.

Маффин усмехнулась своим мыслям. Единственная плохая новость – это то, что ей придется теперь съехать из особняка Раш. Было бы неправильно ей здесь оставаться. Теперь, когда она – известность (ну, почти), надо бы жить отдельно.

Вошел Кили, за ним – озабоченный Джон.

– Мне остаться? – спросил Кили.

– Все в порядке, ответила Маффин. – Он долго не пробудет.

Она разглядывала Джона.

Джон пропустил мимо ушей ее вопрос.

– Моя крошка Мафф, – воскликнул он в восхищении. – Как ты сама-то?

– А что я?

– Я видел фильм.

– Я тоже подумала, что ты видел.

– Выходит, все наши планы оправдались.

– Какие планы?

– Уроки пения, танцев, актерского мастерства, которые я заставил тебя брать.

Маффин кивнула.

– ТЫ меня заставил их брать. Я за них платила.

– Это были наши деньги.

– В чем дело, Джон? Что тебе нужно? Он подошел поближе.

– Чтоб ты меня хорошо встретила.

– Почти так же хорошо, как твое последнее «прощай» Помнишь? Оставил меня одну в доме – со всеми неоплаченными счетами и без машины.

– Ты не умеешь водить.

– Теперь умею. Я умею многое, что раньше никогда не делала.

Она подошла к бару и открыла банку «Севен-ап» Джон последовал за ней.

– Мне можно выпить?

– Угощайся.

– Ты очень холодна.

– Я могу быть такой, какой хочу. Мы разведены, или ты забыл?

– Сколько они заплатили тебе за этот фильм?

– Не твое дело. Он вздохнул.

– Ты никогда ничего не понимала в деньгах. Тебя наверняка надувают.

– О нет, меня уже однажды надули. Он обвил ее рукой за талию.

– Надо, чтобы за тобой присматривали. Я безумно скучал без тебя. Было жуткой глупостью, что я ушел, у меня просто была эта дурацкая мысль, что без меня ты лучше справишься. И ты справилась.

– И я все еще могу справляться.

Она отошла от него, отхлебывая из банки.

– Послушай, Мафф. Я знаю, ты злишься на меня, и я тебя не виню. Я сделал ошибку – такую же, как и та, что ты сделала с Малышом Марти Пэрлом.

Он умолк, пошел за ней через комнату, обнял ее.

– Ты и я должны быть вместе.

Он почувствовал ее изумительные груди и понял, что скучал без них. Ни у кого нет таких сисек, как у Маффин.

– Мы ведь одна команда. Я могу присматривать за тобой так, как никто другой, – во всех смыслах.

Она молчала, позволяя ему ласкать ее, и чувствовала, как набухали ее соски.

– Собирайся, – прошептал Джон, а рука его тем временем вползла к ней в шорты. – Я задумал для тебя массу восхитительных вещей.

Она ничего не ответила. Она ждала, когда ее тело почувствует тот удивительный разряд возбуждения, который пронизывал ее всякий раз, когда к ней прикасалась Кармен. Но этого не было. Его руки были у нее между ног, а возбуждения не было. Его пальцы занялись исследованием поглубже, а возбуждения не было.