Существовала ещё общая беседа ВКонтакте, но туда Миша заходил редко. Одноклассницы в сутки генерировали в ней буквально тысячи сообщений, состоящих из смайликов и разных глупостей, так что попытки их прочитать он считал пустой тратой времени, тем более Жанна тоже почти ничего не писала в этот диалог.
Этим вечером Миша, против обыкновения, уделил больше времени изучению классного чата, но ничего интересного не почерпнул. Там, как всегда, опять переливали из пустого в порожнее да постили свеженамалёванные мемасики с Ларой Крофт, считая, что это их новая учительница истории под прикрытием.
Миша закрыл диалог и полез на страницу Жанны в надежде увидеть новые фотографии или, если повезёт, даже какой-нибудь пост о событиях и настроении, которые Ивова иногда писала по различным поводам. Но в этот раз свежим, верхним, сообщением на её стене оказался репост из какого-то незнакомого паблика: фотография толстого усатого мужика с кучерявой шевелюрой и странное стихотворение, видимо, за авторством того же самого кучерявого с подписью «Д. Б.». Произведение было длинным и запутанным, с кучей фамилий и непроизносимых слов. Мише запомнился только первый абзац:
Страшна не сама по себе хренотень
В российских редеющих кущах,
Но то, что ложится зловонная тень
На восемь веков предыдущих,
С их русской идеей про русский Эдем
С их вечной Вандеей, владеющей всем,
Со всеми мечтами и снами,
Которые кончились нами.
«И вправду точно хренотень…— подумал Миша, закрывая страничку.— Ох и задела Жанночку эта «Дырка»; похоже, до сих пор не успокоится, даже стихи про историю перепостила!». Он открыл заветную папку и принялся листать фотографии, любуясь перед сном самой прекрасной девушкой на свете.
Глава 4. Венера бунтующая
«Парам-па-па-парам-парарам-парарам-парарам»,— заиграл будильник телефона мелодию из британского телесериала «Шерлок». Жанна открыла глаза и мгновенно села на кровати. «На всё про всё — двенадцать с половиной минут»,— пронеслось у неё в голове.
Движения девочки были быстрыми и отточенными — раз рутины не избежать, нужно тратить на неё как можно меньше времени и сил, тогда и серость не будет заметна. Так она решила, едва окончив начальную школу, и последние семь лет не изменяла своим привычкам. Действия сменялись одно другим, словно патроны в пулемётной ленте.
Раз! — встать с кровати, два! — будильник остановлен, включена музыка. Три! — короткая разминка и растяжка. Жанна часто спала обнажённой и поддавалась уговорам матери одеваться в футболку или пижаму, только когда болела. Зарядку она делала не одеваясь, и на счёт «четыре!» уже запрыгивала в душ. Для экономии времени чистила зубы прямо под душем, а потом, наскоро вытеревшись, быстро одевалась. Вещи всегда лежали в ванной комнате с вечера, Жанна тщательно за этим следила.
Дальше пункт пять — выход с собакой. Летом она выбегала прямо с мокрыми волосами, и те без фена высыхали во время прогулки. Сейчас с этим было сложнее, приходилось тратить драгоценные секунды.
Бегать на прогулке Жанна не любила, предпочитая быстрый шаг, чтобы дать Джеку спокойно сделать свои дела. Её верный пёс (метис колли неизвестно с кем) послушно трусил рядом привычным маршрутом. Прогулка обычно длилась примерно семнадцать минут. Это был момент для того, чтобы окончательно проснуться, составить план действий и разложить всё по полочкам.
По возвращении домой, спустя полчаса от подъёма по будильнику,— завтрак. Сегодня отбивная и лёгкий салат, всё на скорую руку из вечерних заготовок. Вместе с кофе — тринадцать минут. Папа с мамой только просыпались, и Жанна обычно успевала приготовить завтрак на всех троих, но ела одна и убегала из дому, пока родители вставали и умывались. Им на работу было к девяти, она же без двадцати восемь уже приходила в школу.
Они жили на пятом этаже первой приличной девятиэтажки, построенной в новом тысячелетии. Отец купил её вскоре после рождения Жанны, и в этой трёхкомнатной квартире прошла вся её жизнь. Девочка была единственным ребёнком в семье, после выхода из декрета мать продолжила успешную карьеру, и на текущий момент была уже директором местного филиала Сбербанка, зарабатывая едва ли не больше отца. Папа был химиком по образованию, но трудился главным технологом на местном химическом заводе.
Родители ничего не жалели для дочери, но из-за занятости на работе не всегда уделяли ей много времени в будние дни. Зато все выходные проводили вместе, выезжали на природу — за грибами или на рыбалку, а иногда и просто погулять. Жанна росла бойкой и активной девочкой, с быстро меняющимися увлечениями, которым обычно потакали, не оказывая давления. Достаточно отметить, что к шестнадцати годам она успела позаниматься: бальными танцами, айкидо, у-шу, художественной гимнастикой. А также в театральном кружке и даже такой экзотической секции, как аджилити. Последнее увлечение оказалось самым продолжительным, поскольку у неё появился верный лохматый друг, которого она подобрала у отца на работе, когда они с мамой ждали его на проходной. У охранников жила прикормленная сука, которая привела четвёрых щенков, и они смешно барахтались на газоне перед входом. Жанна просто влюбилась в одного из них и потребовала забрать домой, а отец не смог отказать двенадцатилетней дочери, недавно закончившей учебный год на все пятёрки. Так в доме поселился лохматый Джек — беспородный пёс со следами благородных кровей в своей родословной. На соревнованиях по аджилити в областном центре его даже один раз приняли за бордер-колли, что немало развеселило Жанну.
Девушка легко выбежала из подъезда с рюкзачком на плече, радуясь тёплым денькам бабьего лета. Обогнув дом, направилась к школе, и тут на глаза попался её извечный враг.
Это был огромный чёрный джип Toyota Land Cruiser-200, который стоял на газоне прямо рядом с пешеходной дорожкой, олицетворяя собой эталон безнаказанного хамства. Когда Жанне только исполнилось пять лет, они с мамой разбили с противоположной от подъездов стороны дома огромную клумбу, чуть правее их балкона. Целых восемь лет они вдвоём каждую весну высаживали на этой клумбе разные цветы, в последние годы даже специально выстраивали особый узор, чтобы потом любоваться с балкона на природный ковёр. Но три года назад на пустыре за их домом возвели роскошный 24-этажный небоскрёб, ставший чуть ли не самым престижным жильём в городке. Конечно, по-настоящему богатые люди обзаводились отдельными особняками в частном секторе, желательно поближе к реке, на другом берегу которой был очень живописный лес. Но вот самые дорогие квартиры Никодимска были точно в соседнем доме.
Дом быстро заселился, и вся прилегающая территория была незамедлительно заставлена дорогими иномарками. Мест на всех не хватало, так как у хозяев большинства квартир было по две машины в семье. Из-за парковочных мест постоянно возникали склоки, некоторые владельцы машин пытались так или иначе застолбить себе место. Владельцы внедорожников покрупнее обычно поступали проще. Они переваливались через невысокий бордюр и парковались прямиком на газоне. Наглее всех был хозяин черного «крузака»: он ставил машину параллельно пешеходной дорожке, чтобы при выходе из машины не запачкать ног на газоне.
Жанну страшно разозлило такое положение дел. Она сначала хотела поцарапать машину, проколоть шины или облить краской, но после проведения тщательной разведки поняла, что прагматичный хозяин джипа облюбовал её клумбу не просто так. На углу нового дома висела камера видеонаблюдения, смотревшая вдоль пешеходной дорожки, и машина была в самом центре её поля зрения, вдобавок и ночью освещалась уличным фонарём.
Оценив риски, Жанна решила пойти другим путём. Она прошерстила Интернет и нашла законные методы борьбы с подобным самоуправством. Сначала она сделала фотофиксацию нарушения и направила вместе с заявлением на электронную почту в городской отдел ГИБДД. Никакой реакции не последовало. Затем она повторила обращение. Результат тот же. Жанна подумала, что, возможно, для владельца джипа такой штраф — сущая мелочь, и он не обратил на него внимания. Тогда она принялась направлять обращения едва ли ни каждый день, посылая не только на почту городского ГИБДД, но и на областное, вообще используя все доступные через Интернет формы обращения, но джип каждый вечер оказывался на клумбе — неизбежный, как ночная тьма. Отчаявшись, девочка уже решила перейти к партизанским действиям, собиралась днём тщательно замаскироваться и заминировать клумбу саморезами, но тут реакция на её обращения явилась с самой неожиданной стороны. Однажды вечером после возвращения с тренировки по аджилити хмурый отец позвал её на кухню для серьёзного разговора.
