Следующие полчаса они в напряжённом молчании просидели за кухонным столом. Только Катя, не обращая внимания на серьёзные лица собравшихся, таскала всех по очереди в комнату, чтобы поиграть в куклы или включить новый мультик. Улучив момент, когда играть отправилась Ольга Владимировна, Жанна спросила вторую бабушку, которая за всё это время не проронила ни слова, просто молча разливала чай и раздавала зефир:

— Вы же мать Сергея, бывшего мужа Елены Андреевны, да?

— Это так,— кивнула женщина.— Я не представилась, извините. Меня зовут Любовь Александровна.

— Я Жанна, а это Миша,— отозвалась отличница.— Елена Андреевна — наш классный руководитель, мы сами вызвались ей помочь. А зачем вы пришли?

— Я беспокоюсь за Катю,— со вздохом ответила мать Сергея, слегка поморщившись.— Мне знакомые сказали, что она постоянно гуляет без родителей с какими-то чужими людьми. Сергей толком ничего не рассказывал, он сейчас у нас живёт, ему очень плохо. Только на работу ходит, потом возвращается, а потом или спит, или за компьютером сидит. Страшно на него смотреть. Я решила разобраться, что к чему, и позвонила Ольге Владимировне. Она сразу приехала, ну вот мы и здесь. Я хотела с Леночкой по-доброму поговорить: Ольга Владимровна — женщина справедливая, но иногда слишком резкая. Я считаю, что добрым словом обо всём договориться можно.

— Вы считаете, что Елена Андреевна должна Сергея простить после всего, что он сделал? — спросила Жанна, глядя гостье прямо в глаза.

Миша осторожно пнул подругу под столом, но та никак не отреагировала. Подобные вопросы явно не вписывались в уговор «посидим тихо», однако Ивову это совершенно не беспокоило. Она продолжала не мигая смотреть на Любовь Александровну, и та, первой отведя глаза, нехотя ответила:

— Думаю, что в жизни многое можно простить. Сережа, конечно, был неправ, но он не всегда был таким. Он, в отличие от старшего брата, рос очень тихими и спокойным мальчиком, почти никогда не дрался. Ходил в кружок моделирования. Какие они там замечательные корабли клеили! У нас до сих пор дома фрегат стоит. Он хотел в мореходку поступать, а я не отпустила, побоялась. А в итоге он в армию ушёл и всё равно на флот попал. Это всё и испортило. Он оттуда другим вернулся,— совсем другим, каким-то злым и неразговорчивым. С отцом ещё говорит иногда, а мне совсем ничего не рассказывает. Как подменили. Знаете, как говорят, «попал в дурную компанию», так вот армия — это она и есть. Всё хорошо было, пока он там не побывал.

— И что теперь? — не унималась Жанна.— Он резко одумается через столько лет?

— Нет… Просто, возможно, у него на работе коллектив плохой,— предположила Любовь Александровна.— Он у меня очень подвержен влиянию: это и в армии так получилось, и тут. Всё хуже стало, когда он работу сменил. До этого у них с Леночкой такая счастливая жизнь была!.. Настоящая идиллия — все завидовали, особенно когда Катенька родилась.

    Миша задумался, знает ли мать домашнего тирана про первое нападение на Лену, но промолчал. В этот момент на кухню вернулись Ольга Владимировна и Катюша. Девочка схватила парня за рукав и потянула в комнату. Жанна хотела что-то сказать, но в этот момент в двери провернулся ключ, и в прихожей появились Елена и Ксения. Учительница литературы выглядела очень растрёпанной. Она разувалась, слегка пошатываясь, причем историчка придерживала её за талию, не давая упасть.

— Явилась, шлёндра! Как там, хорошо было? — гневно воскликнула Ольга Владимировна, выходя в коридор.— Выходит, за дело тебе муж всыпал?

— Мама, отстань! — пьяным голосом ответила Лена.— Я просто хотела немного отдохнуть и расслабиться. Я же имею право на отдых? — я же не железная!

    Ксения Олеговна смущённо стояла за ней, придерживая за плечо и не говоря ни слова. Миша подхватил Катю за руку и потащил в комнату, ловко проскользнув мимо мамы и бабушки. Он был уверен, что следующий разговор будет весьма неприятным, и девочке совершенно не зачем за ним наблюдать. Жанна прикрыла за ними дверь, но осталась в коридоре, разделяя собой враждующие стороны.

— Зачем вы пришли? — как можно твёрже спросила Лена, хотя все равно было заметно, что язык её слушается не слишком хорошо.

— Про совесть твою пришли спросить! — гневно ответила Ольга Владимировна.— Что на мужа тебе плевать — это полбеды, но дочка-то тут при чём? Почему не сама гуляешь с ней на детской площадке? Сбросила дочь родную на чужих людей — и давай быстрей на гульки?

— Подумаешь — она с моими учениками погулять сходила: уже скандал целый! — возмутилась Лена.— Я с документами таскалась, на развод подавала; и с прочей фигнёй. А оставить не с кем — да, дожила! Мне теперь ученики родимей, чем мать родная!.. Тьфу, роднее то есть. От тебя и помощи не дождёшься!

— Да тебе на дочку просто плевать! — заорала бабушка.— Посмотри на себя: пьяная шалава типичная. Мало тебя Серёга отходил! Я б ещё от себя добавила! Что, передок чешется? Почесать некому, да?

— Да пошла ты! — истерично закричала Лена.— Отстаньте уже от меня. Я человек, я пожить для себя хочу. Просто расслабиться, не быть у всех рабыней на побегушках. Я всем кругом должна: мужу, школе, маме, дочке, банку. Всем! Идите на хер все! Отстаньте от меня, дайте вздохнуть. Дайте свободы!

— Вот я тебе сейчас дам! — воскликнула Ольга Владимировна и бросилась на дочку, но Жанна ловко скользнула между ними и преградила путь разбушевавшейся родительнице.

Любовь Александровна сзади схватила подругу за плечи, не давая ударить школьницу, и воскликнула умоляющим голосом:

— Оля, не надо! Оленька!.. О господи, давайте все успокоимся. Можно же договориться, ну зачем эти крайности!  Кулаками же ничего не решить!

— Сейчас посмотрим, решить или не решить,— пытаясь вырваться, воскликнула Ольга Владимировна.— Я тебе покажу, трында малолетняя, как матери перечить. Я тебя на хрен с квартиры выкину, я тебя прав родительских лишу! Не должна проститутка мою внучку воспитывать — добром такое не кончится!

— А меня, меня кто такой воспитал? Не ты ли? Другая мать была, что ли? Ты меня в капусте нашла, не родную? — гневно не унималась Лена, которую, в свою очередь, удерживала от драки Ксения Олеговна.— Забирай себе её, воспитывай, раз мудрая вся из себя. Да я сама с квартиры съеду! Да я буду лучше на вокзале жить, лишь бы тебя никогда не видеть!

— Ах, так! — гневно взревела Ольга Владимировна.— Люба, пусти меня. Пошли вещи соберём и уведём малую из этого вертепа. Пусть тут варятся сами в своём говне, пошли!

    Они отодвинули Жанну, резво вломились в комнату и принялись быстро собирать детские вещи. Миша совершенно не понимал, что вокруг происходит, а Катя решила, что это просто какая-то интересная игра. Жанна стояла в дверях, а Ксения увела Лену на кухню и, судя по всему, пыталась успокоить. События развивались стремительно, и уже через каких-то десять минут бабушки с внучкой вышли в прихожую. Лена поднялась с места и крикнула в коридор:

— Ну и идите! Валите все! Оставьте меня в покое! Дайте, дайте пожить самой, блин! Я не кукла и не игрушка! Я — кхе-кхе…

    Она поперхнулась и закашлялась, молчаливая Ксюша поспешила усадить её обратно на табурет. Ольга Владимировна уже открыла дверь, когда Любовь Александровна попыталась её остановить:

— Может, не надо так резко? Мы же хотели договориться, ссоры не приведут…

— Нечего с этой пьяной дурой болтать! — гневно воскликнула бабушка Оля.— Проспится — сама приползёт. Пошли уже! Катя, ты будешь у бабушки Любы ночевать.

    За незваными гостями захлопнулась дверь, и Ксения в наступившей тишине произнесла:

— Наверное, не стоило их отпускать. Как ты теперь Катю вернёшь? — теперь и правда только по решению суда. И с родительскими правами всё сложно будет…

— Пофиг! — воскликнула Лена.— Всё пофиг. Пусть все валят, куда хотят! Пусть говорят, что хотят. Пусть только отстанут от меня. Я так больше не могу! Я могу хоть иногда делать что хочу, а не то, что должна. Я свободна, я никому ничего не должна. Ксюша, давай выпьем!.. А вы валите уже домой! — завтра всем в школу.