— Нет, спасибо, не нужно. Четвёрка так четвёрка; такого больше не повторится. Можно идти, если нет других заданий?
— Подожди пять минут до звонка,— примирительно улыбнулась учительница.— Не хочу, чтобы ты без дела болталась по школе.
Жанна коротко хмыкнула, села на своё место и принялась копаться в рюкзачке, а учительница вернулась к доске.
Миша, до этого внимательно следивший за этой сценкой со своей второй парты, вновь уткнулся в свой не слишком исписанный листок. Он в очередной раз почувствовал себя не в своей тарелке. Да и с местом не повезло: сидел бы на один ряд левее, получил бы вопрос о завоевательных войнах Екатерины II, о которых он хоть что-то помнил. Суворов, Ушаков, Измаил… что-то там с Польшей и Крым; в общем, с горем пополам ответил бы, хотя и без дат. А вот внешняя политика Александра I казалась Мише тёмным лесом. Из того периода он помнил, да и то в общих чертах, только Отечественную войну 1812 года и битву при Аустерлице, упомянутую в романе Толстого.
«Александр I был против Наполеона и организовал… организовал, как её там, „антинаполеоновскую коалицию“?.. Нет, коалиция была против Гитлера, а против Наполеона как-то не так… чёрт, хоть убей, не помню. Что-то там про союз с Англией, а потом… потом…» — мысли в голове крутились вокруг да около, внятной картины так и не получалось. Хотелось попросить листок хоть с какими-нибудь вариантами ответа, но смотревшая чёрным вороном новая учительница такого шанса им не дала. В итоге после звонка Миша сдал листок с тремя сиротливыми предложениями про союз с Англией и антинаполеоновскую коалицию, отчетливо понимая, что заработал первую в этом году двойку. Впрочем, по лицам одноклассников можно было предположить похожие чувства: контрольную работу на первом же уроке никто не ждал, и подобный поворот событий выглядел как турецкий «удар в спину».
Всю перемену класс наперебой ругал новую училку за наглость, беспредел и произвол, а также строил предположения относительно её прошлого. За стиль одежды ей тут же придумали кличку «Чёрная дыра», которая в течение пары минут сократилась до просто «дыры», ярко подчеркивая всеобщее неодобрение. Дискуссия бушевала перед уроком по алгебре и продолжалась она ровно до появления в кабинете Виктории Филипповны, старой учительницы математики, пользовавшейся в школе огромным уважением.
Последние тридцать два года она отдала школе и даже учила многих и многих родителей нынешних школьников, всех до единого помня по лицам, именам и школьным прозвищам. Обладала плотным телосложением, носила огромные роговые очки и безупречную прическу. Она часто улыбалась и никогда не повышала голос, однако на её уроках всегда царила абсолютная тишина.
За спокойную неспешность речи и забавную присказку «вот в наше время» её прозвали «Тортиллой», однако сходство с добродушной сказочной черепахой было обманчивым. За малейшую провинность ученик тут же изгонялся из класса и мог получить право снова попасть на её занятия, только написав после уроков дополнительную самостоятельную работу. Те же правила действовали и для прогульщиков без уважительной причины, поэтому даже самые отъявленные разгильдяи старались не пропускать уроки математики.
Несмотря на эту суровость, ученики очень любили пожилую учительницу за подробные и понятные объяснения сложных тем и бесплатные дополнительные занятия после уроков для тех, кто в них нуждался. Правда, за эти занятия Викторию Филипповну недолюбливали другие педагоги по её предмету: фактически она отбивала у них хлеб, мешая репетиторской деятельности. Однако из-за опыта и авторитета даже директор школы вынуждена была с ней считаться: учителя подобной квалификации были большой редкостью. Вздумай Виктория Филипповна уйти на пенсию, заменить её в школе было просто некем.
На этом уроке проверять, что помнят ученики, не было нужды, учитель знала ребят с пятого класса, поэтому сразу приступила к изложению новой темы. После объяснения она пригласила к доске добровольца, чтобы на практике разобраться с новыми заданиями. В лучших традициях «Б» класса с места поднялась Жанна, любимая ученица Виктории Филипповны. Она учила ещё Олега Ивова, отца Жанны, и относилась к девочке с личной симпатией, почти как к родной внучке. Отличница отвечала взаимностью и показывала выдающиеся результаты в математических дисциплинах. Вот и сегодня она принялась решать предложенное уравнение каким-то хитрым, витиеватым способом, явно желая порадовать пожилую учительницу.
— Интересно!.. — не спеша произнесла Тортилла, глядя на доску.— Но, пожалуй, нам понадобиться ещё один доброволец, который покажет более традиционный вариант поиска области определения функции. Жанночка, продолжай, продолжай, умница! Твой вариант очень интересен, но нам нужно поближе к программе.
Она обвела взглядом класс и уставилась на Мишу, который в это время не видел учительницу, всё его внимание сконцентрировалось на спине Жанны; он откровенно любовался. Михаила занимали не попа или грудь, он внимательно смотрел на её острые лопатки, которые то и дело оттягивали тонкую кофту, будто крылья, стремящиеся вырваться из спины. Жанна словно рисовала картину, то вскидывая правую руку с мелом и делая быстрые отметки по доске, то поднимая левую с зажатой в ней губкой, чтобы стереть какой-то элемент и заменить его другим. Зачастую она не исправляла ту или иную ошибку, а просто заменяла неаккуратно, второпях, выведенный символ на тот же самый, но идеально выписанный. Она делала это с поразительной быстротой, стремясь создать совершенную формулу как с точки зрения правильности решения, так и со стороны каллиграфии.
— Штифлев, ты меня слышишь? — повторно раздался громкий возглас Виктории Филипповны.— Будь любезен, проснись и ступай сюда! Задача та же: найти область определения функции. Только используй путь, который я сегодня объясняла.
Миша очнулся от наваждения и нехотя отправился к доске. Сосредоточиться на решении задачи было сложно, всё время тянуло смотреть не на доску, а налево, на пишущую рядом Жанну. К счастью, соседка быстро закончила и вернулась на своё место, Миша выдохнул и сосредоточился на задаче, теперь Ивова смотрела на него, и никак нельзя было ударить лицом в грязь. Когда он наконец закончил и обернулся, рыжая отличница смотрела на доску и улыбалась. В груди у парня разлилось приятное тепло, и он, не чуя ног, отправился на свое место. До самого конца занятий его не покидало волшебное чувство торжества и праздника, а мир вокруг казался прекрасным и удивительным.
Миша понял, что влюблён в Жанну, прошлой весной. Раньше они учились в разных классах, но после девятого параллель перетасовали, и они вместе оказались в «Б». Вообще, по всем параметрам Жанна должна была попасть в «А», куда собрали всех лучших учеников школы, в том числе претендующих на медаль. Но бунтарские замашки девочки пугали директора — «А» класс часто привлекали к проведению открытых уроков, различных общешкольных и даже городских мероприятий, на которых подобные выходки были категорически недопустимы. Поэтому Жанну, к Мишиной радости, и сослали в «Б», где она смотрелась самой яркой фигурой на общем очень сером фоне.
После занятий по дороге домой он размышлял о том, что же делать дальше. Миша не собирался молча страдать от неразделённой любви и настраивался к активному развитию отношений. Всё лето он тщательно готовился к новой осенней встрече, копил деньги на подработках и собирал информацию. В секретном месте на жёстком диске компьютера хранилась папка с фотографиями Жанны, сделанными украдкой на телефон или скопированными из ВКонтакта и Инстаграма. Там же были сохранены её посты и комментарии на разные темы, которые Миша любил перечитывать, раз за разом представляя, как будет вести с ней разговор. Кроме этого, он составлял детальные планы будущих свиданий, скрупулёзно подсчитывая возможные расходы и продумывая маршруты прогулок. С такой тщательностью Манштейн продумывал штурм линии Мажино, но задача признания в любви казалась Мише куда более сложной.
