— Господин полковник, Мадрид на проводе, — в зал вбежал адъютант.

— Соединяй, — обреченно распорядился комендант.

— Что скажешь, Ягуэ? — хрипло прозвучал хорошо знакомый голос герцога Эскалона, его соратники по Африке знали, что за такой хрипотцой скрывается неудержимая ярость.

— Мой генерал, произошла трагическая случайность, нам отправили ракеты и снаряды из Лора-дель-Рио, баржа в нарушение всех инструкций была забита ими до отказа, без соблюдения элементарных мер предосторожности, — полковник с ходу начал выкладывать удобную для себя версию, — Враг, предположительно, воспользовался этой оплошностью и подложил детонатор еще в порту загрузки или по пути!

— То есть никакой диверсии? — с подвохом спросил Альваре де Луна.

— Возможно мы ошибаемся, но пока у нас есть только эта версия, — ответил Хуан Ягуэ, предчувствуя, что попал в ловушку.

— Плохо, очень плохо, что приняли самую безопасную для себя версию, боясь наказания, вы забываете о том, что на войне есть враг пострашнее взысканий руководства, — произнес герцог Эскалоне, — Друг мой, это были диверсанты, они приникли в крепость, разрушили Цитадель и лишили вас с таким трудом собранных боеприпасов!

— Но… — попытался возразить офицер.

— Заткнись и слушай! — генерал резко оборвал подчиненного, — От тебя скрыли, или ты намеренно умолчал факт потери батареи пушек регуларес и двух рот легионеров, по которым можно отследить путь врага, они проникли вместе с баржей, сделали свое черное дело, а потом отступая нанесли еще несколько коварных ударов.

— Простите, — покаялся полковник, он еще раз убедился в том, что у его патрона повсюду есть глаза и уши.

— Боги простят! — резко отрезал герцог Эскалона, — Соберись! Продержись одну неделю, до прибытия подкрепления! Если не сможешь, то тебя покараю не я, в те кто возьмут Севилью штурмом!

— Вы можете положиться на меня, — перевел дух полковник, немедленной кары не последовала, хотя на самом деле он упускал из виду то, что никто не будет менять коменданта крепости в столь критической ситуации…

— Тум… там-там… тум… — бойцы регуларес отбивали пальцами барабанные ритмы родных племен.

Человек со стороны посчитал бы это невинной забавой туземцев, но знающие африканеры понимали, что это секретный код мавров, при помощи которого они передают сообщения. Причем расшифровать и подделать послание невозможно, так как они обязательно включали в себя новости, известные лишь членам узкой группы, вроде как дядюшка Мбонго, тот у которого вдернули гнилой зуб в прошлый дождливый сезон, попросил купить ему говядины. Вот только воины общины знали, что Мбонго шаман и зубы у него белее снега, а говядине он предпочитает милую сердцу козлятину или на худой конец курицу.

Так вот, бойцы артиллерийской батареи не стали бегать от отряда к отряду, рискуя быть убитыми слишком ретивыми сторонниками испанцев, среди туземной пехоты хватало преступников и отщепенцев, которые ни за что не вернутся на родину и продадут любого ради благоволения хозяев. Аборигены поступили как их предки, разделились, нашли укромные места и стали передавать послание Избранного посредством древнего шифра. Рации и коммуникаторы были слышны ничуть не хуже барабанов-джамбе, изготовленных из шкур магических антилоп.

— Там… тум-тум… там-там… — в утренней тишине звенел древний как мир ритм.

— Они говорят, что Великий Воин пустыни пришел в Алькасар, своей могучей дланью он ударил по центральной башне и едва не свалил ее, попутно взорвал снаряды и боеприпасы, так что теперь легионеры Ягуэ подобны змеям, у которых вырвали ядовитые жала! — старик связист заунывным голосом перевел принимаемый сигнал, не все понимали язык барабанов, молодежь слишком рана ушла из Сахары…

— Сказки, — скептически воспринял рассказ один из юнцов.

— Он один захватил батарею, его глас заставлял опытных воинов пасть ниц и склонить голову, — невозмутимо продолжил старик.

Большая часть ветеранов внимательно прислушивалась к сообщению. Пушкарей в среде регуларес считали элитными воинами, только самые умные и сильные могли претендовать на работу с таким оружием, поэтому слова опытных бойцов нельзя было просто так списывать со счетов, не могли они в одночасье стать болтунами, позоря свое имя на все войско.

— Послушать, так это просто монстр какой-то! — не унимался молодой скептик.

— На глазах у наших братьев по оружию он во главе пяти пустынных рыцарей уничтожил две роты легионеров, — старик монотонно переводил барабанную дробь на язык слов, и это звучало гораздо убедительнее самых сильных доводов.

— Слышал, что пустынные рыцари присягнули ему на верность, — кивнул головой командир отряда.

— Мы видели их в рядах воинов короля Баобдиля, — подтвердил разведчик.

— Король Баобдиль сложил с себя полномочия и присягнул на верность графу Соколову, — добавил осведомленный офицер.

Эффективность регуларес как раз-таки заключалась в крепких родовых связях, умении отдельных групп воинов взаимодействовать друг с другом и каналах передачи информации, закрытых для чужаков. В бою они легко могли рассеяться и уверенно действовали даже в тройках и двойках, а, когда было необходимо, собирались в более крупные подразделения, получая локальное численное преимущество. Для туземной пехоты не было понятия фронт или чужая сторона, они работали повсюду, в тесном соприкосновении с противником.

Однако в этот раз такая особенность сыграла с испанцами злую шутку. Вести об Избранном распространились как пожар в сухом лесу. Можно было удержать войска, будь они заперты в казармах, провести беседу, надавить, посулить награду… Но беда в том, что аборигены были в поле, воочию увидели огромный факел, в который на время превратилась крепость Алькасар, услышали убедительные доводы о том, что в дело вмешался Великий Воин Пустыни и поверили в безнадежность сопротивления. Фаталисты по натуре они могли драться до смерти, но в то же время уступали, если дело касалась чего-то сверхъестественного.

Совсем немного воинов осталось верны легиону, это те, кого на родине ждет казнь и бесчестие за прежние злодеяния, остальные регуларес неожиданно стали оттягиваться ближе к позициям грандадцев, а потом перед уходом нанесли коварный удар. Дело в том, что после ночного разгрома в Алькасаре испугались дефицита снарядов и ракет. Полковник Ягуэ не нашел ничего лучшего, корме как вернуть прежде оставленные в серой зоне схроны и утроить усилия по доставке оружия с севера, причем как речным, так и автомобильным транспортом.

Регуларес дабы не идти к новому господину с пустыми руками, заманили обозы легионеров в ловушку, перебили их, а боеприпасы погрузили на трофейный транспорт и повезли в сторону позиций гранадцев, дабы преподнести в подарок Избранному. Более того на севере были перехвачены несколько конвоев, которые расслаблялись при виде постов туземной пехоты, а потом неожиданно оказывались в плену. По итогу собственные войска испанцев полностью блокировали Алькасар, да так, что ни из крепости, ни извне стало не пробиться. Такое положение дел еще больше усилило дефицит боеприпасов в крепости.

Более того испанская авиация, действующая с аэропортов, расположенных в соседней провинции мгновенно потеряла свою эффективность, регуларес без боя уступили гранадцам целую сеть бункеров, бомбоубежищ, складов и схронов, часть из которых были обустроены в жилых кварталах, которые летчики не атаковали даже под страхом казни, ведь шла гражданская война и солдаты не собирались уничтожать собственный народ. В итоге полковник Хуан Ягуэ лишился почти половины своей дивизии, потерял потенциал современной артиллерии и был вынужден отказаться от магических орудий Цитадели, что как минимум вдвое уменьшило силу залпа крепости Алькасар…

Времени осталось совсем немного, две дивизии генерала Альваре уже на подходе, с севера аккуратно продвигаются несколько вражеских полков мятежников, с востока идет целая бригада. Скоро эти силы объединятся и сдавят нас клещами, учитывая гарнизон Алькасара, численное превосходство, авиацию и прочее, картина получается совсем не радужная. Однако, что касается штурма Севильи, то тут очевидные успехи, причем достигнутые в весьма сжатые сроки и невеликими силам, это я так скромно о себе и пятерке пустынных рыцарей.