В девять лет я уже стрелял из АК-74, прячась в окопе, и перевозил боеприпасы через границу. В моих оттопыренных карманах позвякивали блестящие автоматные и пистолетные патроны. Мой отец стоял рядом и без промаха бил из снайперской винтовки. Дядя командовал подразделением бойцов, а новорожденный двоюродный брат в это время лежал дома возле ящиков с армейскими ножами, автоматными магазинами и тушенкой.

Нет, мы не проходили обучение в лагере какой-нибудь, запрещенной всеми цивилизованными странами, террористической организации. Мы не были коммунистическими партизанами в Латинской Америке. Мы не готовили дерзкий мятеж в Иране и не боролись за свободу Ирландии, Вьетнама или Анголы.

Просто шел 1989 год. Папа, мама и их ненаглядный сыночек приехали в гости к дяде – офицеру советской армии, который проходил службу на военной базе рядом с городком Хальберштадт в Германской Демократической Республике.

Началось все с заказного письма, доставленного уставшим почтальоном в нашу новую квартиру в Алма-Ате. Мамин брат по имени Саша, служивший офицером в ГДР, прислал приглашение. Небольшой документ, снабженный разноцветными печатями, давал нам право посетить любимого родственника, дабы собственными глазами убедиться в его благополучной жизни и добросовестной службе в рядах Советской Армии на неспокойных западных рубежах.

То, что у маминого брата и так все хорошо, семья знала из его писем и ежемесячных звонков. Поэтому в поездке было решено сосредоточиться на безудержном шопинге. Такого слова мы тогда еще не слышали, но само явление знали очень даже хорошо и всем сердцем любили.

Например, родители наведывались в Киргизию в какой-то большой поселок, под названием «51-я партия». Там в советские времена добывали уран, а поэтому снабжение имели, как тогда говорили, «московское». В местном сельском магазине можно было приобрести практически любые товары, кроме, разве что, фуа-гра, фалафелей и «Феррари». Хотя, если у вас был знакомый завмаг, то и эти товары, вполне вероятно, можно было добыть. Три-четыре раза в год мы ездили отовариваться в эту торговую «столицу» – киргизскую мини-Москву. Оттуда везли сгущенку, колбасы и прочие шмотки. Однажды мы даже привезли оттуда отличные югославские кровати на папиной грузовой машине.

Поход по немецким магазинам сулил еще более волнующие и захватывающие ощущения. После получения разрешения мама и папа начали готовить документы и собирать деньги, чтобы обменять их на восточногерманские марки. Их планировалось потратить с ощутимой пользой и немалым удовольствием. Чай не отечественная Киргизия, а настоящий импортный ГДР!

А ведь действительно, многие помнят, как невыносимо жилось в Советском Союзе конца восьмидесятых годов. Деньги почти у всех водились, а вот с товарами регулярно случался дефицит. И советский гражданин, бывало, бегал по городу, зажав червонец в побелевшем трясущемся кулаке, и не знал, куда его пристроить. С девяностых годов все стало совсем наоборот. Говорят, что так лучше. Ну, не знаю, кому-то действительно стало так хорошо, что лучше и не бывает. А у других так и остался дефицит, только теперь – денег.

Впрочем, вернемся к нашим сборам и планированию путешествия. Оказалось, что нет такого самолета, который доставил бы нас прямо из Алма-Аты в далекий Хальберштадт. Может быть, летчики и хотели бы туда слетать, но они, вероятно, не смогли выговорить заковыристое название далекого города. А поэтому дорога нам предстояла дальняя, с несколькими точками пересадки. Обсудить тонкости перемещения наших симпатичных тел от своего до дядиного дома собрались мои родители, а также дедушка и бабушка (с маминой стороны). Они чинно расселись за обеденным столом. Я, взяв своих любимых солдатиков, копошился рядом и с интересом слушал разговор о наших грандиозных планах.

Чтобы не было путаницы, сразу скажу, что у бабушки и дедушки было трое детей: старший Сергей, средняя Ирина (моя мама) и младший Саша. Из всех этих людей только я был настоящим родственником папы.

Важное совещание началось. Бабушка и дедушка предложили первым делом посетить Москву.

– У нас там живут родственники – мой двоюродный брат с семьей, – сказала бабушка. – Отвезете им подарки и проведаете их. Заодно погуляйте пару дней по Москве, покажите сыну столицу.

– Зовите оболтуса Витьку – потрогать чью-нибудь титьку, – шепотом пошутил папа, в ту же секунду получив тычок под столом от мамы за неуместные, по ее мнению, шутки.

– Потом поезжайте во Львов. Ирина, проведаешь своего старшего брата Сережу и его семью, – сказала бабушка, обратившись к маме.

– А уже потом со Львова отправитесь в Брест. В этом городе у нас, кажется, родственников нет, поэтому задерживаться там не стоит, – авторитетно продолжил дедушка. – А потом дело техники: поедете поездом до Берлина, а уж там как-нибудь найдете этот самый Хальберштадт.

– Ой, а если заблудятся? – заволновалась бабушка.

– Советский человек в Германии не заблудится и не пропадет. Наша пехота половину Европы пешком прошла, и Хальберштадт этот в итоге нашла, – твердо и в рифму сказал дедушка.

– А, может быть, Витьку с собой не брать? Зачем ребенка таскать в такую даль? Он же все равно ничего не запомнит. Только зря деньги потратим, – снова пошутил папа.

– Не выдумывай, все он запомнит. И тебе ответственность! Будешь не пиво лакать, а за ребенком следить, – как всегда эффектно парировала мама.

Папа грустно вздохнул: он любил пить пиво без обязательств и обременения.

– Давайте лучше решать, какие подарки вы повезете родственникам, – продолжил дедушка. – Москвичам предлагаю отвезти наши розовые помидоры с дачи. Подарок на первый взгляд бесплатный, но – нет! Он оплачен нашим героическим трудом, кровью и потом. В Москве наши алма-атинские томаты точно не пробовали. Решено, освобождайте чемоданы. Ну серьезно, этих чертовых помидоров в этом году столько уродилось, что их девать некуда. Пусть хоть москвичи помогут их съесть.

– Навалим им помидоров по самые помидоры! – снова пошутил папа.

– А может быть, еще кабачки и патиссоны передадим? Они крепкие, не то, что помидоры, до самой Германии доедут! – дедушка обрадовался своей идее.

– Ну перестань! Давай лучше детям деньгами поможем. У Сережи двое малых уже, у Саши первенец родился, – тут уже бабушка проявила строгость. – Значит так, мы с папой решили всем детям выделить по 200 рублей. Вам на отпуск, Сереже и Саше – на подарки.

Бабушка достала из кармана сверток с деньгами и положила его на стол.

– Мама, папа, спасибо! – родители благодарили бабушку и дедушку. На этой трогательной сентиментально-финансовой ноте совещание было закончено. На следующий день родители поехали покупать билеты.

Честно говоря, у меня были самые противоречивые мысли по поводу грядущего путешествия. С одной стороны, в те годы я мечтал стать офицером, и поездка на настоящую военную базу была очень соблазнительной. В своих мечтах я уже видел, как езжу на танке, стреляю из автомата и веду батальон в атаку на Лондон или Вашингтон. С другой стороны, не хотелось уезжать из родного города. Кто жил в Алма-Ате в восьмидесятые годы, меня поймет. Всем остальным я искренне сочувствую и попробую объяснить, какое счастье они пропустили в своей жизни.

Летняя Алма-Ата – это был цветущий, невероятно зеленый и солнечный город. Улицы были усеяны сотнями тысяч тенистых деревьев. Из-за их пушистых крон проглядывали голубоватые величественные горы с ослепительно белыми снежными шапками. По журчащим арыкам весело бежала кристально чистая вода из горных рек, а по дорогам ползали ленивые «поливалки», от блестящих струй которых было весело прятаться за деревьями или убегать. Вечерний ветерок приносил с горных склонов освежающую прохладу.