Я, честно говоря, тогда в это не верил, пока не столкнулся с неопровержимыми фактами оптовой скупки Соросом европейских левых движений. Или пока не увидел воочию, как сегодняшним венгерским левым движением манипулируют глобальные финансовые воротилы. (Прости, Грамши!) И новую доминирующую роль Китая в геополитике Кьеза обозначил задолго до других экспертов. И возможность сближения Китая и России, а потом ещё России и США, вопреки европейским иллюзиям. И превращение миграции в судьбоносную европейскую тему. И всё большее геополитическое значение спецслужб, даже из, казалось бы, второстепенных стран…

Всё чаще в моём сознании облик моего современника – язвительного и проницательного аналитика Кьезы сливается с его кумиром из прошлого – утонченным и трагичным философом Грамши. Они оба неистово ненавидели фашизм, оба создавали новые яркие смыслы, оба предупреждали о реальных угрозах стране, обществу, миру. И обоих их часто не слышали. Хотя… Век новых коммуникаций дает сильные шансы ярким идеям. Джульетто читают (и, надеюсь, почитают) многие яркие восходящие мировые лидеры, типа того же Сальвини. Его ненавидят тусклые бюрократы уходящей когорты, типа Туска. А это уже немало. Для журналиста. А Джульетто ещё был и писатель, философ. Помните – что достаточно для мушкетера Атоса, маловато для герцога…

Короче, подлинное интеллектуальное влияние Джульетто и на своих земляков, и на мировое экспертное сообщество явно впереди. И когда я советовал организовать российскую помощь Италии по борьбе с заразой, «держал в уме» это, а не какие-то там санкции… А ещё Джульетто Кьеза давно и искренне любил Россию. К счастью, разделенною любовью. Любил не в поверхностном – конъюнктурно политическом плане, а глубинной культурной страстью. Он не прощал российской элите её ошибки и промахи, но смаковал как подлинный знаток культурное наследие нашей страны, словно изысканное итальянское вино. Повторюсь – настоящий римлянин!

И духовные приключения его итальянских идей в нашей стране далеко не закончились… Как-то глубокой ночью я решил выпить «ночной колпак» – завершающий бокал в круглосуточном баре. (Тогда они ещё работали в Риме.) На стенке заведения была надпись о том, что Гоголь заканчивал в нём «своё главное произведение». Я спросил у заспанного бармена: «Так это здесь Николай Васильевич завершал “Мертвые души?”». Бармен встрепенулся и назидательно поднял палец: «Сеньор, души бессмертны!» Джульетто, я помню об этом.

Один известный политик как-то сказал, что после смерти Махатмы Ганди и поговорить не с кем. Признаюсь, я сначала посчитал это высказывание завуалированной формой снобизма, утонченным высокомерием. Но вот сейчас, глядя на реакцию многих мировых лидеров, их команд на глобальный вызов пандемии, я готов согласиться – поговорить там почти не с кем.

Вспомнилось, как по одной из литературных версий прогуливались по Ялтинской набережной Толстой и Чехов. На щеку Льва Николаевича сел комар, которого тот мимоходом прихлопнул. Антон Павлович с наигранным ужасом воскликнул: «Коллега, вы погубили живое существо! А как же ваша теория защиты всего живого?» На что гений раздраженно ответил: «Уважаемый, не надо жить дробно».

Пандемия среди прочего показала, что в мире катастрофически мало масштабных лидеров, полномочных людей с широким, концептуальным, панорамным углом зрения. Дробно, дробно живут, мыслят, действуют руководители стран, ведомств, социальных институтов. С кем-то из них можно было бы подробно поговорить о масках, вентиляторах, кроватях, «вертолетных деньгах». Но вот перекинуться парой слов о посткапиталистической эпохе, поствирусной геополитике, предательстве и дружбе, любви и ненависти в державных делах. Нет, дробно у них всё.

Одиноким в этом плане выглядит российский лидер. Его критикуют слева, когда он говорит о новых балансах между страхами власти и надеждами общества. Его критикуют справа, когда он говорит о помощи другим странам при нерешённых проблемах собственной. А его версия новых взаимоотношений государства и бизнеса? А предложения по изменению внутренней и внешней логистики – воздушной, трубопроводной, водной, полярной? А переживания за сохранение наукоемких отраслей? А масштабный проект нового Авиапрома? А стремления к объединению субъектов федерации? И всё это в стране, прикованной ещё к карантину с его тысячей дробных проблем. Хотя не будем гиперболизировать масштабность русского лидера. Надо признать, что ему в этом сильно помогли. Помогли санкциями. Санкции всегда заставляют вспомнить о суверенитете своей державы. А чем полнее суверенитет, тем выше объективный запрос на масштаб, силу, крутость лидера. Тут даже не поймешь первичность: сильный правитель обеспечивает суверенность своей страны или её шаги к самодостаточности возносят на вершину власти достойную фигуру…

Но не будем сейчас о единичном, поговорим о типичном. Типичным является то, что в мире значительно чаще сейчас говорят о смене кроватей в новых лечебных центрах, а не о смене центров эмиссии новых смыслов. Типично и то, что мировые лидеры договорились до мышей. Летучих. И как жить в мире мелких политических существ, которые этим миром и правят? Как не потерять себя в тотальном навале мелких сущностей и дробных ситуаций?

Мне довелось много лет работать с политиками. И с «пред-политиками» тоже – то есть теми, кто мечтает просочиться в политический класс. Дело было в разных государствах и на различных континентах. Видел, как они на глазах мельчали. Причём и в крохотных странах, и в громадных. Причин здесь не мало. Главная, наверное, слом противостояния двух глобальных систем. Тот накал страстей, ярость взаимной ненависти, неистовая конкуренция, порожденные противоборством, не могли не порождать характеры особого масштаба. Помню, как мне рассказывал бывший охранник Джона Кеннеди о бессонной ночи президента перед встречей с советским лидером. Он должен был по результатам диалога принять для себя решение – начинать мировую войну или не начинать. Такая тогда была цена вопроса. Потом возник пресловутый «однополюсный мир», и всё устаканилось (в прямом и переносном смысле).

Миру стали нужны не харизматичные вожди, не могучие правители, а рутинные, заурядные, тусклые персоны (Туск, наверное, не зря такую фамилию носит). Такое впечатление, что некие высшие силы ставили издевательские эксперименты. Вот Франция: убираем крупного политика и ставим помельче, ещё мельче, совсем мелкого – Макрона-микрона. И ничего – работает. А вот Украина: берем сразу предельно мелкого и меняем до самого крохотного, а потом ещё и пародию на того. Работает! Только это уже не украинский президент, а чеширский. А если всё же ошибочка вышла с масштабом и качеством личности? Какая цена? Да практически никакой. Ну, может, локальная войнушка в далекой Ливии. Или задержка кредита МВФ на пару месяцев. Это раньше политики в отличие от минера могли ошибаться только полраза. Сейчас и президенты якобы «имеют право на ошибку»…

Хотя я, наверное, погорячился, когда привел некорректный пример с современным украинским президентом. Тут как раз тот редкий случай, когда президент вообще не при делах. Его и винить не в чем. В стране «всё было украдено», включая модель развития, до него. Ему досталась даже не околокапиталистическая модель, которая хоть как-то придает значение фактору личности. Особенно в подформате гос-капитализма. Ему передали уникальную украинскую конструкцию гос-феодализма. Где даже если государство что-то имеет (как формально имеет государство Украина национализированную банковскую систему), то всё равно управляет этим феодал.

Феодализм уникален тем, что в отличие от предыдущих и последующих общественно-исторических формаций, не центробежен, а центростремителен. Своего рода «шагреневая кожа», сжимающаяся в руках хозяев. И не важно, какие это руки – чистые или грязные, сильные или слабые, щедрые или жадные. Хотя какая щедрость в условиях феодализма-атавизма. Когда Зеленский «щедро» предлагает личный миллион долларов за вакцину от «короны», наверное, он себя ощущает и богатым, и щедрым. Откуда ему, в его кустарной системе, знать, что разработка подобной вакцины стоит миллиарды. Правда, еще Остап Ибрагимович предупреждал, что на этой территории и десять тысяч будут считаться громадными деньгами…