— Крис! — она улыбнулась и подошла, и я, всё ещё скромно стоящая в тёмном углу рядом с подставкой под трости в ожидании указаний, при всём желании не могла найти в ней ничего, к чему бы придраться: сдержанная, спокойная и — я постаралась подобрать максимально ёмкое слово — безукоризненная.
Леди Мартина безукоризненно поприветствовала Кристема, без неуместной фамильярности, излишней надуманной радости, но в то же время вполне искренне, а он сжал её руку, по традиции, поднеся к своей щеке на мгновение. Безукоризненно вежливо задала несколько формальных вопросов и поддержала пустой разговор, который, очевидно, тяготил одного Кристема. Безукоризненно удалилась, предварительно подтвердив участие в небольшом «ночном семейном чаепитии». Леди ожидала сына, видимо, желая проконтролировать его явку на семейное мероприятие, а хозяин наконец-то повернулся ко мне.
— Отдыхай, двадцать шесть.
И хотя назвать меня так в присутствии матери было во всех отношениях правильно, холодность подобного обращения в контрасте с предыдущим резанула слишком болезненно, и я испугалась самой себя. Ничего, еще ничего, по сути, не случилось, один только поцелуй, случайный, а я уже почувствовала его почти своим. Уже обижаюсь, ревную и горюю от минутной потери.
Нельзя, Кори, нельзя, возьми себя в… в руку и в крыло себя возьми, раз больше не во что. Никому не нужна клеймёная безрукая рабыня. И точка. А с Кристемом я увижусь завтра же утром, и всё будет, как раньше.
Всё — я мысленно скрипнула зубами — наладится.
* * *
Однако утром на пороге моей комнаты возник Орис, и сердце тоскливо сжалось в нерадостном предчувствии — в прошлый раз после появления в замке леди-невесты моя служба у хозяина отменилась, точнее, заменилась на другую. Неужели…
— Сегодня поработаешь на кухне, двадцать шесть. Не уходи никуда после завтрака, Ана тебе всё объяснит.
…Я посидела на кровати, поболтала ногами, расправила крыло. Отчего-то меня бросало то в жар, то в холод, и я, вспомнив несговорчивую и вечно криво на меня смотрящую повариху, из какого-то детского протеста плащ накидывать не стала. Ничего от этого не изменится, пусть любуется. Можно подумать, я хоть в чём-то виновата. Если не считать последних суток, конечно, когда я была виновата практически во всём. Что ж, сегодняшний день можно будет считать наказанием за совершённые глупости, и не самым худшим притом.
Ана в своём обычном сером фартуке, слабо прикрывающем объёмное тело в темно-коричневом платье, на меня не смотрела. Яростно мешала своим убийственно огромным половником очередную кашу на воде с фруктами. Завтрак она положила мне уже без вопросов, но во всём остальном осталась непреклонна. Сказать по правде, вегетарианская диета меня просто убивала, и если бы не Мари, как всегда, удивительно уместная со своими мясными подношениями, я бы, наверное, умерла бы с голоду. Шутки шутками, но мяса порой хотелось так сильно, что я всерьёз начинала рассматривать предложение лорда Мэграна — единственного убежденного мясоеда среди Альтастенов. Вероятно, у него есть какая-то тайная персональная кухня — должны же где-то эти восхитительные деликатесы готовиться?!
Слуги разбежались, все по своим делам, а я осталась сидеть со съеденной наполовину кашей, гадая, чем смогу быть полезной — посуду я не помою, разве что столы протру? Так на это другие слуги есть.
А вот «свою» часть кухни, ту, где непосредственно готовилась и разливалась еда, огромные печи, столешницы из тёмного дерева, Ана убирала исключительно сама, не допуская посторонних в свой маленький храм кухонных приборов, посуды и специй, кулинарных трав и разных хитрых приспособлений, на мой взгляд, абсолютно бессмысленных при таком непритязательном меню.
Агрессивное молчание поварихи надоело мне очень быстро.
— Ана, чем я могу помочь вам? — лучше уж выслушивать всё то, что большими буквами было написано на лице женщины, чем вариться в собственных невесёлых мыслях с сочной подливкой из ревности.
— Молчи и не отсвечивай, бесовка, — в сердцах ответила Ана, от очередного энергичного взмаха половника готовящаяся снедь, очевидно, суп, выплеснулась и осела маслянистыми брызгами на стене, от чего женщина мрачно выругалась себе под нос, витиевато помянув бесов, не в добрый час забредших на её кухню.
Я вспомнила, как Кристем прижал руку пепельноволосой леди к щеке, и уставилась на повариху, расправив крыло, точно шлейф.
— Ана, я не бесовка. Я такой же человек, как и вы. Мне просто очень не повезло.
— Поговори мне тут! — зло буркнула женщина. — Все вы из себя жертв корчите поначалу. Жертвы они все по ту сторону неба, на пире у безымянных богов. А вы бесы, и нечего мне тут заливать. Я знаю! Мне маг один всё про вас рассказал, всё. Ежели бы ты против была, никогда бы в таком небопротивном облике не осталась бы, вот! Нельзя такое сотворить без согласия, так-то.
Я не сразу нашлась, что ответить.
— Но…
— И не надо мне тут, что ты помнишь, что не помнишь! — очередная порция варева оседает на многострадальной стене, какая-то зелень уныло стекает вниз по кирпичной кладке. — Тогда ты всё помнила! А может, и сейчас, что тебе стоит соврать всем нам!
— Да что я вам сделала-то! — я не выдерживаю и поднимаюсь, подхожу ближе. — Как это всё вас-то коснулось?! Я потеряла часть своего тела, память, свободу, право на нормальную жизнь! — я не хотела кричать, но сдерживаться было всё труднее. — Я, я потеряла, а теперь вы…
Бешеное вращение половника неожиданно замедлилось, а затем повариха почти по слогам медленно и отчётливо произнесла.
— Мы. Все. Кого-то. Потеряли. Поняла, тварь? Ты выжила, а они — мертвы! Мертвы! А почему они, а не ты, а?! — и она вдруг швырнула в меня свой тяжёлый металлический агрегат. Я успела только пару раз моргнуть, глядя, как он летит мне в лицо, но вдруг поварёшка чуть отклонилась в сторону, словно бумажный самолётик от дуновения ветра, и с грохочущим звоном врезалась в соседний стул. Я дёрнулась в сторону и вовремя, потому что Ана вдруг с неожиданной для её корпулентной комплекции сноровкой подхватила связку ножей и вилок — правда, не металлических, а из какого-то легкого и прочного материала, происхождение которого я так и не узнала, — и кинулась на меня, норовя метнуть то одно, то другое.
А я бросилась от неё. Несколько минут мы кружили вокруг прямоугольного стола, неповоротливость моей преследовательницы уравновешивалась мешающим мне в узком пространстве крылом.
— Я не виновата! — выкрикнула я, уворачиваясь от летящей в лицо вилки. — Почему я должна нести ответственность за всяких…
— Никто не хочет нести ответственность! — Ана метнула ножик, и подняла с пола половник. — Ни маги, ни король, никто! Они просто исчезли, как будто их не было, их уничтожили! А тебя — нет! Почему?!
Я в очередной раз уклонилась от летящего половника, и на этот раз он попал в стол, где стояли еще не убранные подносы с посудой и остатками еды. Посуда разлетелась по полу, бодро и хрустко звякнула.
Ана остановилась, тяжело дыша, глядя на разбитую вдребезги посуду, и вдруг тоненько, по-собачьи заскулила, завыла, запричитала, опустилась на колени и принялась собирать руками осколки. Я посмотрела на неё, сдерживая внезапные рыдания, и медленно опустилась тоже, стала складывать осколки на поднос, то и дело ожидая очередного гневно-отчаянного оклика. Но женщина молчала, перебирая руками кусочки фарфора.
— Вы знали кого-то из жертв Старника? — осторожно спросила я. Ана яростно сверкнула глазами, а я вдруг увидела, что глаза у неё — синие.
«Ничего она мне не скажет», — подумала я — и ошиблась.
— У Ориса нашего дочка со способностями родилась, — вдруг проговорила женщина, волосы — русые вперемешку с седыми прядями — прилипли к потной полной шее и вискам. — Он её берёг очень, гордился, что она такая, особенная. Среди незнатных это редкость, но бывает и такое. Хозяева наши добрые люди, лорд Мортимер про Академию для Аи договорился, когда еще живой был. И клеймить её не стали. Уже четыре года, как старшего хозяина, да хранят боги его душу, на свете не было, но леди возражать не стала, отдали нашу Аю в Коринскую Академию Магии. Два года она там проучилась, должна была заканчивать вот как раз несколько месяцев спустя и возвращаться, сюда, или работу искать где-нибудь в городах… не в Митраке, конечно, но перспективы были хорошие. На долгое и счастливое будущее.
