4) капитал научной власти: руководство исследовательским подразделением, научным журналом, преподавание в учреждении, специализирующемся на подготовке исследователей, членство в правлении и комиссиях CNRS, в Высшем совете по научным исследованиям;

5) капитал научного престижа: членство в Институте, научные награды, переводы на иностранные языки, участие в международных конгрессах (однако такой показатель, как количество упоминаний в Citation index, сильно колеблющееся в зависимости от факультета, не был учтен – как и руководство журналом или научной серией)[67];

6) капитал интеллектуальной известности: принадлежность к Французской академии и упоминание в энциклопедическом словаре Larousse, выступления на телевидении, сотрудничество с ежедневными газетами, еженедельниками или интеллектуальными изданиями, публикации книг карманного формата, рассчитанных на массового читателя, членство в редакторских советах интеллектуальных журналов[68];

7) капитал политической и экономической власти: включение в Who's who[69], членство в кабинете министров, в государственных комиссиях по планированию, преподавание в «школах власти»[70], обладание различными наградами[71];

8) «политические» диспозиции в широком смысле: участие в конгрессах университетов Кана и Амьена[72], подписание различных петиций.

Структура университетского поля отражает структуру поля власти. При этом путем собственной работы по отбору и внушению университетское поле вносит вклад в воспроизводство данной структуры. Именно в процессе и посредством его функционирования как пространства различий между позициями (а заодно и между диспозициями тех, кто их занимает) осуществляется, помимо всякого вмешательства индивидуальных или коллективных сознаний и воль, воспроизводство пространства различных позиций, определяющих поле власти[73]. Диаграмма анализа соответствий ясно показывает, что схваченные через свойства профессоров различия, разделяющие факультеты и дисциплины, представляют структуру, гомологичную структуре поля власти в целом. Подчиненные со светской точки зрения факультеты естественных наук и в меньшей степени гуманитарные факультеты противостоят, исходя из всей совокупности экономических, культурных и социальных различий, в которых можно распознать то основное, что противопоставляет внутри поля власти подчиненную и господствующую фракции социально господствующим и в этом отношении практически неотличимым друг от друга факультетам права и медицины.

Эта основополагающая оппозиция обнаруживает себя при первом же прочтении статистических таблиц, демонстрирующих распределение различных, более или менее непосредственных показателей экономического и культурного капиталов. Та же иерархия (естественные науки, гуманитарные науки, право, медицина), которая наблюдается при распределении профессоров различных факультетов согласно социальному происхождению, определенному через профессию отца (соответствующая доля профессоров – выходцев из господствующего класса составляет 58, 60, 77 и 85,5 %), обнаруживается и при рассмотрении других показателей социальной позиции, например, обучения в частном образовательном учреждении – за исключением того, что право и медицина меняются местами (9,5; 12,5; 30 и 23 %). Кроме того, можно утверждать, что доля различных фракций (так же иерархизированных согласно экономическому и культурному капиталу), из которых происходят профессора разных факультетов, меняется в том же порядке: доля сыновей профессоров является максимальной в среде профессоров гуманитарных наук (23,3 %) и минимальной в среде профессоров медицины (10 %), тогда как профессора медицины (за исключением медиков-исследователей) и особенно профессора права чаще являются выходцами из семей представителей свободных профессий, управленцев или функционеров общественного или частного секторов[74].

Таблицы, представленные ниже, демонстрируют распределение в зависимости от факультета (права, медицины, естественных и гуманитарных наук) некоторых показателей унаследованного или приобретенного капитала (в его различных видах)[76]. Мы решили не включать в таблицы распределение по преподаваемым дисциплинам (в анализе соответствий оно играет роль лишь иллюстративной переменной). На самом деле неизбежные перегруппировки демонстрируют довольно большую неопределенность. Нужно отнести механику к математике или же к фундаментальной физике, генетику к естественным наукам или же к биохимии? Должна ли классическая арабская филология быть включена в преподавание иностранных языков и литературы – на тех же основаниях, что и английская или немецкая филология, – или в древнюю литературу и филологию? К чему ближе преподаваемая на гуманитарных факультетах демография – к философии (как об этом свидетельствуют ежегодники), географии или же к социальным наукам? В том, что касается права, является ли менее обоснованным отнесение преподавания истории политических идей или истории экономической мысли к области истории права, чем их включение в государственное право или политическую экономию? В медицине также не все ясно и не всегда есть возможность отличить, например, клинициста от хирурга. Эти примеры можно было бы продолжить. Каждое из решений, таким образом, предполагало бы углубленное исследование в каждой из затронутых областей. Поэтому мы предпочли держаться основного административного деления на естественные науки, гуманитарные науки, право и медицину, которое, каким бы широким и условным ни было, тем не менее соответствует на момент исследования реальности университетской жизни.

Таблица 1. Демографические показатели и показатели унаследованного или приобретенного капитала (в %)

Таблица 1. Продолжение

* Из-за высокого процента профессоров, информацию о которых получить не удалось (более 40 %), эти цифры имеют ценность лишь в качестве ориентира.