Еще больше внимания, помимо показателей социальной интеграции и приверженности господствующему порядку, заслуживают показатели меняющейся в зависимости от общества и эпохи дистанции между университетским полем и, с одной стороны, полем экономической или политической власти, а с другой – интеллектуальным полем. Так, автономия поля университета постоянно возрастает на протяжении всего XIX века: как показал Кристоф Шарль, профессор высшего учебного заведения отдаляется от назначаемого непосредственно политической властью и вовлеченного в политику представителя знати, которым он был в первой половине века, чтобы стать прошедшим отбор преподавателем, специализирующимся на определенной теме, отделенным от среды знати профессиональной деятельностью, которая несовместима с политической жизнью и вдохновляется собственно университетским идеалом. В то же время он стремится дистанцироваться от интеллектуального поля, что хорошо заметно в случае профессоров французской литературы (особенно Густава Лансона), которые, профессионализируясь и обзаводясь специфической методологией, стремятся порвать со светскими традициями критики. Тем не менее не стоит увлекаться этим сравнением популяции профессоров в целом с той или иной фракцией господствующего класса – оно предназначено исключительно для того, чтобы зафиксировать позицию. Как и поле институций высшего образования (все множество факультетов и высших школ), чья структура воспроизводит в собственно образовательной логике структуру поля власти (или, если угодно, оппозиции между фракциями господствующего класса), входом в которое оно является, профессора различных факультетов распределяются между полюсом экономической и политической власти и полюсом культурного престижа согласно тем же принципам, что и различные фракции господствующего класса. Наиболее характерные свойства господствующих фракций господствующего класса все чаще встречаются при переходе от факультетов естественных наук к гуманитарным факультетам и от них – к факультетам права и медицины (тогда как обладание отличительными знаками образовательного превосходства, например, награждение по результатам общего конкурса, имеет тенденцию меняться обратно пропорционально социальной иерархии факультетов). Похоже, что зависимость от поля политической и экономической власти меняется согласно тому же принципу, тогда как зависимость от норм интеллектуального поля (которые предписывают, особенно после дела Дрейфуса, независимость от светских властей и совершенно новый тип политических убеждений, одновременно относящихся к внешнему миру и критических) навязывается главным образом профессорам гуманитарных факультетов, но в очень неравной степени в зависимости от их позиции в этом пространстве. Результаты представленного ниже статистического анализа основаны на случайной выборке (n = 405) штатных профессоров парижских факультетов (за исключением факультета фармацевтики), зарегистрированных в ежегоднике L'Annuaire de l'Education nationale за 1968 год[58]; ее доля колеблется между 45 и 50 % от генеральной совокупности в зависимости от факультета. Несмотря на то что начатый в 1967 году сбор данных, предпринятый одновременно с проведением ряда глубинных интервью с профессорами естественных и гуманитарных наук, был впоследствии прерван и закончен большей частью в 1971 году, мы хотели бы описать состояние поля университета накануне 1968 года. Это было необходимо для сравнения с проводимым в то время исследованием власти на гуманитарных факультетах (его результаты будут представлены далее), а также потому, что мы убеждены: в этот критический момент, когда еще живы самые древние традиции корпуса и в то же время заявляют о себе симптомы последующих трансформаций (особенно все эффекты морфологических изменений популяции студентов и корпуса преподавателей), состояние поля университета заключало в себе основание реакций различных категорий профессоров на кризис мая 1968 года, а также предел институциональных трансформаций, произведенных последовавшими за этим кризисом реформами[59].
Для того чтобы осуществить такого рода просопографию университетских профессоров, о каждом из тех, кто вошел в выборку, была собрана информация из письменных источников и различных исследований – либо уже проведенных в сотрудничестве с нами, но с другими целями, чаще всего административными (в приложении можно найти критическое описание использованных источников и операций по сбору данных), либо специально реализованных нами с целью дополнить или проверить информацию, полученную из других источников (глубинные интервью и телефонные опросы профессоров из выборки). Решение обращаться к письменным источникам, и особенно в вопросах, касающихся мнения, продиктовано несколькими причинами. Прежде всего, как можно было наблюдать во время интервью, значительная часть опрошенных профессоров отказывалась обозначать свою позицию на шкале политических предпочтений и пресекала или сводила на нет, приводя различные аргументы, любые попытки определить их убеждения, касающиеся политики или профсоюзов[60]. Далее, стало очевидно, что не существовало вопроса – идет ли речь о занимаемых властных позициях, этом главном объекте протеста 1968 года, или о точках зрения на реформы и их результаты, – который бы не воспринимался через призму отношения к исследованию или в качестве критики и продолжения протеста против «мандаринов» (на это спонтанно намекали многие из опрошенных профессоров). Одним словом, чтобы избежать – настолько, насколько это только возможно, – искажений, умолчаний и деформаций, а также подозрений и обвинений в сектантской каталогизации и полицейском дознании, которые обычно навлекает на себя в интеллектуальных и художественных средах социолог и его «карточки», было принято решение обращаться к исключительно публичной или предназначенной для публикации информации (вроде сведений, которые были сознательно и обдуманно предоставлены во время различных исследований, предпринятых в сотрудничестве с нами для составления ежегодников исследователей или писателей). Процедура тем более необходимая, учитывая то, что мы хотели иметь возможность опубликовать, как в других наших исследованиях, диаграммы, содержащие имена собственные. Все релевантные показатели были сгруппированы следующим образом: 1) основные социальные факторы, определяющие шансы получить доступ к занимаемым позициям, т. е. факторы формирования габитуса и образовательного успеха, экономический и в особенности наследуемые социальный и культурный капиталы: социальное происхождение (профессия отца, факт включения в Bottin mondain[61]), место рождения, вероисповедание родительской семьи[62]; 2) образовательные факторы, являющиеся переводом на язык образовательных различий предыдущих факторов (образовательный капитал): посещаемое учебное учреждение (государственный лицей или частный коллеж, в Париже или в провинции и т. д.) и образовательные успехи («общий конкурс»[63]) во время учебы в средней школе; учреждение, где было получено высшее образование (в Париже, провинции, за границей) и полученные степени[64]; 3) капитал университетской власти: принадлежность к Институту[65], Консультативному комитету университетов, обладание позициями вроде декана или руководителя UER, директора института и т. д. (вхождение в состав жюри отборочных конкурсов, Высшей нормальной школы, конкурса на звание и т. д. – эта информация была зафиксирована лишь в исследовании гуманитарных факультетов и не могла быть принята в расчет для всей совокупности факультетов из-за несопоставимости для них этих позиций)[66]; вернутьсяКак замечают редакторы данного ежегодника, из-за задержки в регистрации новых назначений он отражает состояние преподавательского корпуса на 1966 год. Что до ежегодника за 1970 год, то в нем приведен лишь список учебно-исследовательских подразделений (UER) с именами их директоров для каждого университетского учреждения. По этой причине мы обратились к спискам, полученным в министерстве за 1970 год, что позволило проконтролировать выборку и принять в расчет назначения, имевшие место в период между 1966 годом и датой проведения исследования. (Мы решили сохранить на протяжении всего анализа – и даже тогда, когда он обращается к более позднему периоду, – язык, который был в употреблении в 1967 году: с тех пор, в частности, место «факультета» занял «университет», а «декан» стал «директором UER».) вернутьсяСравнивая преподавателей разных факультетов, необходимо учитывать темпы роста количества преподавателей (и студентов) начиная с 1950 года. Разные факультеты не находятся, если можно так выразиться, на одном этапе эволюции: если факультеты естественных наук пережили максимальный рост в 1955–1960 годах и начинают снова сокращаться к 1970 году, то гуманитарные факультеты начинают усиленно рекрутировать преподавателей лишь после 1960 года, а факультеты права – около 1965 года. Следствием этого стало то, что одни и те же звания перестали обладать одинаковой ценностью на разных факультетах. Например, в 1968 году, когда факультеты естественных наук находятся в фазе сокращения, назначение на должность вроде старшего преподавателя происходит лишь после относительно длительной отсрочки (6–7 лет), тогда как в гуманитарных науках, где рост продолжается, эта отсрочка короче (несомненно, этим мы отчасти обязаны тому факту, что на гуманитарных факультетах ассистенты не являются штатными преподавателями в отличие от своих коллег на естественно-научных факультетах и удержать их можно было лишь благодаря повышению до должности старшего преподавателя). Схожим образом условия доступа к позиции профессора были, без сомнения, очень неравномерно затронуты эффектами увеличения преподавательского корпуса. вернутьсяВместо того чтобы умножать достаточно однообразные примеры аргументации, приводимой для того, чтобы не отвечать на вопросы о политике или профсоюзах, мы ограничимся цитатой одного профессора факультета медицины, который откровенно выразил лежащий в ее основе принцип: «Я вам скажу, что у меня, нет… я не считаю это уловкой, но я думаю, что меня нельзя классифицировать, потому что я, помимо всего прочего, никогда не мог присоединиться ни к одной партии ‹…›. Знаете, у Жана Гиттона есть такая формула: „существуют люди, чья ангажированность состоит в том, чтобы не быть ангажированными“». Однако именно ответ профессора, известного своей принадлежностью к Коммунистической партии, заслуживает быть процитированным в большей степени, чем подобные сомнения по поводу вопросника, поскольку непосредственно подводит к этическому и научному принципу, исходя из которого мы использовали только публично демонстрируемые политические мнения: «Я говорю, что не буду отвечать на эти вопросы. Мои взгляды всем известны. Я их не прячу. Но я не буду участвовать в опросе. Я говорю, что не буду отвечать на эти вопросы». (Захватывающую хронику реакций, вызванных не выдерживающим критики вопросником Е. Лэдда и С. Липсета об американских профессорах, можно найти в работе: Lang S. The File. New York, Heidelberg, Berlin: Springer-Verlag, 1981). вернутьсяBottin mondain («Справочник видных деятелей»), самый известный светский ежегодник во Франции. Был создан в 1903 году обществом Дидо-Боттэн (Didot-Bottin) и с тех пор публикует перечень людей, принадлежащих к «хорошему обществу». Чтобы попасть на его страницы, необходима рекомендация двух людей, внесенных в «Справочник» хотя бы в последние 7 лет. – Прим. пер. вернутьсяМы также проанализировали более детальную информацию о родственниках (диплом отца, профессия и диплом матери, диплом и профессия бабушек и дедушек по материнской и по отцовской линиям) и о собственной семье (профессия и диплом супруга или супруги), но лишь для естественно-научных и медицинских факультетов (по которым мы располагали этой информацией для 58 и 97 % от выборки). вернутьсяСвоеобразный аналог российских школьных «олимпиад». С 1747 года «общий конкурс» (предтечей которого был «академический конкурс») является испытанием, предназначенным каждый год вознаграждать лучших учеников предпоследнего и выпускного классов лицеев. Он был учрежден в 1744 году Парижским университетом по инициативе аббата Лежандра (Le Gendre), который завещал для этой цели определенную сумму. Первые награды были присуждены в 1747 году в Сорбонне. Конкуренция в рамках конкурса необычайно высока: на 18 награжденных (3 награды, 5 поощрительных призов и 10 похвальных грамот) может приходиться до нескольких тысяч претендентов. Церемония награждения проходит зачастую в большом зале Сорбонны с участием руководителя Министерства образования. – Прим. пер. вернутьсяЛишь часть полученной по этому вопросу информации могла быть использована в сравнительном исследовании профессоров различных факультетов: курсы, конкурсы, экзамены и степени настолько несоизмеримы, что могут быть использованы для сравнения лишь внутри каждого факультета, например, между дисциплинами (хотя и эти сравнения в ряде случаев стали затруднительны из-за относительной несоизмеримости дисциплин и малочисленности затрагиваемых популяций). В числе неиспользованных данных можно упомянуть, например для гуманитарных и естественно-научных факультетов, информацию о месте подготовки к вступительному экзамену в Высшую нормальную школу (ENS) или к экзамену на степень лицензиата, количество потраченных лет на подготовку к экзамену в ENS, занятое в итоге место и возраст поступления, возраст прохождения конкурса агреже, возраст получения должности ассистента, профессора, защиты докторской диссертации и т. д. – или для медицины: возраст получения должности экстерна и интерна, оценка за экзамен, возраст получения должности ассистента, получение работы в больнице, возраст получения должности профессора, статуса руководителя клиники (главного или второстепенного, старшего или младшего и т. д.), которые, без сомнения, составляют определяющий элемент специфического социального капитала и выбор которых, по всей видимости, сильно зависит от унаследованного социального капитала. вернутьсяИнститут Франции (Institut de France) является институцией, объединяющей пять академий: Французскую академию (Académie française), Академию надписей и изящной словесности (Académie des inscriptions et belles-lettres), Академию естественных наук (Académie des sciences), Академию художеств (Académie des Beaux-Arts) и Академию моральных и политических наук (Académie des sciences morales et politiques). – Прим. пер. вернутьсяМы также рассмотрели, но не включили в анализ членство в Совете высшего образования и в Совете университета, участие в руководстве книжными сериями Университетской прессы Франции [PUF]. |
