Если речь идет о письменности и о книгах, истоки изменений, происходивших в Западной Европе, лежат на рубеже первого тысячелетия, когда кривые роста населения и экономики начинают сначала колебаться, а затем резко меняются. До эпохи Каролингов оставалась прямая связь с римской античностью: памятники по большей части сохранились, художники следуют греко-латинским образцам, переписчики воспроизводят дошедшие до них рукописи и сама манера письма больших каролингских скрипториев опирается непосредственно на латинское письмо[5]. Независимо от того, был ли он исторически обусловлен или нет, политический проект Карла Великого и его окружения в Ахене – восстановить Империю Запада в форме христианской Империи под руководством императора и епископа Рима – становится понятен именно в этой перспективе. Его крах знаменует собой переход к другой эпохе, которая не столь непосредственным образом связана с античными образцами, но ориентирована уже на построение совершенно оригинальной цивилизации – цивилизации классического Средневековья. Именно раздробление Каролингской империи открывает дорогу к радикальным изменениям и, парадоксальным образом, к возникновению инноваций.

Проект каролингской реформы предполагал условия, которые не сошлись вместе. Необходимо было понятие «общего дела» («res publica») одновременно с материальными средствами, которые обеспечили бы независимость суверена и интеграцию подчиненных ему территорий. Ибо королевство по-прежнему воспринимается как частное владение, завещаемое монархом своим наследникам, между которыми оно будет разделено после его смерти: Каролингская империя переживает раздробление с IX века, оставляя после себя крупные территориальные единицы, каковыми являются Западно-Франкское королевство, Лотарингия и Восточно-Франкское королевство. На Западе за неимением достаточных инструментов интеграции реальная власть рассредоточивается среди множества местных и региональных правителей, тяготеющих к автономии, в результате чего общее политическое, экономическое и культурное пространство разваливается. Раздробленность еще больше усиливается из-за набегов сарацин, венгров и особенно норманнов: первый такой набег отмечается в 799 году, пираты опустошают Фрисландию, затем берега Ла-Манша, поднимаются вверх по рекам (разграбление Шартра в 857 году, Кёльна – в 881-м, осада Парижа в 885-м…) и обосновываются в Нормандии (911), откуда отправляются завоевывать Англию (1066). Не суверен, далекий и зачастую бессильный, но только местные власти, граф и епископ, в состоянии организовать и эффективно координировать защиту. В конечном итоге начинается подъем феодализма и приоритет начинает отдаваться личным связям, связям сюзерена с его собственными вассалами и вассалами, подчиняющимися его вассалам. Суверен, несмотря на священный характер своего статуса, в действительности является персонажем, восседающим на вершине феодальной пирамиды.

С V века по конец X века распространение книг на Западе оставалась практически ограничено одним только миром церкви – до такой степени, что даже сам термин «клерк», или «клирик» («clericus»), первоначально обозначавший духовное лицо, приобретает значение грамотного и ученого человека. Именно церковь в V веке, когда государственные и административные рамки распались, становится наследницей Римской империи и обеспечивает сохранение и передачу античной культуры. В Галлии аристократия конца Империи и самого Высокого Средневековья – это аристократия христиан, владеющих высокой античной культурой: вспомним Сидония Аполлинария или же одного из преемников Мартина Турского на его посту в Туре, Фортуната. Скриптории и библиотеки организуются при монастырях и школах некоторых кафедральных соборов. Все тексты написаны на латыни и в них преобладает религиозное содержание: Библия, переведенная на латынь Иеронимом Стридонским в конце IV века (Вульгата), сочинения Отцов Церкви, жития святых и мучеников, иные книги для богослужения. Сюда нужно добавить тексты, дошедшие из классической античности, и тексты каролингских и прекаролингских авторов.

Элементом первостепенной важности является языковое многообразие, сложившееся в IX веке: классическую латынь понимает и использует небольшая группа образованных людей, тем не менее она остается, в более или менее деградировавшей форме, языком Церкви, государственного управления и письменной культуры. Отныне все больше людей говорят на народных языках, романские языки используются на территориях, бывших под римским владычеством, германские – там, где захватчики живут в большинстве. Однако народный язык вплоть до конца первого тысячелетия ограничивается сферой устного общения: имеющиеся у нас письменные свидетельства, самые ранние из которых датируются IX веком, сводятся к очень редким случайным текстам. Нововведения приходят из пограничных зон: «Страсбургские клятвы» были даны в 842 году именно в этом ключевом для античного лимеса городском укреплении. Скопированные около 870 года в конце одной латинской рукописи «Секвенция о святой Евлалии» и «Песня о Людовике» («Ludwigslied») пришли с другой границы – из региона, расположенного между Фландрией и Эно[6]. В Англии король Уэссекса Альфред Великий (ум. 899) заказывает переводы латинских классиков на местное наречье, а в Великой Моравии Кирилл и Мефодий создают алфавит, адаптированный к языку славянских народов, которым они проповедуют (IX век). Они переводят Библию на славянский язык и ведут на нем богослужения. Снова и снова мы будем сталкиваться с парадоксальной ролью пограничных территорий или удаленных от центра регионов, которые априори можно было бы счесть находящимися в более невыгодном положении.

Начавшаяся во второй половине VIII века работа каролингских скрипториев, вслед за скрипторием Мартина Турского, знаменует собой важный этап в истории письменности, идет ли речь о восстановлении классической латыни, изобретении новой разновидности письма, «каролингского минускула»[7], выработки принципов составления оригинальных или копийных книг, расположения текста на страницах. Конечная цель – реформирование Церкви, которое позволит располагать духовенством достойного уровня и укрепить структуру имперской власти. Центральная роль отведена маленькой группе, сложившейся вокруг императора в Ахене: родившийся около 743–745 годов в Баварии Лейдрад служит дьяконом во Фрайзинге (созданная в 739 году епархия), где он занимается развитием библиотеки и скриптория под руководством епископа Арбео (764–784). В 782 году его призывают в школу при Ахенском дворце, где он знакомится с Алкуином, Теодульфом, Бенедиктом Анианским и другими. Посланный в 796 году епископом в Лион для проведения реформы диоцеза, он создает там школу канторов и школу чтецов, разворачивает активную деятельность скриптория, реорганизует капитулы различных церквей, реставрирует аббатство на острове Барб… Возглавив в 796 году монастырь св. Мартина в Туре, Алкуин (ум. 804) также берется за реорганизацию местной школы и скриптория, чтобы сделать из них ведущий интеллектуальный центр Империи. И снова мы наблюдаем, как провинция становится привилегированным местом. Лейдрад – баварец, Алкуин родом из Англии (Йорк), а Теодульф – из вестготской Испании. Как аббат Флёри и епископ Орлеана Теодульф реорганизует монастырскую школу и устраивает при библиотеке скрипторий. В X и начале XI века в аббатстве Флёри сменяют друг друга фигуры крупных интеллектуалов[8]: Одон Клюнийский, Герберт Орильякский, Аббон Флёрийский, аббат Гозлен Флёрийский, будущий епископ Парижа. Помимо монастырей существовали и другие интеллектуальные центры, например, школы при некоторых кафедральных соборах. В могущественном городе-крепости («oppidum») Лане создается школа, в которой главную роль играют ученые, переехавшие с Британских островов вслед за Иоанном Дунсом Скоттом (приблизительно до 870 года). Тут же располагается замечательная библиотека, особенно известная своими рукописями на древнегреческом языке. Гораздо позднее, уже на рубеже XI–XII веков, Лан снова прославится преподаванием Ансельма Ланского, учителя Гильома из Шампо и оппонента юного Абеляра…