Проснулся Тимур от холода. Сквозняк неприятно щекотал кожу. Он сощурился на яркий свет перед собой. Кажется, он в какой-то яме. Цепляясь за корни, Тимур выбрался наружу. Ночью выпал снег и ещё не успел растаять. Он обжигал босые ступни мужчины, заставляя пританцовывать на месте.

– Пёс. Меня. Раздери! – Он покрутил перед глазами испачканными в земле обычными, человеческими руками. – А-ха-ха-ха!

Ощупал колени, бёдра, завертелся, пытаясь заглянуть за плечо.

– Я человек! Я снова человек! Сработало, пёсья кровь, сработало!

Тимур повёл плечом, потрогал кожу. Она была гладкая, без шрамов от когтей Зверя. Вспомнились слова Мастера Кристофа: «Если вдруг, когда-нибудь, вам придётся объяснять разъярённой толпе, почему в теле их доброго соседа столько пулевых отверстий – укажите на отметины от укуса или царапины. Они остаются на теле заражённого и после оборочения. И делайте это быстро, пока толпа не накинула на вашу шею петлю!»

«А у меня даже следов не осталось! Я чист!» Он снова засмеялся во весь голос. Однако радость уходила вместе с теплом из тела. Тимур зачерпнул снега, сунул горсть в рот, набрал ещё, растёр по рукам, ногам, лицу. «Здорово будет, сняв проклятье, замёрзнуть насмерть. Где я, пёс меня раздери?!»

Он стоял в густом ельнике. Сзади чернела дыра, обрамлённая узловатыми корнями. Кажется в ней кто-то жил до него. Под ближайшим деревом – припорошенная куча. Тимур смахнул снег. «Пол коровы. Не человечина. Что я ночью творил?» Разрозненные образы пронеслись перед глазами. Усадьба, схватка, Игривый Ручей, откушенная башка колдуна, резня в коровнике, туша цеплявшаяся за ветки… «Так, я волок её сюда. Если найду след, вернусь по нему в городок. Марта не прогонит, на неё единственную надежда. Голышом мне до Тримеры не добраться. До Ручья бы дойти без обморожений.» Свежий снег усложнял поиски следов, но к счастью Зверь не пытался скрываться, на кураже тащил корову, обдирая шкуру об кору деревьев. Тимур прибавил шаг, заставив игнорировать себя впивающиеся в ступни шишки, иголки и острые веточки, сосредоточившись на внутреннем диалоге с самим собой.

«А если бы я тогда поддался слабости и пустил себе пулю в лоб? И всё, не было бы меня, Исмаил по-прежнему творил бы злодеяния. Моя мысль не сдаваться, искать выход была верной, и я получил вознаграждение за свою силу духа – я снова человек, пёс меня раздери!»

Царапающие кожу лапы елей мешали думать позитивно, но Тимур сжимал зубы и терпел. Эти неудобства казались мелкими, по сравнению с тем, что ему уже удалось пережить.

«Понять бы только, почему именно сработало? Чтобы и других излечить. И что конкретно? Кровь и смерть, или только кровь, или только смерть? Не убивать же колдунов без разбору… Что-то это мне напоминает, из уроков истории, что мать заставляла учить. Про одного из царей…»

К счастью, ёлки вскоре закончились. Ногам не стало легче, но хотя бы больше ничего не стегало по бокам.

Марта развешивала бельё на улице, когда её окликнули. Из-за дерева выглядывал скуластый черноволосый мужчина с раскосыми глазами. Плечи обнажены, и похоже ниже тоже нет одежды, грязный, мокрый, но ран не видать.

– Тимур? – она выронила корзину. – Как?

И тут же одёрнула себя.

– Не важно. Хвала Кресту! Я сейчас открою хлев, забегай туда, чтобы с улицы не увидели.

Молодой мужчина пробежал внутрь сарая, пряча в ладошках своё хозяйство. Зарылся в сено, представляя, как будет чесаться всё тело. Сейчас важнее то, что тут теплее, чем снаружи. Свинюшки похрюкивали, курицы квохчали, его собственная лошадь косилась глазом и нервно переступала с ноги на ногу. «Марта правильно сделала, что забрала её из конюшни трактира, зачем добру пропадать. Скорее бы она вернулась с одеждой, сено совсем не греет.»

Женщина зашла внутрь, затворила дверь, положила стопку одежды, поставила сапоги, перекинула через кормушку шинель. Деликатно отвернулась.

– Я тебе мужнино подобрала. Большое всё, наверное, но что уж есть.

Тимур натянул сорочку, штаны, пиджак, портянки, сапоги, примерил двубортную серую шинель.

– Микул раньше служил в нимулонской армии, вот осталась с тех пор. Погоны-то я давно спорола, но муж всё равно не носил её, берёг. И зачем? Хоть ты носи. Она тёплая. – Марта обернулась. – Тебе идёт.

И тут же отвернулась, зардевшись.

– Спасибо! Я и мечтать не смел…

– Я тебе во век благодарна буду. За то, что ты за него отомстил. Весь Ручей судачит об Исмаиле. Извёл проклятого колдуна. И облик человеческий вернул, никто не поверит.

– Не нужно об этом распространятся. Мало осталось тех, кто знает, что меня Зверь ранил.

Марта вздрогнула.

– Другие Охотники, что с ними?

– Некоторые погибли, некоторые нет, – Тимур посмотрел на её лицо, на свежий синяк на скуле. – Кто это сделал?

– Военный, с седыми висками. Зол бы, что я тебя укрывала.

Мужчина скрипнул зубами. Ярость вновь начала подниматься изнутри. «Не все, выходит, погибли, кто этого заслуживает. Ничего, ещё свидимся.»

– Не думай об этом, – Марта нежно улыбнулась, – всё со мной хорошо. Я твой вещмешок не разбирала, ждала, что вернешься за ним. Вот и лошадь сюда привела. Верила, что всё будет хорошо.

– Спасибо, у тебя добрая душа, – Тимур подошёл к ней, взял её тёплые мягкие руки в свои. Женщина опустила глаза.

– Знай, в Игривом Ручье у тебя есть дом, где ты всегда сможешь получить кров и пищу, и любую помощь.

– Спасибо, – он не придумал, что ещё сказать. Отпустил Марту. Она украдкой вздохнула.

Тимур прочистил горло.

– Я прямо сейчас выезжаю, мне лучше поторопиться. Я должен вернуться в Анклав.

– Понимаю. Жди здесь, я вещи твои принесу.

Молодой мужчина оседлал лошадь, вывел её из сарая. Тем временем вернулась Марта с его вещмешком, кобурой с револьвером и пыльной шляпой.

– Я тебе там съестного доложила. Чтобы в дороге не голодал.

Молодой мужчина кивнул. Нужно было сделать что-то ещё, но он не понимал что. Хлопнул шляпой по бедру, выбивая пыль, вскочил в седло.

– До… до свиданья, Марта.

– До свиданья, Тимур. – Она помахала ему вслед.

Всадник в долгополой шинели пронёсся по Игривому Ручью, но мало кому было до него дело. Горожане обсуждали грядущие похороны и изменения, которые ждут мэра, утратившего поддержку в виде державшего всех в страхе отца.

Из-за выпавшего снега дороги превратились в грязевое месиво и путь обратно занял больше времени. Тримера вырастала на горизонте частоколом чёрных башен, постепенно заполняя всё небо, споря с Эфлитовыми горами, кто первый достигнет низких облаков. Времени всё обдумать было достаточно, но Тимур так и не придумал чёткого плана. Ловчие рано или поздно вернутся в Анклав, и так как охотились они именно за ним, а не за каким-то Зверем, то скрыться не получится. Поджидать их где-то, чтобы добить двух оставшихся, с одним из которых он вместе учился, уже не казалось правильным. «Я больше не монстр, для которого есть только «бей или беги», я – человек, а значит должен найти выход из ситуации, не убивая противников. Даже если некоторые из них этого заслуживают.» Пока что Тимур придумал только одну вещь, а дальше решил действовать по ситуации.

К конюшне, где арендовал стойла Анклав, молодой мужчина подъехал уже в сумерках. На нижних уровнях уже во всю жгли костры, меж которыми сновали сгорбленные тени. Тимур то и дело хватался за револьвер. Широкие ворота конюшни оказались заперты. Он забарабанил, озираясь по сторонам. Отъехала заслонка, на него зыркнули чёрные глаза.

– Чего ломишься, бес? – по гортанному голосу Тимур понял, что это Варра, хозяин конюшни.

– Анклав, открывай.

Заслонка закрылась, стукнул металлический засов и поскрипывая двери распахнулись.

– Надо же, хоть кто-то вернулся, – проворчал широкоплечий горец.

– А что, много наших уехало?

– Сам посмотри, половина стойл пустые, – Варра сделал широкий жест на денники. – Выбирай любое, хоть на первом этаже, как у Мастеров.