– Ради тебя.

– Как это? Не понимаю.

– Отец запретил мне к тебе приближаться. Сказал, если я его ослушаюсь, ты уедешь. Я не мог так поступить с тобой, поэтому решил, что будет лучше тебя оттолкнуть.

– А что изменилось сейчас?

– Я понял, что, если отцу будет неугодно наше общение, он скорее отошлет меня. Ты ему нужнее.

Слова Вадима были жестоки, но абсолютно правдивы. Исключительно расчет и ничего больше – такова была сущность Державина. И сейчас Полина действительно была ему необходима как элемент рекламной кампании.

В машине стало совсем жарко, Полина скинула с себя пальто отчима и стала снимать свое. Вадим захотел ей помочь и, когда она чуть привстала, чтобы стянуть пальто, он обхватил ее лицо ладонями и быстро поцеловал. Тут же отпрянул, а она широко раскрыла глаза от изумления и медленно опустилась на сиденье, забыв снять пальто.

– Мне кажется, ты не просто мне нравишься. Я думаю… даже нет… это точно… Поли, я в тебя влюбился.

– Ты сейчас говоришь серьезно? – смутилась Полина.

– Да. И я бы хотел, чтобы мы с тобой были не просто друзьями. Ты бы согласилась… согласилась стать моей девушкой?

– А как же родители?

– Мы им не скажем. Во всяком случае, пока не решим, как быть дальше.

– А Кира? Ты ушел с ней в сад, и я подумала, что… – Полина не договорила, она почувствовала, как у нее вспыхнули щеки. Ей только что признались в чувствах, а она устраивает сцену ревности.

– Она сама меня позвала. Я не хотел идти, но мне показалось, что будет неэтичным отказать. Но мне совсем не нравится твоя подруга. Я думаю только о тебе.

– А я о тебе…

Полина подняла взгляд и посмотрела Вадиму в глаза. Ей захотелось показать ему, что она совсем взрослая и вовсе не девочка, как говорит Кира. Она сама провела ладонью по щеке Вадима, а потом, приподнявшись на сиденье, приблизилась к его лицу. Их дыхание смешалось, губы почти касались губ, но все равно в воздухе повисла какая-то нерешительность. Они так и не поняли, кто поцеловал первым и как Полина оказалась у Вадима на коленях.

– Так ты согласна? – спросил Вадим, когда они смогли оторваться друг от друга.

– Согласна?

– Быть моей девушкой.

– Да… Согласна. Но я не представляю, как мы сможем встречаться, чтобы никто про нас не узнал.

– Мы что-нибудь придумаем. – Вадим нежно убрал с лица Полины прядку волос и провел кончиками пальцев по ее щеке. – Скоро уже начнутся курсы в автошколе, там мы сможем быть вдвоем. Не думаю, что отец станет вдаваться в подробности, сколько у нас будут длиться занятия, и, если мы придем на час позже, он не заметит.

– Не думала, что буду ждать этих курсов с таким нетерпением, – радостно улыбнулась Полина.

– А теперь нам пора возвращаться. Нельзя, чтобы родители заметили наше отсутствие. Наверное, десерт уже подали.

– Ты иди на ужин, а я не пойду. Плевать, что родители рассердятся. Сейчас я их не боюсь. Хочу побыть с Кирюшей. Сегодня останусь ночевать с ним, чтобы утром, когда он проснется, быть рядом.

***

В этот раз Виктор Викторович простил падчерице строптивость. Гостям он сказал, что дочь приболела, и никто не усомнился в его словах. Праздник удался на славу. И гости, и хозяева остались довольны.

Когда все разъехались, Виолетта решила навестить Кирилла, она заглянула в его спальню и увидела, как безмятежно он спит в объятиях любимой сестры. Ее сердце сжалось, но она прогнала неугодные чувства и направилась в свою спальню. Возможно, этой ночью ей удастся забеременеть и снова стать матерью. Она искренне верила, что на этот раз все будет по-другому и материнство принесет ей долгожданное счастье.

Вадим, лежа в своей кровати, думал о Полине. Он вспоминал запах ее кожи, тепло рук, мягкость поцелуев. И снова прекрасные, невинные мысли сменились другими. Он стал представлять, как медленно ее раздевает, покрывает поцелуями обнаженное тело, слышит под собой ее стоны. Ему срочно потребовалась разрядка, и он пошел в душ, но по пути случайно смахнул с тумбочки телефон. На дисплее отображалось пять пропущенных звонков. Вадим чертыхнулся и нажал на вызов.

– Вадим? – раздался из динамика суровый мужской голос.

– Да, Владимир Николаевич, – вздохнув, ответил Вадим.

– Куда ты пропал? Забыл наш уговор? – Мужчина был рассержен.

– Нет. Я все прекрасно помню.

– Ты нарушаешь условия.

– Я был очень занят. Больше это не повторится.

***

Ощущение времени у каждого свое. Оно пролетает незаметно, когда мы счастливы, и медленно тянется, когда нам плохо. Последние несколько лет в семье Державиных были насыщены самыми разными событиями: новая должность и успешная политическая карьера Виктора Викторовича, усыновление детей, многочисленные приемы и светские выходы. А вот для Вадима эти несколько лет были отдельной жизнью. Там, где он был, день казался неделей, неделя месяцем, а месяц годом. И теперь он был готов на многое, только бы никогда туда не вернуться.

Александр Дюма-сын писал, что ревность – это искусство причинять себе еще больше зла, чем другим, и был безусловно прав. Для любви ревность порой страшнее разлуки. Она безжалостно отравляет своим ядом прекрасное чувство, ставя на счетчик отношения возлюбленных. И только по-настоящему сильная любовь способна выстоять.

Воскресным утром Полина проснулась самой счастливой на свете. Нежный поцелуй Вадима, тайком пробравшегося в комнату Кирилла, убедил ее, что случившееся накануне – правда, а не прекрасный сон. Их громкий шепот разбудил Кирилла, и Полина поняла, что ее любимый брат снова стал прежним: веселым, говорливым невзрослеющим мальчишкой. Но счастье оказалось шатким. Уже за завтраком Виктор Викторович сообщил Полине, что на весенние каникулы отправит ее в языковой лагерь в Корнуолл, где она будет улучшать свой английский и дышать северным морским воздухом, набираясь энергии перед последней четвертью учебного года. Как бы ни хотела Полина отказаться от поездки, воспротивиться она не могла. Она лишь украдкой взглянула на Вадима и про себя пожелала, чтобы недельная разлука не охладила его чувства.

Другой удар ждал Полину на следующий день в школе. Алена приболела, поэтому к ней за парту подсела Кира. Она светилась от радости и даже не съязвила, когда их одноклассница явилась на урок в старомодных маминых брюках. Зная подругу, Полина опасалась ее хорошего настроения. Обычно, когда Кира чему-то радовалась, причиной тому была чья-либо неприятность. В такие моменты Полина снова задавалась вопросом, кто она сама, если дружит с таким человеком, но после вспоминала, как Кира помогала ей в первое время в школе, и тогда прощала ей любые гадости.

– Поли, может, хватит физики? – фыркнула Кира. Ей так хотелось обсудить с Полиной по-настоящему важные дела, а та только и знала, что повторять вслух формулы.

– Неужели ты совсем не боишься теста? – нахмурилась Полина, заложив пальцем страницу учебника.

– Я тебя умоляю… У меня твердая четверка, даже если я получу тройбан. А он мне не светит, потому что сегодня я сижу с тобой и ты мне поможешь.

– У нас будут разные варианты. – Полина отложила в сторону учебник, но лишь для того, чтобы достать ручку. Она всеми силами старалась сохранять каменное спокойствие и не поддаваться на Кирины просьбы.

– И что? Решишь свой, потом мой, – усмехнулась Кира и вытянула из руки Полины ручку, оставив только колпачок. – Не люблю, когда меня не слушают и занимаются всякой ерундой.

– Я просто хотела написать дату…

– Ну да… Вон какая ты вся нервная. Поли, уж тебе пора переставать дрожать над оценками. Во-первых, и так все знаешь, а во-вторых, тебе не поставят за тест ничего ниже четверки, даже если ты сделаешь десяток ошибок.

– Родители за четверку убьют.

– Не преувеличивай. Они тебя обожают. К тому же им все равно можно сказать, что у тебя пять. За четверть уже точно выведут «отлично».