Внезапно она почувствовала прикосновение к пылающей коже влажных сбившихся простыней. Она вновь и вновь шептала его имя, умоляя повторить ласку.

Потянувшись к Далтону, Фэйф наткнулась… на подушку?

Она проснулась вся в поту, дрожа от неутоленного желания.

Сон был таким реальным! Она задыхалась от пустоты и боли. Фэйф свернулась клубочком, чтобы забыться сном, но облегчение никак не приходило.

Перед ее закрытыми глазами вновь проносились обрывки сна. Еще немного, и она закричит…

Фэйф снова открыла глаза, уставившись в ночную тьму.

Это был лишь сон. Она не была красивой женщиной в черном платье без бретелек. Во сне его рука ласкала ее плоский живот.

А у нее фигура разжиревшего кита!

О, Боже!

Душ. Вот что ей нужно. Ледяной душ.

Далтон не мог уснуть. Перед его глазами все еще стояло лицо Фэйф, полное боли, когда она увидела вцепившуюся в него блондинку. Он напрасно все время повторял себе, что выражение страдания в ее глазах ему почудилось. Он и не подозревал, что Фэйф способна проникнуть глубоко в его душу. Его страшила ее власть над ним. Он больше не хотел оказаться во власти женщины. Никогда!

Далтон старался не думать о том, что бы почувствовал, если бы на месте этой вульгарной блондинки, надушенной дешевыми духами, оказалась Фэйф. Но не мог отделаться от этих мыслей. Улыбалась бы она или была бы серьезной? Единственно, в чем он не сомневался, что Фэйф не стала бы пользоваться подобными духами.

Едва представив себе Фэйф, целующую его, Далтон почувствовал разгорающийся в теле огонь. Он выругался. Скорее бы кончилась вся эта кутерьма и он смог бы вернуться к своей ловле креветок. Хотя Далтон хорошо понимал, что возврата к прежней жизни уже не будет.

«Если она не хочет меня, тогда почему ее так уязвило то, что меня целовала другая?»

Этот вопрос преследовал, мучил, дразнил его, не давал покоя, однако ответа он не находил.

У него разыгралось воображение. Когда он отцепил от себя наглую блондинку и подошел к Фэйф, она вела себя так, будто ничего не произошло. Может, он действительно выдумал тот ее взгляд, потому что Фэйф стала его наваждением, и он уже не способен отличать выдумку от реальности?

Придя домой, он первым делом принял душ, чтобы смыть с себя запах гардений, и почистил зубы, чтобы избавиться от вкуса жадных губ, от которого его тошнило. Когда Далтон вышел из ванной, дверь спальни Фэйф уже была плотно закрыта.

Лежа в темноте, он вдруг услышал, как ее дверь со скрипом отворилась. Далтон остался лежать в кровати, прислушиваясь. Она проголодалась, или это еще один ночной поход в ванную или туалет?

На этот раз в ванную.

Он расслабился и взглянул на часы. Была только полночь. Слишком рано для путешествия на кухню. Слава Богу! Его сердце не выдержало бы еще одного чувственного испытания, в которое эта женщина превращает обычный прием пищи. Правительство должно принять закон, запрещающий женщинам так есть. Он медленно сходит с ума, день за днем наблюдая за жизнью Фэйф, за ее привычками, от которых у него закипает кровь.

По трубам зажурчала вода: Фэйф открыла кран. Вместо того чтобы вскоре прекратиться, журчание все продолжалось. Прошла пара минут, прежде чем он осознал, что все еще слышит плеск воды.

Душ в полночь? После двухчасового сна? Что-то странное. Обычно Фэйф принимала душ по утрам.

У Далтона тревожно сжалось сердце. Что-то случилось?

«Успокойся, – приказал он себе. – Если бы с Фэйф или ребенком было что-то не так, она не стала бы принимать душ. Разумеется, не стала бы.

Через секунду Далтон уже бежал к ванной, застегивая на ходу джинсы.

– Фэйф? – Он постучал в дверь ванной. – Фэйф, ты в порядке?

Ответа не последовало. Может, она не слышит его из-за шума воды? Он постучал еще раз. И снова никакого ответа.

Он рывком распахнул дверь. В лицо ударила струя холодного воздуха. Не пара, а холодного, пронизывающего воздуха.

Полупрозрачная занавеска была задернута, он видел лишь очертания неподвижной фигуры за ней.

– Фэйф!

Фэйф стояла под ледяным душем, и ждала, когда вода остудит жар в ее теле, огонь в крови. Но все, чего она добилась, – покрытая мурашками кожа. Закрывая глаза, она видела Далтона, капли пота на его обнаженной груди, сильные руки, ласкающие ее. Ощущение было настолько реальным, что ей хотелось кричать от удовольствия.

Но в действительности ее окружала лишь пустота и неутоленное желание.

Фэйф тупо уставилась на струйки воды, сбегавшие по кафельной плитке из-под головки душа. Потом маленькие ручейки вливались в бурную реку, пенящуюся у ее ног, и исчезали в стоке.

Господи, как холодно! Но лишь снаружи, жар внутри ее не утихал по-прежнему. Фэйф застонала. Теперь у нее появились и звуковые галлюцинации. Ей показалось, что она слышит его голос, произносящий ее имя.

Когда занавеска вдруг скользнула в сторону, она вздрогнула и инстинктивно прижала руки к животу.

– Что случилось?

Возле ванны стоял Далтон, одной рукой держась за занавеску. На нем были лишь натянутые впопыхах джинсы. «Молния» была застегнута, но пуговица – нет. Фэйф вдруг подумала, что, будь он в своей кожаной куртке или полуодетый, как сейчас, Далтон излучал волны мужественности и сексуальности. Почему она не заметила этого раньше?

Фэйф сотрясала крупная дрожь. Она лишь стояла и смотрела на него, чувствуя, как огонь в крови разгорается все сильнее.

Далтона охватила паника. Она не двигалась, не говорила, просто стояла в ванне, обнаженная, дрожа под ледяными струями воды, ее кожу покрывали мурашки, и странно смотрела на него, не отрываясь.

Далтон выключил воду. Кран с горячей водой даже не был отвернут.

– Что случилось?

Он схватил с вешалки полотенце, накинул ей на плечи, вытащил ее из ванны и поставил перед собой.

– Скажи хоть что-нибудь! Не молчи! Схватив еще одно полотенце, он обернул им ее мокрые волосы, с которых стекали капли воды. Потом он взял ее лицо в ладони и заглянул ей в глаза.

– Ты же простудишься. Как ты могла забыть включить горячую воду?

Почувствовав тепло его руки на своей щеке, Фэйф очнулась.

– Я не забывала.

Далтон начал мягко растирать ее плечи полотенцем, чтобы помочь согреться.

– Конечно же, забыла. Кран с горячей водой был закрыт.

Даже сквозь толстое махровое полотенце его прикосновение пронизало ее тело горячими волнами.

– Я сделала это специально. – Фэйф схватила свободно болтавшиеся концы полотенца и плотно запахнула их. Она сбросила его руку с плеча. – Не надо.

Не обращая внимания на ее сопротивление, Далтон продолжил растирать ее.

– Тебе плохо?

– Прекрати. – Ее голос сорвался. Она отпрянула от него. – Оставь меня. Со мной все в порядке.

– Фэйф! – Приподняв ее подбородок, он заставил Фэйф посмотреть на него. – Поговори со мной. Скажи, почему ты стоишь под ледяным душем посреди ночи.

Стоя между ней и дверью в маленькой ванной, он полностью загораживал путь к выходу. От близости его тела каждый нерв Фэйф затрепетал. Она изнывала от желания прикоснуться к нему и никогда не отпускать от себя.

– Фэйф!

– Дай мне пройти.

Преграждая дорогу, он Случайно прикоснулся к ней, и кожа в том месте, где он дотронулся до нее, сразу же запылала, словно от ожога.

– Ответь мне. В чем дело? Почему ты принимаешь ледяной душ? – настойчиво требовал Далтон.

Боясь, что сорвется, пытаясь сохранить остатки самоконтроля, она оттолкнула его.

– А зачем люди обычно принимают холодный душ?

Далтон тихо засмеялся и слегка встряхнул ее.

– Ну, перестань.

Разозлившись на предательство собственного тела, на Далтона за то, что так легко покорил ее своим обаянием, своими длинными черными волосами, к которым она жаждала прикоснуться, она с вызовом посмотрела на него. Полотенце упало с ее головы.

– Ты думаешь, если я беременна, то не испытываю никаких чувств? Ты думаешь, я не могу хотеть и нуждаться в том, чего хотят и в чем нуждаются другие женщины?