– Вы врете прямо мне в лицо, – прошипела со злостью я. – Мой парень работал и не мог за мной приехать. Он даже не знал, что меня отпустили раньше, я не звонила ему. Вышла из магазина и пошла на автобусную остановку! Вот это вы могли увидеть на камерах!
Я опять перешла на крик. Уверена на двести процентов: они даже не потрудились действительно проверить те записи. Гады. А про парня и машину им скорей всего рассказала Гибсон, не зря она так долго шепталась с детективом за закрытыми дверями кабинета.
– Надо посмотреть звонки, – додумался блондин. – Где телефон?
– В сумке, – ответила я.
Харрисон, на чьем столе стояла моя сумка, хотел было запустить в нее свои руки.
– Не надо туда лезть! – запротестовала я. – Там мои личные вещи.
– Тогда сама доставай телефон, а то всю сумку выпотрошу.
Я достала телефон и отдала блондину, который протягивал руку.
– Как зовут парня? – спросил он.
– Дэйв. Дэвид.
Он рылся в мобильнике, проверяя мои звонки и переписку. Я-то знала: ничего он не найдет. У меня появилась пара минут передохнуть – стресс начал переходить в усталость. В ушах звенело, в газах появился туман. Я была одета так же как вчера, в теплый свитер и куртку, и сейчас мне становилось жарко в душном помещении.
– Ну что, может, позвоним ему? – с издевкой сказал блондин, наконец. – Пусть приедет пообщаться.
И, не дожидаясь моего ответа, набрал номер Дэйва с моего телефона. Тот взял трубку, и блондин сказал:
– Дэвид, вам звонят из полицейского участка. Ваша девушка у нас…
Он замолчал – на том конце что-то говорили, и через две секунды положил трубку.
– Что он сказал? – спросила я.
– Он сказал: «Ну и что?» и сбросил звонок, – ответил блондин и посмотрел на меня. К моему удивлению он не злорадствовал и не смеялся, а смотрел даже сочувствующе.
Конечно, я не ожидала такой реакции Дэйва, меня это подкосило еще больше. Я была абсолютно одна, и надеялась, что хотя бы он приедет сюда. Блондин протянул мой телефон брюнету, стоявшему все это время за моей спиной. Тот отлепился от стены и, не говоря ни слова, вышел из кабинета с моим мобильником. После передышки они взялись за меня снова.
– Так что? Скажешь, куда деньги дела? – вернулся в игру Харрисон.
– Я не брала эти деньги, – в сотый раз повторила я.
– Так, следственный эксперимент. Вот тебе ключи от сейфа, – он достал связку ключей, по всей видимости, от рабочих помещений. – Покажи, как открывала сейф и брала деньги.
Он подошел ко мне, протянул мне связку и показал на сейф в их кабинете.
– Я не брала деньги, не открывала сейф, я вообще к нему не подходила уже две недели. Да его в принципе мог открыть кто угодно – ключ всегда висел прямо в замке! И я не буду ничего вам показывать!
Он убрал ключи и вернулся на свое место.
– Слушай, у нас нет желания сидеть здесь с тобой весь вечер. Мы сейчас отправим тебя в обезьянник, там быстро вспомнишь. Посидишь ночку в веселой компании, тогда сама заговоришь, – Харрисон перешел от уговоров к запугиванию.
Меня охватила паника. Воображение вкупе с опытом от просмотренных фильмов рисовали жуткую картину в красках со всеми открывающимися перспективами такого развития событий. А Харрисон тем временем все давил и давил на меня, сыпя угрозами. В ход пошли оскорбления и унижения. Мое сердце бешено колотилось, дыхание участилось, мне хотелось закрыть уши, чтобы не слышать тех гадостей, что лились на меня из его рта. Я почувствовала себя загнанным зверем, и сама начала верить в то, что взяла деньги. Не понимая зачем, я в отчаянии выкрикнула:
– Я отдала деньги Дэйву!
Воцарилась тишина.
– Так, хорошо, – удовлетворенно сказал Харрисон. – Зачем? Куда он их дел? Кто это придумал? У него проблемы, поэтому ты решила ему помочь деньгами? Сговор, значит? Или он не знал о твоих планах?
Все новые и новые вопросы сыпались на меня. Я поняла, что совершила огромную ошибку – теперь они никогда не отстанут от меня. Что это я, в самом деле, совсем расклеилась. Беру чужую вину на себя? Сдаюсь? Ну уж нет…
– Нет, я никому не отдавала деньги. Я их не брала, – пошла я на попятную.
Харрисон и блондин переглянулись. Они явно такого не ожидали, уже обрадовались, что дело раскрыли за день. Наверно представляли, как тратят премию.
Вернулся брюнет, передал мой телефон блондину и опять облокотился о стену. Что он делал с мобильником? Хотели найти улики в удаленных сообщениях? Опять у них ничего не вышло – я ничего удаляла, ни звонки, ни переписку. Облом, не за что зацепиться. Один только, притянутый за уши детектор.
Харрисон не мог позволить мне развалить уже раскрытое дело и пустил в ход, похоже, последний весомый аргумент:
– Тебе повезло, что сейчас время другое…
Я поняла его намек и ужаснулась, но взяла себя в руки. Его угроза наоборот немного подняла мой боевой дух. Терпеть не могу несправедливость и таких наглых хамов, как этот Харрисон.
– А то что? Избили бы меня? – с вызовом спросила я.
Все трое уставились на меня. По их лицам я поняла, что попала в точку. Они могли бы не устраивать это дешевое представление, я наслышана, какими методами полицейские добывают признательные показания. И время ничего не изменило. Харрисон опустил глаза. Неужели капля стыда? Нет, показалось. Это досада, от того, что он опять облажался.
Брюнет, не издававший до этого ни звука, попросил меня подвинуть мой стул ближе к сейфу. Не знаю, что он там делал у меня за спиной, но я ему мешала. Во рту пересохло настолько, что стало тяжело дышать. Не хотела ничего брать из их рук, но пришлось попросить воды. Брюнет принес мне полную чашку, я сделала лишь глоток и отдала ее обратно. Несколько минут мы сидели в тишине. Похоже, сыщики тоже устали.
Тут голос подал брюнет.
– Что-то ты даже не прослезилась ни разу. Если бы была не виновата, уже рыдала бы, – вякнул он позади меня и подошел поближе.
– Вот это у вас доказательства! «Подозреваемая не плакала». Так и напишите в своем отчете? – ехидно спросила я. – Если я не плачу, значит сразу преступница?
Он понял, что ляпнул чушь. Молча, отошел от меня к двери.
– Так. Значит, ты не признаешься? – не унимался Харрисон.
– Мне не в чем признаваться. Я ничего не сделала, – устало повторила я. Язык не ворочался, мне было все равно, что он там несет.
– А до этого ты призналась потому, что боялась попасть в камеру? – вдруг спросил блондин.
Я с удивлением и надеждой подняла на него глаза. Неужто, хотя бы у него мозг еще работает?
– Да, – подтвердила я.
Еще несколько раз с завидным упорством мне задавали одни и те же вопросы. Одни и те же вопросы по кругу снова и снова. «Я здесь уже столько времени. Интересно, меня кто-нибудь хватится? А если нет, меня могут вообще не отпустить. У меня нет телефона, мне не дали никому позвонить и единственный человек, который знает где я, не захотел разговаривать», – проносилось у меня в голове.
Снова все замолчали. У них какой-то садистский план или решили взять меня измором? Сколько еще мне здесь сидеть, что они еще сделают, чтобы напугать меня и унизить? И что мне с этим со всем делать? От бессилия я обмякла на стуле, облокотилась на сейф и прикрыла щипавшие от усталости глаза. Веки были тяжелыми, тело не хотело шевелиться, меня будто прибили к стулу. Я смертельно устала, и мне было уже все равно на их провокации. Когда закончится этот кошмар?
Кажется, время застыло и вдруг дверь открылась, и я услышала, как знакомый голос зовет меня. Я обернулась.
– Мама! Мамочка! Я ничего не брала, я ни в чем не виновата! – горячие слезы градом потекли по щекам, я не могла остановиться и все причитала в страхе, что она тоже мне не поверит.
Я не могла даже встать со стула, мама подошла ко мне и обняла. Я уткнулась носом в ее живот и стиснула ее так крепко, будто боялась, что она исчезнет. Меня трясло, слезы душили, грудь горела огнем от всхлипов. Из меня выходили все эмоции, пережитые за день.
