– Это мой дар. Ты должна была слышать о нем.

Мимолетный взгляд психиатра выглядел лукавым, и Вера поняла: последует очередная манипуляция.

– Да, – вера убрала за ухо прядь удивляясь, как ему удается все время угадывать. – Но я думала, ты используешь его для сумасшедших.

– С психически больными другое. Я забираю себе их чудовищ.

Вера уставилась вперед.

– Себе?

– Виктор успел рассказать о том, как я сюда пришел? – в голосе Иннокентия звучал холод.

Было видно, как в отделении укладывались медсестры. Больные и так спали. Это был разговор для двух хранителей.

– Да.

– Та самая лечебница исчезла, – Иннокентий тоже смотрел в противоположную стену. – Когда я впервые снял очки, то понял: они ушли со мной.

Вере казалось, что из-под дверей отделения тянет уже знакомым потусторонним холодком. Уж лучше бы она не спрашивала.

– Чудовищам, которых годами растили те покалеченные души, я показался очень привлекательным, – Иннокентий развернулся и посмотрел на Веру, – но я научился с ними жить.

– Исцелился от безумия? – произнесла Вера.

Психиатр хмыкнул.

– С тех пор я забираю у сумасшедших бред, когда они, конечно, готовы от него избавиться.

Девушка почему-то вспомнила про его картины и почувствовала, как кровь отливает от щек.

– Родственница Петровой не шизофреничка.

– Я известен среди хранителей как лучший психотерапевт, – с этими словами Иннокентий поправил очки. – То, что я делаю не для сумасшедших, хранители называют гипнозом. Я могу внушить любую мысль. Когда я только открыл в себе этот дар, то думал, что он дает исцеление. Но оказалось, что это нечто вроде морфия. Потом им нужны все новые дозы любви, признания, добра. И я не хочу на это растрачиваться. Исцелиться можно только долгим и мучительным трудом души. Поэтому я и стал практиковать психотерапию. Уверен, что об этом Виктор тоже не промолчал.

Психиатр улыбнулся краешками губ, и Вера поняла, что неуместная откровенность хирурга его по-прежнему злила.

– Еще он сказал, что нельзя смотреть тебе в глаза.

Иннокентий поднялся и прямо взглянул на нее.

– Это потому что я могу уничтожить бессмертного. Но можешь не бояться. Мне запрещено снимать очки без приказа.

Страх – поняла Вера. Он ведь специально ее пугал.

Психиатр развернулся.

– Буду в ординаторской.

И тут больной с алкогольным отравлением неожиданно рванулся, порвав вязки и еще до того Вера успела что-либо предпринять, и со всей силы ударил психиатра.

– Сатана! – во всю глотку заорал мужик. – Здесь Сатана!

Иннокентий от удара такой силы отступил на два шага назад, но все-таки удержался на ногах.

Вера бросилась к коллеге. Психиатр прижимал руку к лицу, обезумевший мужик продолжал бесноваться, а анестезиолог с неприятным чувством заметила, что очков у Иннокентия больше не было. Она уже видела в ремзале, где они с психиатром вместе ставили дренаж, что дужки сзади были стянуты леской.

Больной ударил Иннокентия снизу в подбородок, заставив психиатра запрокинуть голову, так что дужки соскочили с ушей. Теперь очки, судя по звуку, закатились под одну из коек.

Психиатр со злостью взглянул на разбушевавшегося пациента.

– Лежать! Нет никого в палате! Спи! – в голосе Иннокентия слышались неприятные нотки, и Вере стало не по себе.

Если этот, еще недавно такой уверенный в себе врач испугался, значит, произошло что-то по-настоящему плохое.

Тем временем мужик послушно опустился на койку и захрапел.

Вера обернулась к коллеге. Психиатр жмурился. Веки его подрагивали так, словно готовы были вот-вот распахнуться.

– Где они? – прозвенело еще более напряженно. – Мои очки?

– Упали на пол! – сказала Вера, становясь на колени и подсвечивая себе сотовым. – Только я их не вижу.

– Звони Михаилу Петровичу! – приказал психиатр.

– Что? – приподнялась Вера.

– Скажи ему о том, что произошло! Немедленно!

Вера выхватила из кармана сотовый и набрала номер патологоанатома, понимая, что сегодня их с Иннокентием поджидало что-то похуже реанимации. Пока в трубке невыносимо долго тянулись гудки, из темных углов палаты медленно ползли тени. Шепот, доносившийся из тьмы, неотчетливый вначале, становился все громче и жутче.

«Те самые чудовища из бреда?» – подумала Вера, чувствуя как холодеют ее пальцы.

И тут в ее ухо ворвался живой и потому приятный голос:

– Вера?

– Иннокентий потерял в реанимации очки, – на одном дыхании произнесла анестезиолог.

– О нет! Только не дай этому вырваться наружу! – звонок оборвался.

Вера вложила руку в ладонь Иннокентия и почувствовала, как психиатр крепко стиснул ее запястье.

– Единственный способ избежать проблем – постоянно напоминать мне о том, что я человек, – произнес коллега. – Дар заработает в обратном направлении, а ты уж постарайся удерживать нас в гипнозе как можно дольше.

– Но как? – выдохнула Вера.

– Заставляй меня вспоминать. Что-нибудь о клиентах, работе, больнице. Если тебе не удастся, по стационару разбегутся все те чудовища, которых я годами забирал у других. Это место поглотит шизофренический бред и без стражей мы вряд ли выберемся наружу.

Вера перевела дыхание.

– Ты же хотела знать какого они на самом деле цвета, – прошипел психиатр. – Сейчас смотри мне в глаза, Вера!

Хранительнице показалось, что ее сердце пропустило удар, когда психиатр взглянул на нее. Глаза без очков у него были карие. Следом Вере показалось, что ее подхватило невероятной силой течением и повлекло в неизвестную ей реальность. Так уже было когда-то, когда психиатр залез ей в голову. Теперь Вера знала, что он способен заставить свой талант работать в обратном направлении.

Часть 6

Вдруг стало светло. Вера увидела себя в старом переулке.

– Скажите, за что вы злитесь на меня, Лиля? – донеслось из переулка. – Я всегда старался для вас.

– Гриша, вы растратили наше имущество, и практики у вас больше нету, – ответил мелодичный голос. – Я не могу жить так.

Действующих лиц Вера не видела, они были за стеной дома, где-то там, глубоко в воспоминаниях, но чувствовала, что все самое важное должно было произойти в том месте, где она стояла.

– Это чей-то злой умысел, Лиля, меня подставили! Я обязательно разберусь. Мне нужно, чтобы вы были рядом. Я… люблю вас.

– Гриша, вы же говорили, что у вас все друзья, – прозвучало насмешливо. – И плохих людей вы себе в спутники не выбираете.

– Значит, это не так.

– И как вы думаете, кто бы это мог быть?

– Не знаю, Лиля, но обязательно это выясню. Я верну свое честное имя, чтобы доказать вам… – дальнейшего Вера не слышала.

Хлопнула входная дверь, и из подъезда показался мужчина в длинном черном пальто старинного кроя. Он поднял воротник, защищаясь от дождя, и шагнул на улицу. Вера узнала Иннокентия и с удивлением поняла, что слышала его настоящее имя. В действительности его звали Григорием.

За нынешним хранителем из глубины двора двинулись несколько серых теней. Произошел короткий разговор, которого Вера толком не расслышала. То, что это уличные грабители она поняла, когда тени набросились на доктора. Вера выдохнула. Он умер так? Слишком просто для того, кто сошел от горя с ума.

Доктор пришел в себя на квартире у Лили. Выглядел он неважно – весь в кровопотеках, перевязана рука, нога в гипсе.

– Я вас спасла, – прошептала Лиля, склоняясь к изголовью кровати. – Хоть вы и поставили меня в неприятное положение своим банкротством.

Лиля была высокая худая и очень красивая блондинка. Русые волнистые волосы были уложены в аккуратную прическу, одета она была скромно. Вера содрогнулась оттого, что с Лилей они были очень походили друг на друга внешне.

Лиля схватила с прикроватного столика шприц и поднесла его к руке мужа.

– Заходил ваш друг профессор, – проговорила она. – И сказал, как мне о вас позаботиться.

Доктор попытался отодвинуться.