Витька бежал по раскалённому асфальту. Золотая Турандот у театра Вахтангова промелькнула и осталась позади. Быстрее бы домой! В такие моменты раздражало всё: сувенирные лавки, уличные музыканты, толпы туристов. Последних, кстати, cегодня почти не было: неудивительно в такую жару. Но Витька так привык, что они есть всегда – память тут же обозначила несуществующих в этот момент людей. Ходят вечно туда-сюда, надоели уже. Выдумали какие-то пешеходные экскурсии. Встанут под окнами и трындят на все лады. Со второго этажа Витькиной квартиры их не только прекрасно видно, но и слышно. А самое ужасное, что не только он их, но и они могут лицезреть его во всей красе. И частенько это бывает в самые неподходящие для Витьки моменты.

А всё почему? Чисто человеческое любопытство. Стоят эти туристы на экскурсии, cлушать надоедает. Ну не в состоянии человеческий мозг вместить такой объём информации. И всё-таки они продолжают делать вид, что слушают экскурсовода. Отойти опасаются: боятся не найти дорогу до автобуса. От нечего делать начинают глазами рыскать. И цепляется их взор за различия оконных рам старого кирпичного дома. Одни сияют новеньким белым пластиком, другие даже золотыми вставками – шпросами (cлово такое смешное, если бы не аналогия с любимыми шпротами, в жизни бы не запомнил), а третьи просто старыми облупившимися деревянными створками. И пытаются понять эти туристы, кто и как живёт за этими окнами. Старичок профессор или директор крупного ресторана в центре города? Оттого и внимательно всматриваются в стёкла. По крайней мере Витька абсолютно уверен, что дело обстоит именно так.

Он любил арбатские переулки. Здесь Витька родился и вырос. Во дворе его дома было тихо и зелено. И в футбол есть где погонять. Хотя многие об этом даже не догадываются. Cчитают, раз живешь на Арбате, то именно в той мощеной части с нарядными купеческими домами, коваными фонарями, где цветы растут только в кадках или подвесных горшках. Нет. Он жил именно в переулке на зеленом островке, где совсем ничего не изменилось с середины прошлого века. Такие дворы показывали еще в старых нецветных фильмах. Добавились только решётки да шлагбаумы. И машины заслонили проходы. Остальное cловно застыло на фотографии. В каком-то фильме Витька видел, что точно таком же дворе мужики по выходным стучали в домино. Cейчас рядом с подъездом стоял похожий столик и лавочки. Вечерами за ним собирались непонятные личности, а днём детвора играла здесь в шашки. В теплые дни старшая по подъеду тётя Зина организовывала здесь настоящие шахматные турниры, приглашая всех желающих большими рукописными объявлениями. Cозывались дети и их родители из соседних дворов, потому что кроме тёти Зининого сына, который, c её слов, имел какой-то высокий разряд по шахматам, никто из соседей по подъезду не знал разницы между ферзём и королём.

Но сейчас Витька бежал домой по Арбату, который часто величают Старым, а про себя он называл его парадным. Надо успеть домой до маминого прихода. Он влетит, cхватит книжку, быстро почитает, ну хотя бы полистает, короче cделает вид, что читал. Тогда с чистой совестью можно что-то просить у мамы. Например, новые бутсы. В жизни всё просто: легче притвориться, чем выслушивать два часа, что пол-лета прошло, а ты так ничего и не сделал из того, что обещал. Тем более Витька не просто так врёт, а для дела. Ему позарез нужны бутсы, а мама этого не понимает. Надо усыпить её бдительность благими делами.

Витьке уже двенадцать. Он давно понял, как действовать, если хочешь что-то получить. Но читать всё равно не хотелось. В первом классе он учился легко: глотал книжки одну за другой. Хотел знать много и ещё больше. Всё было интересно. Тогда мама записала его в библиотеку, потому что, c её слов, покупать такое количество книг стало тяжело бюджета, да и хранить негде. Она радовалась и гордилась сыном. Умница, отличник! Во многом это была заслуга взрослых. Заниматься с ним начали рано. В четыре года его уже во всю обучали буквам. А когда в пять лет сын не зачитал словами, мама рвала на себе волосы. Но чуть позже он шпарил целыми предложениями. А ещё через полгода-год читал осознанно, понимал смысл, запоминал и легко пересказывал.

В своём 1 «А» он был такой один. На уроках учительница всегда просила его прочитать условие задачи, а то и несколько страниц по окружающему миру. На переменах он озвучивал ребятам содержание музейных стендов или плакатов и стенгазет, которыми украшалась школа ко всем большим праздникам. Концерты для родителей начинались с чтения Витькой стихов, мама с папой переглядывались и улыбались.

А потом что-то внутри него поменялось. Cложно сказать, когда это произошло. Витька никогда об этом не думал. В конце начальной школы… Или чуть позже… Но интерес к учёбе пропал. Весь класс давно читал бегло, считали многие изначально шустро. А Витька никак не мог заставить себя учиться. Особенно это касалось устных заданий, письменные худо-бедно шестиклассник ещё выполнял. Он перестал быть отличником, в последних четвертях нахватал троек. И на фоне класса уже давно ничем не выделялся в лучшую сторону.

Чтение теперь навевало сонливость. Хотя мама постоянно подкладывала очень интересные книги. И некоторые из них даже увлекали Витьку, но не настолько, чтобы тратить на них много времени. Поиграть с друзьями по сети – другое дело. Вот это да! Эмоции, кубки, золото, накал страстей! Вот это жизнь! А если родители забирали телефон за проступки, он начинал гулять на улице часами, днями и не замечал, как пролетает время. Другое дело, что гулять в Москве летом было не с кем. Всех детей увозили на дачи, на море и в лагеря. По крайней мере Витькиных друзей в городе не осталось.

У его отца редкая профессия. В глазах сына – самая романтичная и опасная. Он геолог. Даже геологоразведчик. Полное название маленькому Витьке нравилось больше. Когда папа уезжал в долгие экспедиции, его сын в детском саду представлял, что суперагент отправился на самое важное и секретное задание. И Витька никому не выдавал эту тайну. Даже на тестировании при поступлении в престижную лингвистическую гимназию он держал язык за зубами. Незнакомая красивая тётенька в сиреневом брючном костюме долго выпытывала у будущего первоклассника, кем работает его отец. Но Витька знал, что про такую тайну лучше молчать, тем более папа сейчас опять в разведке. Раскрытие агента может сорвать операцию. Поэтому мальчик не сказал ни слова. Красивая тётенька была категорически против, чтобы набор в первый класс почти самой известной столичной гимназии осуществлялся из таких неподготовленных детей. Но его всё равно приняли, потому что все остальные члены комиссии проголосовали за.

Когда мальчику дали прочесть короткую сказку про солнышко и лесных зверей, Витька начал читать легко и выразительно, расставляя ударения и делая паузы в нужных местах. Экзаменаторы зашептались и остановили его. Они решили, что ребенок каким-то особым образом узнал, что именно придётся читать и заранее выучил текст наизусть. Быстро принесли большую книжку с яркими картинками и ткнули в середину страницы. Текст был необычный, но очень интересный. Витька читал легко. Учителя и логопеды в комиссии приоткрыли рты и слушали увлеченно. Потом его даже пытались остановить. Но история оказалась такой захватывающей, что мальчик дочитал до конца. Мама, которая на испытании сидела рядом с сыном, заметила, что один из экзаменаторов одобрительно кивал. А сама она чуть не прослезилась, потому что поняла: поступили.

Cо временем Витька понял, что профессия отца не такая уж хороша для семьи. Одноклассники давно знали, что папа у него геологоразведчик и часто бывает в разных экспедициях. Теперь сын наоборот хотел напустить туману, заинтриговать. Но кому интересно? Они удивились только в первый раз, долго расспрашивали, несколько дней шушукались и всегда замолкали при Витькином появлении. Он знал, что говорят о нём и его отце. Это будоражило, но мальчик изображал вид полного безразличия. А потом всё сошло на нет. Витька хотел вернуть былой интерес. Невзначай пробрасывал на переменах, что папа вернулся из экспедиции. Это самая опасная поездка. Но никто не слушал, все толпой выбегали из класса в коридор. Получается, что никой пользы от папиной работы Витьке нет. Отец никогда не брал его с собой, а сам постоянно уезжал.