Только через час после того, как дракон покинул поляну, безымянные смогли пошевелиться. Тела их всё ещё болели. Но разве можно было сравнить физическую боль с душевной мукой, испытываемой ими? Им не хотелось смотреть в глаза друг другу. Теперь, когда сила и разум старшего проникли в них, они знали, что он добровольно принёс себя в жертву. Они видели необходимость его поступка. Но души их протестовали против этого решения, сердца твердили, что можно было найти другой выход, хотя разум говорил об обратном. Другого выхода не было. Должен был погибнуть один, чтобы дать возможность остальным продолжить свой путь и исполнить возложенную на них миссию. Безымянные шли по тропе, проложенной за день до того их старшим братом. Не было других мыслей, кроме скорби по утрате. Но, несмотря на горе, лишающее их сил, они должны были идти к своей цели. Зов всё так же звучал в такт биению их сердец, и они машинально продолжали вдвоём тот путь, что был начат тремя. Путь, ведущий их к спасению всего, что было дорого живущим в одном с ними мире.

Император Великой Эрдинии был в великолепном расположении духа. Сегодня рано утром ему доставили известие о рождении долгожданного наследника. Щедро наградив посланца, император незамедлительно отправился в путь. Галопом на любимом чёрном скакуне в сопровождении всего восьми телохранителей он пересекал Вержинские равнины. Его сейчас мало заботили оставленные на поле брани войска. Генералы Ребикс и Зинг вполне способны были справиться с ситуацией и заменить на время своего государя. Тем более что вражеские войска практически уже были разбиты, осталось лишь закрепить свою победу, уничтожив пару близлежащих к осаждённому городу деревень. Император никогда не разрушал всего, лишь небольшую часть для острастки. Но делал он это весьма умело. Так, чтобы ни у кого из его новоприобретённых подданных не возникало желания восстать против его власти.

В течение его правления границы Великой Эрдинии значительно расширились. Не было в мире силы более разрушительной, чем его войска. Он со всей страстью желал оставить своим наследством крепкое нерушимое государство, опирающееся на твёрдую руку правителя. Все его силы, весь пыл уходили на то, чтобы расширить границы своего государства настолько, чтобы ни один правитель ни сегодня, ни в оные времена не смог подобраться к его землям. С запада Эрдинию окружали непроходимые горы, с юга – выжженная пустыня, которую до сей поры не мог пересечь ни один из живущих, а вот восток и север страны были недостаточно защищены естественными границами. Тайно собрав крепкие войска на границе двух государств, потенциальный враг вполне мог причинить достаточно беспокойства его потомкам. Именно эта мысль гнала императора на завоевание новых земель, расположенных на северной и восточной границах. Сейчас под его правление сдалось уже восемь государств – Сидирия и Завадия на востоке, Мирун и Кордия на юго-восточной границе, Туверия, граница с которой ранее занимала практически весь юг страны, Воладия с северо-востока, Кринит и Тува, ранее граничившие с Эрдинией с северной стороны. Чтобы осуществить окончательное завоевание земель до Северного моря и Кохатских гор, расположенных с востока от Эрдинии и считающихся границей мира, оставалось полонить ещё две страны – Хордию и Зуру, – первая из которых уже практически была повержена. Вторая же, уже полностью окружённая со всех сторон, кроме востока, новыми границами Эрдинии, была слишком маленьким государством, чтобы его завоевание представляло какую-никакую проблему. Зура была городом-государством, крепостью, которая никогда не пыталась с кем-то враждовать и до сих пор сохранила свой суверенитет только за счёт искусной дипломатии и политики невмешательства в споры соседей. Император был уверен, что наслышанные о его жестоких расправах над теми, кто не подчинялся его власти, правители Зуры сами выкинут белый флаг и станут его вассалами. Поэтому единственной проблемой на настоящий момент император считал отсутствие того наследника, которому он мог бы передать в наследство государство, которое годами укреплял и расширял великий правитель.

Но было ещё кое-что… Вопреки его ожиданиям императрица чем-то задела струны не только его сердца, но и завоевала всеобщую любовь его подданных. Эта женщина, которую он хотел в обход традиции, установившейся во время его правления, оставить себе даже в случае рождения девочки, принесла ему подарок, ожидать который император уже отчаялся. Он скакал настолько быстро, что восемь телохранителей, усиленно пришпоривая коней, никак не могли поспеть за ним. Радости императора не было предела. Осталось немного. Сейчас он проедет последнюю деревню и вступит в ворота дворца, осыпаемый почестями и поздравлениями. Наследник! Его наследник! Гордость Эрдинии! Радость всех живущих в стране! Будущий правитель мира! Император снова слово за словом повторял в уме то, что сказал ему колдун. Не сходилось только одно. Долгожданный сын должен быть от пятой жены. Но, скорее всего, будучи императором – наместником богов на земле, – он смог изменить судьбу, решив оставить себе четвёртую императрицу. Её достоинство, красота и кротость разбудили в душе императора доселе неизвестные ему чувства, заставив сожалеть о том моменте, когда ему нужно будет расстаться с четвёртой императрицей. Но происшедшее двумя днями раньше отмело эти сожаления. Теперь ему не придётся ничего менять! Императрица Екатерина останется с ним. Теперь уже навсегда. Император улыбнулся, предвкушая встречу с супругой.

Внезапно размышления императора были прерваны какой-то старой крестьянкой, которая бросилась под копыта его коня, причём так ретиво, что телохранители, скакавшие по бокам от его лошади, едва успели схватить селянку. Император резко осадил скакуна, стараясь не раздавить подданную. Он нахмурился. Взгляд императора не обещал ничего хорошего той, которая посмела остановить его в этот момент триумфа. Но женщина всем своим видом выражала такую тревогу и отчаяние, что император решил на этот раз пощадить её, по крайней мере до того момента, пока он её не выслушает. А тогда уже можно будет решать, жить ей или умереть.

– Рассказывай о своей проблеме, женщина, но побыстрее! – приказал он. Взгляд императора метал молнии, и старуха, посмотрев на государя, наверное, уже представляла, какая именно казнь ожидает её после того, как император выслушает обращённое к нему прошение.

Селянка плюхнулась лицом в грязь, выражая почтение своему господину, затем подняла голову и просяще уставилась в его глаза. Долю секунды она испугано взирала на своего государя, затем со страхом в голосе скороговоркой произнесла:

– Мой внук, господин! Его выкрали за несколько часов до рождения вашего сына. Пощадите! У меня никого больше нет в этом мире. Моя дочь…

Но император не желал больше слушать стенания старухи. В груди его разлился ледяной холод, глаза застлала мутная пелена.

– Что-о-о??? – взревел он.

Возглас императора заставил женщину пожалеть, что она вообще обратилась к нему. Она словно онемела, глядя в его почерневшие глаза.

– Что ты сказала, женщина? – зарычал император. – Повтори!

– Мой внук, господин… – дрожащим голосом пролепетала старая крестьянка. – Помогите сиротинушке! Его мать умерла при родах. У него родинка вот здесь, – женщина показала своё правое запястье. – И вот здесь, – приподняв юбку, старушка пальцем провела по правой лодыжке. – Помоги, всемилостивейший! – закричала она, словно рухнув лицом в грязь.