Даже не представляю, какая может быть новость. Хотя пора, Роилин, проснуться, перед тобой целитель академии Асторн! И это явно неспроста.

– Прошло межгодовое собрание преподавательского совета, был произведён перепросмотр среди учащихся, подведены некоторые итоги и внесены изменения в связи с частыми исторганиями Зева. Каждый с минимальными способностями на счету. В общем, подписали документ о твоём восстановлении.

Я сидела и не могла пошевелиться, так и держа вилку с нанизанными на неё зелёными горошинами. Меня будто подхватило с берега и понесло по быстро движущемуся бурному потоку.

– Вы шутите, миссис Лебранд?

– Я никогда не шучу, – весело сверкают её глаза, кажется, ей приятно передать мне эту новость и видеть моё лицо. – Так что ешь быстрее, сейчас мы заедем к тебе, возьмёшь нужные вещи, и сразу в Асторн. Вообще, тебе не следовало его покидать, тебе ведь предлагали дождаться собрания, Роилин?

Отвожу взгляд, мне ещё никогда не приходилось ощущать столько стыда за один завтрак. Моё поведение, мягко говоря, напоминало незрелое и глупое. Но одна мысль ожидать окончательного решения совета была невыносимой на тот момент, и почему-то я была уверена, что меня с радостью выставят и предоставят место более достойному кандидату. Сейчас я понимаю, что так может думать только обиженная особа, которая не получила то, чего хотела, и от этого ещё некомфортнее.

– И вы даже не спросите, хочу ли я вернуться? – возвращаю взгляд.

Честно говоря, я даже не знаю, что чувствую. Определённо смятение: с одной стороны, сердце ликовало, как приветствие командующего отрядом, а с другой… что-то внутри меня сдавало назад.

– Что не так, Роилин? Почему ты не хочешь вернуться?

– На мне теперь клеймо неудачницы, и это будет преследовать меня всегда. Не думаю, что это хорошая идея.

Наверное, следовало бы прыгать от счастья, но открылись ещё не зажившие раны – досада, злость, бессилие.

– Это хорошо, что у тебя есть гордость, Роилин, – произносит Глориас после напряжённого молчания. – Ты зла, возможно, по большей части на себя, и страх очередного провала не даст тебе принять правильное решение. Но послушай, – Глориас чуть наклоняется, так что её красивые, полные магической силы глаза оказываются напротив меня, затягивая в свою глубину. – У тебя появился шанс начать всё заново. Когда-то я тоже была в подобной ситуации, в меня не верили и считали неподходящей для полигона, меня называли белоручкой и принцессой, но я доказала всем, что у принцессы есть характер, и ты была сегодня свидетелем этого.

Я улыбнулась.

– Стены дрожали от вашего гнева, – усмехаюсь, вспоминая недавнюю выволочку.

– Вот видишь, а раньше меня вообще никто не слушал и игнорировал все идеи, а теперь меня слушаются беспрекословно. Я знаю, о чем говорю, я прошла через это, и ты, уверена, пройдёшь. Я не могу в тебе ошибаться, вижу, что ты не из тех, кто будет прятать голову в песок.

– Как раз-таки из тех, – выдыхаю я, вспоминая, как пряталась от насмешек и избегала столкновения с Долорой.

– Если ты сейчас откажешься, – Глориас кладёт ладонь на моё запястье, а мою ауру даже немного встряхивает от той силы, которая пульсирует в теле этой хрупкой на вид девушки. – То только дашь возможность другим занять твоё законное место.

Глориас приподнимает серебристую бровь, лукаво усмехаясь: кажется, мы обе поняли, о чём идёт речь.

– Значит, договорились, – заключает она, оставаясь довольной.

– Спасибо вам за всё.

– Теперь переходим к другому вопросу, – делает она глоток и обжигает строгим, но не гневливым взглядом. – Откуда, демоны побери, в твоём доме запретные боевые артефакты и эликсиры?

…После прохладного уютного кафе на улице ощущалось пекло. Шум города нарастал обычно к обеду. До моего дома мы добрались за полчаса. За это время я рассказала Глориас всё, что со мной произошло вчера, начиная от преследования гончего и заканчивая участком. Она слушала внимательно, только изредка вспыхивали магическим резервом радужки глаз, переливаясь искрами. Когда Глориас начала задавать уточняющие вопросы, в том числе как мне удалось улизнуть от гончего, я засомневалась, стоит ли рассказывать о том фокусе, который проделала, но что-либо утаить от неё оказалось невозможно. На то она и целитель, конечно, она просканировала всю мою ауру до мозга костей, а следы от ожога хоть и исчезли, но остался фантом боли, который испаряется немного позже.

– Зря Маркус тебя отпустил, так и знала, что к тебе прицепится тьма, – хмурится целительница.

– Не знаю, как они меня выследили, – машинально тру своё некогда раненое плечо.

– Каймер будет зол.

– С чего бы? – фыркаю я, смотрю в окно мобиля, забывая, что передо мной генерал целительского отряда.

– Он ведь не знает, что ты провалила экзамены, – лукаво сверкают в зеркале переднего вида глаза

Возвращаю взгляд.

– События произошли слишком быстро, – глаза целительницы улыбались, видя мой пробудившийся интерес. – Вообще, после этого сражения он получил орден и звание главнокомандующего поддерживающего отряда.

Все четыре месяца я думала, что он бросил меня, решила, что моя сестра заинтересовала его больше, чем я, а все на самом деле… Голова как-то нехорошо закружилась. А в груди забрезжила надежда. Нет, я ведь собственными глазами все видела. Даже не надейся, Роилин. Так, как раньше, не будет, один раз обожглась, хватит. Больше не повторю этой глупости.

– Нужно будет усилить патруль и проверить щиты, кажется, они нашли новую лазейку.

Разговор мы продолжили уже в моем доме. Я с грустью посмотрела на запертые двери мистера Бенета. Глориас сжала моё плечо поддерживая, входя в дом. Пушок за ночь весь извёлся, и когда я появилась на пороге, вскарабкался на моё плечо и радостно зачирикал. И, к удивлению, не бросился на гостью, а напротив, порозовел от смущения.

– Где ты его взяла? – удивилась она. Пришлось рассказать. Глориас лишь сокрушенно покачала головой. – Его нельзя держать как питомца.

– Я не могу его взять с собой?

– В общежитии запрещено держать магических существ, но не волнуйся, мы отдадим его в надёжные руки, и ты сможешь его навещать.

Я прохожу к столу, все оставалось на прежних местах, соскользнувшее с дивана на пол одеяло, подушка, под которой лежал кинжал. Снимаю защитные заклинания – теперь они не нужны. Где-то здесь потерянное письмо. Заглядываю под стол, пока Глориас осматривает моё скромное жилье, задерживая взгляд на портрете мамы.

– Красивая у тебя мама, – улыбается она, беря раму в руки.

– Я так и знала, – наклоняюсь и достаю из-под дивана письмо.

Глориас приближается со спины.

– В сейфе было и это… – протягиваю письмо генералу. – Весь этот инвентарь передала мне мама, через мистера Бенета.

Лебранд читает его. А потом поднимает на меня полные сожаления глаза, окончательно поселяясь в уголке моей души.

– Я не знаю, кем была мама, она ничего не рассказывала. Мы всегда были в разъездах. И об отце ни слова.

Глориас делает шаг ко мне и вдруг обнимает. Я знала, что у целителей чуткая эмпатическая связь с другими, поэтому для меня загадка, как она может быть такой многогранной. Восхищает. Такой простой жест, которого мне так не хватало с момента, как я покинула академию, пронзил. На глаза навернулись слезы, но я быстро с ними справилась.

– Не против, если я сделаю копию? Роилин, ты ведь понимаешь, что император должен об этом знать.

Я киваю, Глориас ободряюще гладит меня по спине.

– Одевайся, академия Асторн ждёт тебя.

Прибыли в Академию уже ко второму завтраку. Полюбившиеся белоснежные башни и шпили сверкали в солнечных лучах на фоне синего неба без единого облачка, как сталь клинков. После вчерашнего дождя погода установилась изумительная. Я стояла и глупо улыбалась, пока меня не поторопила Глориас.

Чувствовала себя крохотной песчинкой на дне океана, будто здесь в первый раз. Но, по сути, так и было, сюда я вернулась другой. Провела рукой по своей форме, как же это здорово вновь одеть её, я так к ней привыкла что чувствовала как вторую кожу.