Сумма пожертвования остаётся загадкой. Но не в этом дело. Императрица подала пример, и одна за другой светские дамы опускают на специальный поднос чеки. Фрейлины в пожертвованиях не участвуют.

Я наблюдаю за действом со стороны, дожидаюсь, когда старший целитель поднимет поднос, и выхожу вперёд.

– Ваше высочество, – я иду с настолько недовольным видом, что целитель отступает на шаг. Я вижу, как дёргается его кадык.

Я настолько пугающая? Тогда я просто обязана улыбнуться по-злодейски.

– Ваше высочество? – в голосе императрицы сквозит обречённость, авторитета остановить меня у неё нет.

Внимание и дам, и целителей приковано ко мне. Я нарочно выдерживаю секундную паузу, нервирую, но, вопреки ожиданиям, скандал не устраиваю и вообще начинаю мирно и доброжелательно:

– В госпитале не должно быть недостатка лекарств. – демонстративно подняв руку, я отстёгиваю браслет и медленно, камушек за камушком, опускаю на поднос, но в последний момент “хвостик” удерживаю между пальцами и, притворяясь раздосадованной, вслух делюсь якобы осенившими меня сомнениями. – В аптеке оплату драгоценностями не примут…

Целитель пытается сгладить ситуацию:

– Ваше высочество от имени госпиталя и всех нуждающихся, которые смогут получить помощь, я благодарю вас.

– Так не пойдёт, – качаю я головой. – В аптеке не смогут понять ценность браслета, он будет потрачен впустую. Что же сделать? Ох, леди! – я снова поднимаю браслет повыше. – Чтобы поддержать госпиталь Весенней надежды, я позволю вам приобрести браслет с моей руки.

Дамы переглядываются.

– Тридцать золотых? – робко предлагает круглолицая пышка с солнечной улыбкой.

Мне слегка жаль обижать ту, которая взяла на себя инициативу, но сценарий требует быть грубой:

– Ха? Мне послышалось? Леди, не может быть, чтобы вы оценили мою руку столь дёшево? Что вы пытаетесь этим сказать?

Коснувшись подноса, я будто в задумчивости играю пальцами и случайно цепляю чеки. Моя цель – увидеть подписи. Четыре фамилии мне не знакомы, особого интереса не вызывают. Я даже запомнить их не пытаюсь, хотя стоило бы. Возможно, эти фамилии даже мелькнули на страницах романа, но я сто раз забыла. Другое дело пятая фамилия. Чек положен сразу после векселя императрицы. Я нахожу взглядом даму “сладкая вишенка”, которая сделала пожертвование второй. Вот мы и познакомились, дорогая герцогиня?

– А-а… Браслет с вашей руки бесценен, принцесса Крессида. Никакая цена не будет достаточной, – пышка выкручивается весьма находчиво.

Но сумму не увеличивает. Стеснена в средствах?

– Но во что вы оцените возможность получить браслет с моей руки? – я отвечаю вполне дружелюбно и дальше обращаюсь к остальным дамам. – Леди, неужели вы осуждаете моё начинание? В любом случае извольте пояснить своё мнение.

Едва ли в моих обвинениях есть смысл, зато в них кроется угроза. Я впериваю пристальный взгляд в герцогиню. Ссора с принцессой так невовремя обернётся опалой…

– Сто золотых, – сдаётся “сладкая вишенка”.

Полагаю, у неё есть больше?.

– Уже что-то. Леди, не стесняйтесь присоединиться к нашему маленькому аукциону, ведь сообща мы действуем во благо госпиталя!

Неожиданно, но шаг вперёд делает пышка:

– Сто тридцать.

– Сто пятьдесят, – торопливо взмахивает дама рядом с ней.

Я не оставила шансов проигнорировать аукцион, и теперь леди оропятся сделать ставку, чтобы уступить победу самой нерасторопной. По-моему, это даже забавно.

– Сто шестьдесят.

– Сто шестьдесят, – голоса двух дам сливаются воедино.

Они переглядываются, ни одна не хочет покупать браслет.

Я перевожу взгляд на герцогиню:

– Леди, неужели вы уступите так легко? – вопрос для ведущей аукциона неэтичный, но я себе ни в чём не отказываю, ещё и губы обиженно надуваю.

Герцогиня молчит.

Сумма набежала астрономическая. Полагаю, сотня золотых – это стоимость солидного дома в столице, не так ли? Если я и ошибаюсь, то ненамного.

– Ваше высочество, – императрица решает вмешаться, потому что я веду себя совсем неуместно.

Где это видано, чтобы принцесса откровенно вымогала деньги?

Зато подозрения подтверждаются: жена главного заговорщика не просто завоевала доверие императрицы, она стала ей подругой. Иначе бы императрица не пыталась меня осадить.

– Ха, разочаровывающе. Интересно, его величество в таком же положении, как я сейчас? Итак, ставка? – я отворачиваюсь от герцогини.

Намёк, что я буду жаловаться, действует.

– Двести золотых!

Смогу я выжать больше? Маловероятно.

– Двести золотых – раз. Двести золотых – два. Двести золотых – три. Бесценный браслет уходит герцогине Дарин, – я опускаю браслет на поднос. – Полагаю, пары часов хватит, чтобы лакей доставил чек. Пожалуйста, передайте браслет посыльному герцогини в целостности и сохранности. И держите меня в курсе.

– Спасибо, ваше высочество! Теперь мы сможем приобрести не только лекарства первой необходимости, но и закупить энергетические кристаллы, а также обновить палаты и восстановить все неработающие артефакты.

Я поощрительно киваю, пока лекарь, захлёбываясь словами, рассказывает мне про грандиозные планы устроить на вырученные деньги теплицу редких лекарственных растений. До меня в сумме едва ли набралось бы пятьдесят золотых, скорее тридцать-сорок.

– Обязательно держите меня в курсе, – повторяю я. – Первое письмо от вас жду завтра, – я многозначительно кошусь на герцогиню.

Не знаю, насколько сильно она пострадала в финансовом плане, но заговор штука дорогостоящая, на счету каждая копейка. И пусть я откусила лишь кусочек, я довольна. Ровно до тех пор, пока в вестибюль не входит затянутый в мундир мальчишка лет семнадцати-восемнадцати.

Мне хватает одного взгляда на счастливую улыбку императрицы.

Что здесь забыл младший принц?!

Сейчас, когда я вижу его воочию, я задумываюсь о том, о чём следовало задуматься уже давно. Роман написан с точки зрения главной героини, и для неё её принц самый лучший, самый благородный, самый честный, самый достойный и ещё милион этих “самый”.

Но я ведь уже нашла, как минимум, одну нестыковку. Тот самый поворотный момент.

В будуар, где находились императрица и главная героиня, ворвались мечники в масках. Героиня закрыла императрицу собой, но была грубо отброшена и ранена. Она умоляла пощадить её величество, но мечник ответил, что действует по приказу наследного принца. Императрица была убита, а героиня получила удар по голове, отправивший её в беспамятство.

Когда я читала, я подумала, что автор схалтурила. Во-первых, с какой стати убийцы болтают и сдают нанимателя? Во-вторых, халатность вопиющая. Почему не убедились, что свидетельница мертва? Даже если убийц вспугнули, о чём в романе не упоминалось, перерезать шею – мгновение. Но убийца лишь по голове ударил, щадяще.

Что получается? Получается, что наследного принца подставили, суд – фарс чистой воды, ни одного реального доказательства, всё обвинение строилось на свидетельских показаниях героини. Но даже дураку понятно, что “он сказал его нанял Вася”, совсем не означает, что его в действительности нанял Вася.

Я готова допустить, что пережившая ужас героиня искренне поверила в виновность наследника престола.

Но младший принц?!

– Матушка, – он церемонно склоняется к руке императрицы, не столько по-настоящему целуя, сколько обозначая жест.

– Олис.

– Ваше высочество, – нестройным хором здороваются дамы и фрейлины, приседая в реверансах.

Целители ограничиваются поклонами.

Принц делает несколько шагов мне навстречу:

– Доброе утро, принцесса Крессида, – он учтиво склоняет голову. Приветствие безупречное, но при этом холодное, как дыхание Арктики.

Глядя младшему принцу в глаза, я легко могу поверить, что через несколько месяцев он без колебаний отдаст меня варвару. Воображение рисует пыльную циновку на земляном полу, объедки, оставшиеся от старших наложниц, упившегося вином хозяина-степняка. Жуть.