Вульфгаард поднял ее обеими руками, затем взглянул на крышу пещеры и издал протяжный вопль. Он высоко держал ее тело, словно умоляя мир засвидетельствовать это.
Этому парню не удастся выиграть эту войну, — подумал Аат Ульбер. Он может отомстить, он может убить змей, но на этом все и закончится.
Аат Ульбер дал ему несколько минут, чтобы рыдать и скорбеть, судя по его телу. Но за это время солнце продвинулось по небу менее чем на минуту.
Момент был использован при подготовке. Аат Ульбер выбросил часть своих клинков и наточил оружие змей.
При этом он планировал, как это закончить.
Крепость вирмлингов была спроектирована как муравьиное гнездо. Нижнее отверстие, хорошо спрятанное, позволяло воздуху проникать в лабиринты.
Но змеиные тела нагрели атмосферу, так что теплый воздух поднялся вверх по туннелям и, наконец, вышел через верхний вход.
Убить змей теперь будет проще простого. Все, что нужно было сделать Аату Ульберу, — это зачистить верхние туннели. Он знал, что змеи здесь защищают свою крепость огненными ловушками, и подозревал, что он найдет такие ловушки, спрятанные на этажах над ним. Все, что ему нужно было сделать, это зажечь их, и позволить дыму нести смерть через туннели наверху.
Аат Ульбер пообедал и отдохнул. Полчаса он дал себе. Ему не нужно было ничего большего. У него было достаточно выносливости, чтобы ему больше не требовался сон. Вместо этого он просто стоял, как это делают повелители рун, глядя в сторону какой-то личной мечты.
Обладая таким талантом остроумия, он обнаружил, что запоминать легко. Даже инциденты, произошедшие до того, как он получил свое дарование, казалось, легко припомнились.
Итак, он стоял в этой комнате смерти, поедая кусочек сыра и хлеба из своего рюкзака, погруженный в приятные воспоминания.
Он вспомнил, как впервые встретил свою жену Мирриму в маленьком городке Хередон. Тогда она получила дары гламура от своих сестер и матери, дары, которые было практически невозможно купить.
Таким образом, она объединила красоту и осанку четырех великолепных женщин в одну. Волосы у нее были темные и шелковистые, а зрачки глаз были такими темными, что казались почти голубыми.
Ее вид лишил его дара речи от желания. Он хотел знать ее имя. Ему хотелось взять ее за руку и пойти с ней.
Но именно его лорд, Габорн Вал Орден, познакомил их и предложил им пожениться. Это был странный момент, который всегда вызывал у него удивление.
Почему Габорн сделал это? — спросил себя Аат Ульбер. Играть роль свахи было не в характере Габорна.
Сам Габорн утверждал, что сделал это по вдохновению. Он чувствовал, что такова воля Земли.
Но почему? Какую пользу наш союз принес державам?
Он не мог быть уверен. Он часто чувствовал, что его и Мирриму ждет какая-то великая судьба, но он не знал, какая именно.
Возможно, эту судьбу вынесет не я, а мои дети, подозревал он.
Или, возможно, великое дело уже совершено. Мы с Мирримой защищали Габорна и Фаллиона в их юности. Мы лелеяли их, защищали от убийц. Это дело было сделано хорошо.
И все же он хотел чего-то большего. Он хотел узнать тот самый момент, когда он исполнил свое предназначение.
Возможно, то, что он совершил, не было бы чем-то великим. Возможно, это будет поступок настолько незначительный, что смертные даже не заметят его.
Он отвернулся от этой мысли. Ничего нельзя было добиться, размышляя о таких вещах, и он боялся, что, поступая так, он может поддаться ложной гордости.
Поэтому вместо этого он сосредоточился на воспоминаниях о Мирриме, прекрасной, как восходящая луна, блестящей, как бриллиант. В его голове прошептал голос старика.
Я расту, я старею. У меня падают волосы, и ноги холодеют.
Аат Ульбер проснулся, чувствуя себя бодрым. Он решил, что по времени его тела прошло полчаса, и этого было достаточно.
— Давай закончим, — обратился он к Вульфгору.
Молодой человек опустился на колени рядом со своей невестой. Слезы текли по его лицу, и ужасная ярость наполнила его глаза.
Я даже не знаю имени этой девушки, — подумал Аат Ульбер. Думаю, это уже не имеет значения.
Вульфгаард кивнул в сторону спящих Посвящённых. Может быть, нам стоит убить остальных. Кто знает, что делают вирмлинги и на что они способны? Сколько героев может быть на поверхности? Они могли бы опустошить целые деревни. И мы с тобой — единственные оставшиеся здесь люди, которые могут их остановить.
В этом была суть проблемы. Чутье Аата Ульбера предупредило его, что эта битва еще не выиграна. Лич может общаться между лигами. Лорд-лич Крулл-Малдор знал, что он здесь. Она предупредит своих капитанов, и вирмлинги нападут на города и деревни на поверхности.
Единственный способ остановить их — убить их Посвященных.
Аат Ульбер уже однажды отверг этот план. Но он надеялся, что с ним еще будут чемпионы. Теперь он осознавал, что идет по лезвию ножа, и не знал, куда упадет.
Я пришел сюда не для того, чтобы убивать Посвященных, — возразил Аат Ульбер.
Я поклялся очистить эти лабиринты, а люди наверху пусть позаботятся о себе.
Вульфгаард впился взглядом. Аат Ульбер понимал, что он жаждет мести, и считал, что единственный верный способ добиться ее — это убить их Посвященных.
— Ты устал от битвы? Аат Ульбер подстрекал его. — Ты так устал сражаться?
Нет! Вульфгаард отрицал.
Лучший способ отомстить, — сказал Аат Ульбер, — это убить вирмлингов, а не себе подобных. Я уверен, что многие из здешних девушек обручены с другими. Сделали бы вы с их людьми то же, что вирмлинги сделали с вами?
Вульфгаард выглядел свирепым. Ярость и боль оставили его на грани безумия. Он отказался отвечать.
Давайте поступим по-сложному, — сказал Аат Ульбер. Он хотел, чтобы Вульфгаард вышел и перебил вирмлингов, но знал, что они не смогут оставить этих Посвящённых без присмотра.
Аат Ульбер был лучшим воином. Это означало, что ему придется очистить логова, оставив Вульфгаарда здесь присматривать за Посвященными… и гноиться.
Ты останешься здесь со своей невестой, — сказал Аат Ульбер. Убедись, что твои действия чтят ее.
С этими словами он повернулся и нырнул в туннели змей.
Следующие часы казались кошмаром: Аат Ульбер убивал все, что попадалось на его пути. Он никого не пощадил, и только один раз змей заставил его остановиться.
Он был в яслях, где женщины-змеи ухаживали за своими младенцами. Он был вынужден убить их всех, как детей, так и взрослых, поскольку оставить молодых в покое без помощи взрослых, которые бы о них заботились, значило бы отсрочить их смерть.
