Моргнув сон, Миррима поднялась со своей кровати, стоящей там, под подветренной стороной скал, где теплые папоротники смялись под ее тяжестью, и с тревогой выглянула в прохладный утренний туман, пытаясь найти источник опасности.

Но вдалеке не было сталкивающихся армий, и когда она проснулась, ей показалось, что звуки затихли, словно их можно было услышать только во сне.

Она стояла, тяжело дыша, пытаясь отдышаться и очистить голову. Она моргнула, оглядываясь вокруг. Тело Эрин все еще лежало на траве менее чем в ста ярдах отсюда, ее лицо было бледным, губы посинели. Сейдж крепко спал в папоротниках.

Неподалеку еще спал клан Уокинов. Миррима была единственной, кто проснулся.

Сердце ее перестало так сильно стучать; она постояла какое-то время, размышляя.

Это был всего лишь сон. Это был всего лишь сон. Все вчерашние речи Боренсона пробуждали злые воспоминания о давно минувших битвах. Или, возможно, ее видение Эрин, которое она увидела не более пары часов назад, вызвало злой сон.

Какова бы ни была причина, звуки битвы затихли. Миррима сидела в оцепенении, размышляя.

Что такое, мама? — спросила Сейдж, пробуждаясь ото сна.

— Ничего, — прошептала Миррима. Она искала лагерь. Боренсона и Дракена все еще не было.

И все же, сидя на рассвете, она услышала звук журчания воды в ручье неподалеку, тихое щебетание маленьких птиц в зарослях.

В остальном утро было совершенно тихим. Солнце только поднималось над дальними холмами, окрашивая рассвет в оттенки персика и розы. Это было то утро, когда все тихо, даже ветер.

И все же там она услышала это снова — глубокий зов боевого рога вдалеке и звуки сталкивающихся в бою людей.

Она вздрогнула и насторожила ухо. Звук, казалось, доносился с дальней стороны старого русла реки.

Напряженно прислушиваясь, она подкралась к утесу, шурша ногами по сухой траве, и постояла на мгновение. Звук снова затих, но теперь она могла слышать его — глубокий грохот земли, словно лошади бросились в бой, рев рогов. Она почти чувствовала запах крови в воздухе.

Она посмотрела через канал. Его воды были темными и мутными, наполненными грязью и мусором. Из-за тумана, поднимавшегося над ним, дальний берег почти невозможно было разглядеть. Может быть там битва? Но кто будет сражаться?

Однако, пока она стояла на краю утеса и оглядывалась по сторонам, вдалеке не было видно никаких признаков войск, и казалось, что звук теперь доносился снизу, из неподвижной воды в канале.

Миррима осторожно спустилась по крутому склону на сотню футов, пока не остановилась у кромки воды.

Звуки войны стали теперь далекими, такими далекими. Она задавалась вопросом, слушает ли она остатки сна.

Внезапно в воде менее чем в сорока футах от берега всплыло тело женщины с широкими бедрами, которая могла бы поселиться в деревне Свитграсс. К счастью, Миррима не могла видеть ее лица, только ее густые седые волосы.

Труп на мгновение покачнулся, а затем в ушах Мирримы внезапно раздались звуки битвы.

Интернук! Интернук! - крикнул варвар. Слава Носителям Сферы! Мужчины вокруг нее яростно аплодировали, и она слышала, как они бегут, звонит и звенит почта.

Она всмотрелась в туман и позволила своим глазам расфокусироваться, а затем увидела это: замок в ста милях к северу от Дворов Прилива, его зубчатые стены были освещены огнем. Там было темно, и она не могла видеть врага — за исключением скопления огромных зверей за стенами, гигантов с белой кожей и поразительными белыми глазами, одетых в доспехи, вырезанные из кости.

Сражаться! какой-то военачальник приветствовал. Сражаться!

А потом так же внезапно, как и появилось, видение закончилось, как будто решётка ворот захлопнулась, сдерживая видение.

Это видение будущего? – задумалась Миррима. Но уверенность наполнила ее.

Нет, эта битва происходит сейчас, далеко за океаном. Рассвет пришел в ее дом здесь, в Ландесфаллене, но на дальнем конце света все еще царила ночь. Как и предупреждал Боренсон, вирмлинги приветствовали своих новых соседей.

Видение и звуки, казалось, исходили из воды, и тогда Миррима поняла.

Она задавалась вопросом, следует ли последовать за Боренсоном через океан в его безумную битву.

Но вода звала ее, призывая Мирриму на войну.

Боренсон найдет корабль, поняла Миррима. Вода откроет нам путь к тому дальнему берегу. Мои силы там понадобятся.

Над водой неподалеку пролетела гигантская зеленая стрекоза, обычная для речной долины, крылатый изумруд с глазами из оникса. Он завис на мгновение, словно оценивая ее.

Затем Миррима опустилась на колени на берегу старого речного русла и полила руки грязно-коричневой водой, затем подняла лицо вверх и позволила ей, холодной и мертвой, течь ей на лоб и глаза. Таким образом она помазала себя для войны.

В жизни Мирримы было время, когда она взяла за правило мыться каждое утро первым делом. В детстве она любила воду, будь то сладкие капли летнего дождя, прилипшие к ее ресницам, или журчание паводка, бегущего по камням. Именно любовь к воде дала ей власть над ней. В то же время вода тоже имела над ней власть – достаточную силу, чтобы она часто чувствовала, что она ее тянет, и ей хотелось лечь в глубокую реку, чтобы вода могла ласкать ее, окружать ее и когда-нибудь унести. ее в море.

Шесть лет назад она намеренно отказалась от ритуала, боясь, что в противном случае она потеряет себя в воде.

Но сегодня утро было другим. В ее голове пробивались тревоги, и она редко чувствовала себя такой уставшей.

Поэтому, когда она добралась до лагеря, она нашла Сейдж и повела ее к ближайшему ручью. В это время года это был всего лишь ручеек. Немного воды стекало с красной скалы наверху. Зимой дождь и снег просачивались в пористый песчаник и веками просачивались сквозь скалу, пока не достигли слоя более твердого сланца. Затем он медленно вытекал и, таким образом, просачивался со скалы наверху. Миррима была настолько настроена на воду, что могла ощутить ее вкус и почувствовать в своем сердце, как давно она выпала в виде дождя.

Из камней утекло не так много воды, едва хватило, чтобы намочить землю. Но было болотистое место, где ручеек пробирался сквозь мох и траву.

Сюда часто приходили на водопой дикие феррины и рангиты, поэтому немного притоптали траву.

Итак, Миррима взяла Мудреца и запрудила небольшой ручей камнями и мхом, так что с утра он начал подниматься.

На помощь им пришла Дождь, принеся с собой глину, которую она нашла неподалеку. Пока они закладывали глину между камнями плотины, Миррима рассказала молодым женщинам о плане Боренсона вернуться в Мистаррию.