Вирмлинги приставили тараны к железным воротам, последней обороне города.

— Поторопитесь, — призвал военачальник Мадок, проносясь мимо Алуна.

Алан погнался за Мадоком, чувствуя себя обнаженным, открытым для взглядов солдат внизу. Вирмлинги не могли не видеть, как они бегут по открытому утесу. Но вскоре они снова оказались в затемненных туннелях.

Мадок остановился, чтобы зажечь фонарик, а затем они поспешили вперед.

След рыцаря будет нетрудно отследить. Он оставил за собой тьму.

Он не может быть далеко впереди, понял Алан. Чтобы убить людей, даже женщин и младенцев, нужно время.

Они прошли мимо квартиры, в которой выбили дверь. Военачальник Мадок остановился, чтобы оценить ущерб. Квартира напоминала бойню, с забрызганными кровью стенами. Алан не стал медлить, глядя на лица убитой матери и ее мальчиков, самый младший из которых был еще совсем малышом. И все же он не мог не заметить взглядом, что у каждого из мертвецов между глазами был красный отпечаток большого пальца, как будто Вечный Рыцарь помазал их кровью. Алун, конечно, знал эту семью. Мертвая женщина была женой Мадока.

Военачальник Мадок взревел, как медведь, когда увидел ее тело, и бросился обратно в коридоры, размахивая своим боевым топором.

Король Урстон мертв, — подумал Алан. Если когда-либо и был шанс, что военачальник Мадок простит ему это фиаско, то этот шанс упущен.

Нет, Урстон пытался спасти своего сына, и эта неосторожная попытка погубит их всех.

Поэтому было бы правильно, если бы король Урстон умер.

И все же часть Алуна восстала от этой мысли. Было несправедливо, что Урстон потерял сына. Было несправедливо, что он должен умереть из-за слишком сильной любви. Все это было трагической ошибкой, и Алуна беспокоило, что он поддерживает монстра, что военачальник Мадок, несмотря на свою храбрость и доблесть в бою, был человеком, который приведет их всех к гибели.

Пусть он умрет первым, — молча молился Алун любым силам, которые могли бы быть. Пусть Мадок погибнет от рук Вечного Рыцаря.

Они проходили квартиру за квартирой, каждая почти одинакова, каждая пахла кровавым маслом, каждая темная и лишенная жизни.

Впереди послышались крики, женский крик, и военачальник Мадок помчался по коридору.

Тэлон вскрикнула и кинулась к нему за спину.

Алан чувствовал себя странно оторванным от своего тела. Его сердце колотилось от страха. Он не мог вынести мысли о том, чтобы вот так сразиться с Вечным Рыцарем во тьме. Это было безумие. Они все будут убиты.

И все же он бежал, чтобы не отставать, понимая, что, по крайней мере, он не умрет в одиночестве.

Здесь! — крикнул военачальник Мадок, завернув за угол. Впереди все еще весело горели фонарики. Военачальник подбежал к открытой двери и заглянул внутрь.

Добро пожаловать, — прошипел голос изнутри, — в твою кончину.

— Если я умру, — прорычал Мадок, — тогда ты пойдешь впереди меня. Он поднял топор и бросился в атаку.

В бою время решает все, знал Алан. Даже Вечный Рыцарь может быть сражен удачным ударом. Но для этого требовался идеальный момент и, возможно, элемент неожиданности.

Убийство! Алан зарычал, отпуская своих собак.

Страсть к путешествиям и Брут согнулись пополам, впились лапами в пол и помчались по коридору.

Собаки пронеслись мимо военачальника Мэдока, когда он вбежал в комнату. Рианна и Сиядда атаковали его сзади, а Алан замыкал шествие.

Он услышал шлепок и визг, крик Брута. Собака полетела и ударилась о стену.

Мадок взревел, как раненое животное, и когда Алан завернул за угол, все погрузилось в хаос.

В комнате было холодно, как в могиле. Мертвые дети валялись на полу.

Жажда странствий схватила левое крыло Рыцаря Вечного и тащила его назад, ударяя ее по голове.

Сам Мадок нанес мощный удар топором, отрубив рыцарю правое крыло.

Рыцарь зарычал, как зверь, и бросился мимо Мадока. Он схватил Талон за горло и швырнул ее на пол, в тот момент, когда Сиядда прыгнул с полумесяцем щитом и полоснул рыцаря по запястью.

Маленький меч Когтя с грохотом упал на пол и закружился рядом с Алуном, как раз в тот момент, когда Рыцарь Вечный удержал равновесие и подпрыгнул в воздух, ударив обеими ногами, отправив Военачальника Мадока в полет через стул.

Алун посмотрел на маленький меч, лезвие которого было покрыто ржавчиной, и понял, что это, возможно, единственное оружие в этой комнате, способное развязать рыцаря и вытянуть украденную жизнь из его органов.

Вечный Рыцарь отбросил Страсть к путешествиям, а затем прыгнул на Военачальника Мадока, схватив его за горло. Он ударил Мадока головой о стену, разбив шлем военачальника и оставив пятно крови, затем победно взвыл и разинул зубы, готовый вырвать Мадоку горло.

Алан схватил меч Когтя и бросился на Вечного Рыцаря, целясь ему в лицо.

Существо развернулось и почти рассеянно схватило клинок рукой.

Слишком поздно оно осознало свою ошибку.

Клинок ударил, и Вечный Рыцарь сжал его, как тиски. Алан изо всех сил пытался вытащить его, как меч из древних ножен, и лезвие вонзилось в ладонь существа.

Он был сосредоточен на Полководце Мадоке, но теперь Вечный Рыцарь обернулся и посмотрел на свою руку так, словно ее только что укусила змея.

Как? — крикнул он, подняв ладонь.

Из раны кипела черная кровь. Вечный Рыцарь изучил это явление, а затем в ужасе посмотрел на Алуна.

Существо уже начало меняться. Его сухая плоть превратилась в бумагу, и он внезапно закачался, не в силах удержаться на ногах.

— Смерть возьмет тебя, — сказал Алун, вонзая меч ему в горло. Рыцарь Вечный упал и рухнул.

Жажда странствий прыгнула на него, вырвала ногу, а затем стояла, рыча и тряся ее.

Сиядда стоял в боевой стойке в углу, словно боясь, что существо встанет и нападет. Тэлон ползала на коленях, ясно покачивая головой.

Военачальник Мадок какое-то время лежал у стены, моргая и тяжело дыша. Алун ожидал, что он умрет, но внезапно поднялся на ноги.

Единственным погибшим в бою стал Брут, который лежал, прислонившись к стене, с отведенными назад губами в постоянном рычании.

Сиядда подбежал к Вечному Рыцарю, схватил его сзади и оторвал ценные крылья. Она не могла оставить врагу такой приз.

Алан стоял над своей мертвой собакой, скорбя.