Вечные Рыцари посмотрели друг на друга, а затем, как один, направили свою волю на дверь.

Он разлетелся внутрь, как будто на него напал разъяренный бык. Повсюду полетели осколки дерева и осколки.

Испуганный старик закричал: Что? Что? Кто туда ходит? У меня, у меня есть меч.

Вулгнаш за свою долгую жизнь выучил много языков, но этот не узнал. Слова старика были бессмысленны.

Мужчина кричал: Помогите! Кто-то! Каждый! Он вытащил меч и начал дико раскачиваться в темноте. Очевидно, он не был вирмлингом. У него даже не было плохого ночного зрения, как у одного из воинов клана. Он был слеп и беспомощен в темноте.

Шавве зек Фаллион Орден? — прошипел Вулгнаш. Где находится Фаллион Орден?

Старик вскрикнул и бросился вперед, целясь только на звук голоса Вулгнаша. Тул схватил человека за запястье, когда он проходил, и так сильно сжал ганглии его запястья, что мечи парня с грохотом упали на пол, в то время как кости его запястья разлетелись с треском.

Старик застонал от боли, упав на колени, а Тул схватил его за лицо, готовясь высосать из него жизнь.

В коридоре послышались крики, звуки приближающихся охранников, и сердце Вулгнаша подпрыгнуло от радости. Сегодня вечером здесь будет достаточно жизней, чтобы накормить всех троих! Действительно, Криссидия уже рванулась вперед, желая утолить его аппетит.

Ждать! — приказал Вулгнаш прежде, чем Тул смог лишить старика жизни. Сначала я получу ответ на свой вопрос.

Он наклонился, когда Тул держал руку старика с оружием, и схватил его за палец. Старик визжал и сопротивлялся, когда Вулгнаш опустился на колени и аккуратно откусил его.

В коридор уже выбежали мужчины, пятеро мужчин с факелами, отбрасывавшими танцующие тени. Они кричали, пытаясь вступить в бой с Криссидией.

Глупцы не знали, что мертвых убивать нельзя.

Он отбрасывал их в сторону, как щенков, каждым ударом разбивая черепа и ломая кости.

Тем временем в слабом свете факела Вулгнаш сплюнул окровавленный палец на пол, и тот лежал, дергаясь.

Азган ка у-зек Фаллион Орден. Покажи мне дорогу к Фаллион Орден.

Внезапно палец закрутился, как будто движимый невидимой рукой, а затем остановился, указывая прямо на запад.

Итак, Фаллион ушел, и старик знал, куда он пошел. Вулгнаш увидел ужас в глазах старика, отвращение к окровавленному пальцу, ощутимое чувство предательства по поводу того, что он сделал. Вулгнаш улыбнулся, обрадованный этой маленькой пыткой.

Солнце приближалось. Наверное, уже слишком поздно отправляться на охоту за волшебником. Но было время есть, время жиреть за счет жизненной силы других, и все трое Вечных Рыцарей были голодны.

— Тул, — сказал Вулгнаш, — ты можешь съесть его сейчас.

ПУСТОСТЬ

В глазах истинных людей Люциаре каждый объект содержит в себе различные уровни жизни и смерти, и поэтому в формальной речи все существительные оканчиваются соответствующим суффиксом.

Живую женщину можно было бы назвать Норак-на, Живое Облако. Но когда она умирает, ее имя становится Норак-бас, Ушедшее Облако.

Все живые деревья и животные сохраняют в себе жизнь и, таким образом, заканчиваются на — на. Тепло и вода также удерживают на, как и плодородная почва, ветер и облака.

Вещи, которые содержат в себе смерть, включают любое оружие, бесплодную почву, сильный холод и огонь.

Учитывая такой акцент на жизни и смерти, неудивительно, что волшебники нашего мира уделяют такое большое внимание Магии Жизни, магии, которая перекачивает энергию от одного живого существа к другому, пытаясь поддержать их обоих.

И хотя некоторые могут подумать, что магия смерти — это полная противоположность магии жизни, это не так. В смерти нет силы. Повелители смерти убивают, высасывая энергию из живых существ в себя. Таким образом, их сила не является противоположностью магии жизни, а просто ее извращением.

— Волшебник Сизель

Пение птиц наполнило лес, когда Фаллион разбудил поползней и крапивников, заявивших о своих территориях. Рианна лежала рядом с ним, прижавшись щекой к его груди, и он медленно просыпался. Утреннее солнце наклонилось над лесом, и, пока он смотрел на козодоев и скирды, летающие в тусклом свете, ему показалось, что рассвет казался самым прекрасным, какой Фаллион мог помнить.

До восхода солнца оставалось еще полчаса.

Он чувствовал себя отдохнувшим, и хотя его нормальная энергия не вернулась, он мог сказать, что исцеление приближается. Еще день-два, подумал он, и мне станет лучше.

Пока четверка торопливо ела, Тэлон сообщил новости. Сегодня нам нужно хорошо провести время, уйти как можно дальше отсюда. Ты готов бежать?

Никто из них не был, но каждый кивнул да.

И вот, без дальнейших церемоний, они побежали.

Они промчались по горным тропам в полумраке и нырнули по крутому склону в дубовый лес, который был самым красивым из всех, которые Фаллион когда-либо видел. Изящные ветви дубов, покрытые мхом, вились высоко в воздухе, а под ними не было ничего, кроме плесени листьев и нескольких упавших ветвей. Группа распугивала на бегу стада оленей, зайцев и лисиц, а однажды Джаз заметил редкую серую рысь, которая запрыгнула на дерево.

Не было ни следа вирмлингов, ни звука охотничьих рогов позади них, ни следов на грязи.

С восходом солнца они покинули лес и выбежали на открытое солнце, через поля, очень похожие на те, которые Фаллион помнил из своей юности, бесконечные поля травы и черноглазых Сьюзен, всего лишь несколько деревьев вдалеке, вьющихся вдоль дороги. берега какого-то ручья.

В его собственном мире эта земля была опустошена грабителями, оставлена ​​без поселений, и даже сейчас Фаллион беспокоился на бегу.

Какой-то первобытный смысл предупреждал его, что все не так, как кажется. Да, здесь были и вирмлинги, и разбойники, и стрэнги-сааты. Как будто враги, которых он никогда не представлял и никогда до конца не понимал, готовились объединиться против него.

Теперь его страхи усиливались тем, что был конец лета и трава вымерла. Лишь несколько золотых прядей соломы еще стояли. Не было ни укрытия, ни места, где можно было бы спрятаться, и Фаллион вспомнил звуки взмахов крыльев.

На деревьях впереди или на деревьях позади могли быть вирмлинги, просто наблюдающие за полями и отмечающие их на бегу. Тэлон заверил его, что вирмлинги не будут нападать при дневном свете. Яркое солнце жгло им глаза, слишком легко обжигало бледную кожу.

Но они все еще могли видеть. Они могли наблюдать за происходящим с ряда деревьев.

И поэтому он жаждал укрытия.