— А если оно и на этой машине хлопнет? – спросил Сэто.

— Ну, хлопнет… — Мию пожала плечами, — …Терять тут нечего, зато мы узнаем, что это: случайный сбой или закономерный.

— Да, логично, — согласился он, и несколькими секундами позже машинка подскочила от толчка сжатого газа, обильно вылетающего под днище из контура высокого давления.

— Chi! — хором отреагировали оба (спонтанно не сговариваясь применив к этой ситуации мягкий японский аналог немецкого Scheisse или французского Merde).

Мгновением позже в эфире послышалась мешанина ругани, среди которой преобладали производные когда-то английского, а ныне интернационального Fuck. Тем временем, от трехцветного ансамбля куполов к аварийному пневмо-кару уже катился робот-багги…

…

— Нора хоббита с нетрадиционной спектральной ориентацией! — такую характеристику марсианскому коттеджу Зюйдвест-Хол дала Мию через минуту после того, как зашла и освободилась от скафандра, — Зря мы не глядя одобрили изменение цветовой гаммы.

— Да, — согласился Сэто, окидывая взглядом интерьер, — в нашем исходном проекте была более адекватная расцветка. Но ты же помнишь: группа психологов без тени сомнений твердили, что цветовую бедность марсианского ландшафта…

— …Надо компенсировать! — подхватила Мию, — Конечно, я помню! Но я не думала, что компенсация будет раскрашена, как восторженный LSD-трип.

— Ты капельку преувеличиваешь, — сказал он, — хотя, если так, то это повод развлечься. Я вдруг подумал: никто ведь пока не варил кофе вручную на марсианской воде.

— Вручную? – переспросила она.

— Да. Представь: добыть марсианский лед обычной лопатой, принести сюда, перегнать в лабораторной посуде, она тут есть, сварить кофе и снять хорошее кино про это.

— О! Звучит прикольно… А где тут ближайшие залежи льда?

— Хороший вопрос! — Сэто картинно поднял руки, — Я глянул геологическую карту и, ты удивишься: небольшое замерзшее озеро рассола есть в трехстах метрах отсюда.

— О! Когда предлагаешь пойти копать? – деловито поинтересовалась Мию.

— В полдень, — лаконично сказал он.

…

Получив в чате короткий план познавательно-развлекательной прогулки за водой (или точнее за соленым льдом) для кофе, капитан Фред Йошида не пришел в восторг. И это крайне мягко сказано.

— Лопатой копать лед для кофе зачем? — произнес он (в своей привычной манере Йоды, учителя рыцарей-джедаев) покачивая на ладони чашечку с крепчайшим кофе.

— Идея-то хорошая, — как бы лениво отозвался помкэп Вэлент Флаудер и отхлебнул дозу черного грога-бумбо.

— Чем идея эта хорошая, думаешь ты? – внешне спокойно спросил Йошида.

— Это идея-тест. Кто мы на Марсе: туристы или колонисты? Если туристы, как было на Луне в 1-ю Космическую эру, то мы стараемся держаться рамочного плана экскурсий и ничего не делать сверх того. Если колонисты, то мы делаем, что хотим, сдерживая себя только объективно-обоснованной техникой безопасности.

— По-твоему, колонистами готовы быть мы?

— По-моему, мы уже далеко не такие биологически-хрупкие, как бравые парни, которые гуляли по Луне в прошлом веке.

— На вопрос мой не ответил ты, — капельку сердито заметил Йошида.

— Никто не сможет ответить на твой вопрос, кэп. Мы не узнаем, пока не проверим чисто практически, — произнеся такую тираду в духе пиратского фатализма, помкэп отхлебнул очередную дозу черного грога.

…

СЕНТЯБРЬ 13 года Каимитиро

45. Все, что вы хотели знать про близкие контакты 3-й степени…

Все лето Ликэ Рэм и Зенон Пекош привыкали дружить с открытым космосом. Так они называли этот тренинг. Вообще-то лето (как и прочие три времени года) для них стало абстракцией. Просто название в календаре. А открытый космос стал очень конкретным, поскольку почти 4 года ничего не было вокруг кроме открытого космоса. Но все время полета Ликэ и Зенон не чувствовали космос, а только наблюдали его через прозрачные элементы корпуса Алкйоны. Но с 1 июня они приступили к тренингам для абордажной операции, предполагавшей выход в скафандре из корабля и маневрирование снаружи.

Если точнее, то они вспоминали пройденное и освежали сумму навыков, построенную непосредственно перед полетом 4 года назад, в ходе тренингов на околоземной орбите. Времени было достаточно, и астронавты делали все последовательно в том же порядке, который использовался тогда, перед стартом Алкйоны.

…Первая фаза: постоять на крылечке. Это значило выйти из шлюза наружу и поплавать четверть часа в пустоте, когда ничего кроме страховочного троса не связывает с осязаемым материальным миром. Ницше что-то говорил про бездну, которая начинает вглядываться в вас, если вы долго вглядываетесь в нее? При всей экспрессивности этого образа, сам Ницше точно не мог понять, о чем сам говорит. Он не видел настоящую бездну. Ликэ и Зенон – видели.

…Вторая фаза: прогуляться по двору. Этот тренинг выполнялся уже без страховочного троса. Смысл в том, чтобы, применяя портативные движки на скафандре, облететь вокруг корпуса корабля-базы. Своего рода кругосветное путешествие по отношению к маленькому искусственному мирку.

…Третья фаза: вернуть кролика домой. Требуется, применяя те же портативные движки на скафандре, уйти от корабля-базы на дистанцию около мили, поймать там небольшой предмет (оставленный заранее) и с ним вернуться на корабль-базу.

…Четвертая фаза: поиграть в мячик. Коллективный (а в данном случае парный) тренинг. Двое перебрасываются мячиком в открытом космосе на дистанции примерно миля от корабля-базы и друг от друга.

Разумеется, за этим экстримом наблюдала вся земная и околоземная группа поддержки, включая сообщество эхоконференции Lackhole.FIDONEXT… Причем одна из персон в сообществе получала видеоряд по космической связи не через 5 часов, а через 5 секунд. Персону звали Джил Мба, точнее, под таким именем-анаграммой слова «джамбли» она оказалась известна землянам. 5 световых секунд это полтора миллиона километров или вчетверо дальше, чем Луна от Земли. Такая дистанция разделяла Алкйону и Чубакку к началу осени, причем они сближались со скоростью винтовочной пули. К 19 сентября дистанция сократилась до 100 тысяч километров, а до абордажной процедуры осталось примерно трое условных суток. Именно тогда Ликэ и Зенон почувствовали нетерпение, которое толкало их на довольно странные поступки.

Так, вспомнив, что 19 сентября это Международный пиратский день, они решили, ради соответствия этому празднику, учинить вечеринку на полубаке под открытым небом. В реалиях Алкйоны, это значило: в открытом космосе около шлюза обсерватории. Сейчас Чубака был уже виден невооруженным глазом. Точнее не сам Чубакка (ведь его габарит составлял всего 20 километров), а световые эффекты, возникавшие, когда его магнитное поле закручивало ионы солнечного ветра. На выселках Солнечной системы — за орбитой Нептуна, солнечный ветер был уже очень слабым, однако заметным. И вокруг Чубакки формировалось нечто вроде земного полярного сияния, очень тусклого, однако вполне различимого на фоне почти идеальной черноты космоса.

Ликэ и Зенон непринужденно беседовали, зависнув в межзвездном пространстве. Да, в межзвездном, а не межпланетном, поскольку последняя планета (Нептун) уже осталась, выражаясь по-пиратски «за кормой».

— Знаешь, что сильнее всего прикололо меня во вчерашнем сеансе с Джил? — загадочно-интригующим тоном спросила Ликэ.

— Что Джил знает историю граммофонов, — предположил Зенон.

— Почти! — сказала она, покачав ладонью в перчатке скафандра, — На самом деле, больше прикололо не то, что Джил прочла историю граммофонной пластинки, а то, какое она выразила удивление насчет катастрофы рынков при переходе к реальной роботизации.

— М-м… — он похлопал себя ладонью по шлему, — …Похоже, я прозевал этот момент.

— О! — Ликэ раскинула руки в стороны, — Было занятно. Джил прочла некую статью, где говорилось: почти нулевая цена копирования големами всех массовых товаров убивает рыночную экономику и это безвыходная катастрофа. У Джил появился вопрос: почему безвыходная, если начиная с граммофонных пластинок, уже более, чем полтораста лет, рынок торгует копиями, у которых почти нулевая цена изготовления?