«Тс-з-з-з-з-н-н, тс-з-з-з-з-н-н, тс-з-з-з-з-н-н…»
– Михаил, вы дома? – послышался голос Ирины Николаевны.
– Арахнида! Что ей нужно, интересно?
– Не знаю, может, не открывать? – испуганно предложил Миша.
– Михаил, я слышала, как вы вошли домой.
Решив, что деваться некуда, Миша подошёл к двери и сказал:
– Да-да, Ирина Николаевна! Пять секунд. Я переодеваюсь.
Он махнул мне рукой: спрячься, мол. Я укрылась за занавеской – любимое место в квартире при игре в прятки. Теперь я опять ничего не видела, могла только слушать. Миша открыл дверь.
– Здравствуйте, простите, что так долго, – извинился Миша.
– Я уж подумала, что вы прячетесь от меня, Михаил.
– От вас? Зачем мне это делать, Ирина Николаевна?
– Я же просила, Михаил: зовите меня просто Ириной, мне будет приятно. Можно войти?
– Ой, да-да, конечно, заходите. Только у меня не прибрано.
– Ничего страшного, вы же мужчина, вам можно не стыдиться этого.
По голосу я поняла, что Арахнида идёт сюда, на кухню, и отошла за занавеской в угол.
– Пельмени готовите, я смотрю? Прямо вкус детства…
– Да. Захотелось вот, давно не ел их, – неуверенно сказал Миша.
– А почему две тарелки на столе? Ждёте гостей?
– Нет-нет, не жду. Тарелки ведь разные, я просто выбирал, из какой есть… Сейчас уберу одну.
«Какой молодец, лихо выкрутился», – подумала я.
– Зачем же? Я могу составить вам компанию.
«Какая она наглая, – подумала я. – Напрашивается, вот же ведьма».
– Да, конечно, присаживайтесь.
– Ха-ха-ха-ха, – засмеялась Арахнида.
Это был необычный смех, я такой слышала в какой-то сказке, фильме. Так смеялась… точно, Снежная Королева. Мне стало не по себе.
– Я пошутила, я не ем пельмени. Я, собственно, к тебе вот по какому вопросу. Ничего ведь, если я на «ты»?
– Да, конечно, можно. Вам можно всё, – последнее слово Миша произнес тихо.
– Мне приятно, Михаил. Так вот, я продолжу. Ты ведь знаешь, кем я работаю?
– Эм, я так понимаю, вы ученый. Химик?
– Первое – да, а со вторым не угадал.
Она сказала это так, будто рядом стоял маленький глупый мальчик. «Да она издевается над ним», —подумала я.
– Я занимаюсь генной инженерией. Генетикой.
– А… Я слышал про это. Вы скрещиваете всяких животных: овечка Долли10.., – с улыбкой сказал Миша.
– Это не смешно, Михаил.
– Нет-нет, я просто вспомнил овечку, ну и…
– Не будем про овечку, я присяду?
– Да-да, конечно, садитесь.
– Ну так вот, Михаил. Ты мне кажешься не вполне стандартным молодым человеком, ты особенный.
– Я? – удивился Миша.
– Не перебивай меня, – как строгая учительница, сказала Арахнида. – Да, я считаю, что ты не вполне обычный. Кто твои родители?
– В каком смысле?
– Кем они работают и чем занимаются, ты же знаешь?
– Моя мама – переводчик с японского, а папа – тренер футболистов в ДЮСШ.
«Что? Мишина мама – переводчик с японского? А почему он мне об этом не сказал? Какое странное совпадение», – подумала я.
– У тебя очень необычная мама, – сказала Арахнида.
– Ну да, японский язык – это вам не английский.
– Я не об этом. Я ведь знаю Ольгу Николаевну.
– Откуда?
– Мы познакомились в университете. Я тогда училась, а твоя мама преподавала японский. Мы пересеклись случайно, ведь мы были на разных факультетах. Как-то я составила компанию своей подруге, которая училась на факультете востоковедения, и попала на лекцию твоей мамы.
– Ирина Ни… Ирина, я не очень понимаю, о чём вы сейчас. К чему вы ведёте разговор?
Я тоже не поняла, почему она ему всё это рассказывает.
– Так вот, на этой лекции случилась одна странная вещь. Вначале всё было как обычно: лекция как лекция. Я сидела рядом с подругой Дашей и переписывалась по телефону с Димой с моего факультета, он давно пытался за мной ухаживать. Даша двинула меня локтем в руку. «Только посмотри на это, – сказала она. – Посмотри на «японку» – похоже, она сошла с ума». Твоя мама носилась вокруг учительского стола и кричала: «Где она»? Выглядело так, будто она что-то потеряла. Вначале нас это позабавило, но вскоре всем стало не до смеха, и кто-то вызвал директора и охрану.
– Я не слышал об этом. Когда именно это случилось? – спросил Миша.
– Это было десять лет назад, не волнуйся, – Арахнида продолжила. – Не найдя своей потери, твоя мама села на стул и горько заплакала. Мы успокаивали её как могли, спрашивали, что именно она ищет. Но она продолжала плакать. Пришёл директор, тоже стал успокаивать. Когда стало тихо, он спросил: «Оля, что именно ты потеряла?». Ответ был: «Её украли». Директор уточнил, что украли. «Книгу, мою книгу. Если мы не найдём её, и она попадёт в плохие руки – нам всем конец!» – так сказала твоя мама.
– Так, постойте, Ирина. Зачем вы мне это рассказали?
– А я ещё не всё рассказала. Когда нас всех вывели из аудитории, я попросила пару секунд, чтобы забрать свой телефон, оставленный на парте на верхнем ряду. И, уже спускаясь с ним обратно, я увидела, как твоя мама держит за плечи директора и молит помочь найти ее книгу.
– Какую, какую книгу?
– Твоя мама прошептала что-то директору на ухо, а потом… потом произошла вспышка. Голубая вспышка, Миша.
«Голубая? Что это значит?», – подумала я.
– Может, вам показалось, Ирина? – спокойно спросил Миша.
– Знаешь, Миша, я слишком рациональный человек и верю своим глазам. Это была даже не вспышка, больше похоже на волну, энергетический выплеск. И исходил этот выплеск из твоей мамы.
– Ирина, вы прикалываетесь надо мной?
– Миша, ну, во-первых, у тебя пельмени уже давно сварились.
Миша вскочил и выключил газ. По звукам я поняла, что он взял половник, зачерпнул несколько штук из кастрюли и подул на них:
– Переварились, вот же… Ира, чего вы от меня хотите? – он резко повернулся к гостье.
– Всё просто, Мишенька. Как я уже говорила, я занимаюсь генетикой. Я думаю, у твоей мамы есть ген, отвечающий за образование этой вспышки, и, само собой, он передался тебе.
– Ерунда какая. Мне двадцать шесть лет, и никакой вспышки у меня за эти годы не было.
– Не было? – с иронией в голосе переспросила Арахнида.
«Только бы не засветиться, только бы не засветиться», – думала я.
– Я думаю, этот ген – как вирус, у него есть свой инкубационный период. И мне кажется, что он наступил.
– Ира, я повторяю. Чего… ты… от меня хочешь?
– Я хочу тебя всего! Ты мне нужен полностью для моих экспериментов! Я хочу посвятить всё свое время и знания поиску этой голубой энергии.
В этот момент я перестала сомневаться, что это голос из моего сна – голос женщины-паука.
– Пошла вон из моей квартиры, Арахнида Николаевна! – закричал Миша.
– Как ты сказал? – спросила Арахнида.
– Я сказал: пошла вон отсюда!
– Ты назвал меня Арахнидой. Как ты узнал?
– Что, что я узнал?
Я решила подсмотреть, чуть сдвинула занавеску. И увидела, что на стуле сидит Арахнида, а перед ней с половником стоит Миша. Она очень спокойно поднялась со стула, их лица оказались не более чем в пятнадцати сантиметрах друг от друга, и она сказала:
– Ах, Миша-Миша, такой хорошенький и такой беззащитный, – соседка с улыбкой подула на половник с пельмешкой. – Не обожгись, ты мне нужен целым.
Уже выйдя в коридор, Арахнида остановилась:
– Ах да, чуть не забыла: вчера, возвращаясь домой, я в твоём окне увидела голубой свет.
И тут у меня замерло сердце. «О, нет, я начинаю светиться…нет, нет, нет!» – думала я.
– Что ж, Мишенька, думаю, инкубационный период закончился. До скорой встречи! – гостья вышла и захлопнула за собой дверь.
– Вот же мымра, – выходя из-за занавески, сказала я, – а я свечусь как лампочка.
– Ого! Ты это, Айко, давай-ка успокойся. Она меня тоже разозлила.
– Миша, почему ты мне не рассказал про твою маму, про голубой свет, про япо…
– Айко! – перебил меня Миша. – Мой руки и садись за стол: пора есть.
