Я дернулась, отталкивая от себя мужа. Внутри все горело. Легкие горели огнем и мне казалось, что как только я смогу выдохнуть, то подавлюсь жидким пламенем.

Судорога проходилась по каждой мышце.

— Я тебя не предавал! — закричал Альберт, бросая папку с бумагами в стену. Я отвернулась и шагнула к выходу. По спине градом стекал ледяной пот. Мне надо было выдохнуть, чтобы набатом в ушах перестал звучать собственный пульс, а в унисон ему слова клятвы мужа…

В болезни и здравии, Лер… в богатстве и бедности. Даже когда все будет плохо, я клянусь быть рядом, клянусь не предавать…

У меня изнутри чуть не вылетел злой смех.

Я давилась всем этим и, почти не глядя, шагнула из кабинета мужа.

Предатель, лжец…

Дышать становилось все труднее, а перед глазами все плясало, словно я пьяная была или жутко больная. Когда температура под сорок обычно такая голова и тело как будто чужое, неповоротливое, медлительное.

Я ударила со всей силы по кнопке лифта и согнулась пополам от режущей боли в груди.

— Лера, стой! — крикнул муж, но тут двери лифта открылись, и я шагнула в них. Нажала кнопку вниз. Последний вздох.

Альберт влетел боком в кабинку и закричал, сжимая руки у меня на плечах:

— Я не изменял тебе!

Я дернулась, стараясь сбросить с плеч руки мужа и в этот момент боль в груди стала нестерпимой. Я согнулась пополам и стала кашлять из-за своей простуды. Перед глазами были слёзы. Злые слёзы. В ушах шумело.

Сердце рвалось из груди, и я прижала руки ко рту, чтобы не закричать от боли, которая скопилась в душе.

— Лер, Лера… у тебя кровь… Ты кашляешь кровью, Лер… — сквозь шум прозвучал дрожащий голос мужа.

Глава 22

— Лер, тихо, — повторял Альберт, сжимая мои плечи. Я поднесла ладонь к лицу и увидела размытые следы крови. Шмыгнула носом и почувствовала на языке привкус железноватый. Провела пальцами по верхней губы.

Тоже кровь.

Мысли как молоточки застучали в голове.

Пневмония? Онкология?

Почему кровь. До этого же не было подобного.

— Не паникуй… — тихо сказал Альберт, которого трясло. Я не понимала почему его трясёт, ведь ему должно быть плевать.

— Иди знаешь куда? — зло ощетинилась я и ударила мужа ладонью в грудь. — Не трогай меня даже, благодетель. Без тебя справлюсь.

Я выскочила из лифта первая, но на выходе из центра муж перехватил меня за руку и потянул в сторону своей машины.

— Не беси меня. Не трогай, — прохрипела я, вытирая носовыми платочками лицо.

— Тебе в больницу надо, — сказал муж щелкая брелком сигнализации.

— Я разберусь без тебя. И твое счастье если ты доберёшься до дома первым и вынесешь все свои вещи, потому что если это сделаю я, то ты потом их по помойкам собирать будешь.

Меня одновременно душила лютая злоба, паника, боль. Я истерично перебирала в памяти признаки крови во время кашля и течения из носа. Я не могла ничего менее фатального чем туберкулёз и онкология вспомнить.

А ещё меня дико мутило.

От вкуса крови на языке. Он ее запаха. И когда Альберт посадил меня в машину, я первым делом дернулась к бутылке с водой и стала мочить платки, чтобы стереть всю красноту с лица. В руки прыгнул телефон, и я быстро написала Алие отменить к чертям всю запись на ближайшие пару дней.

Мысленно я прикидывала смогут ли родители вывезти Макса одни, потому что даже самый хреновый вариант надо рассчитать.

— Не смей больше со мной в таком тоне говорить, — зарычал Альберт спустя пару минут в дороге.

— Да мой господин, — отозвалась я. — Я буду ласковой и покорной дурой как все эти одиннадцать лет. Буду смиренно жить в ожидании, когда ты снова придёшь и заявили, а вот с ней ты тоже будешь спать…

Альберт заскрипел зубами.

— Ты можешь сейчас не плеваться ядом? У тебя кровь хлынула словно фонтан, а ты все туда же… — тихо произнес Альберт, съезжая на проспект.

— А ты думал если я не здорова, то я буду тебе в рот заглядывать? — холодно спросила я и поняла, что в голове отчаянно пульсировала боль. Причём такая, что сводила с ума.

Я туго сглотнула.

Альберт хотел мне изменить. Он не просто так поднял тему открытого брака. Он хотел легально сходить развеяться и вернуться в быт.

Он намеренно меня предавал и это только с момента признания я знала о много, а сколько мне было неизвестно? Скольким он отправлял свои фотки. Сколько вот так же приходили в его кабинет.

Судорожный вздох вперемежку с жалостью застрял в горле, и я облизала губы. А после почувствовала как из носа сново потекло тёплое.

— Никакого развода. Никаких измен. Я верен тебе все одиннадцать лет и собираюсь быть столько же верным это как минимум… — зачем-то сказал Альберт.

— Ты про верность поздно заговорил. Ты ее мне отдаёшь на похоронах доверия… — зло сказала я. И наклонилась, чтобы кровь если что капала на коврик.

— Игры закончились Лер… — тихо заметил Альберт.

— Игры только начинаются… — не согласилась я и сжала переносицу пальцами. — Я уже подала на развод. И у тебя есть два варианта. Либо мы разводимся мирно, либо я все равно добьюсь своего, но сломаю все по пути. Твой бизнес там тоже есть.

Альберт резко повернулся на парковке клиники и посмотрел на меня.

— Развода не будет. У тебя даже оснований для этого нет. И если ты… — начал муж, но я бросив в него окровавленными платочком, открыла дверь машины.

Муж догнал меня почти у самого входа в клинику и подхватил под руку, когда я промахнулась и не смогла поймать ручку двери.

— Надеюсь ты просто психанула и поэтому ты так фигово себя чувствуешь… — признался Альберт и завел меня вхолл больницы. Посадил в кресло, а сам прошёл к стойке регистрации. Что-то быстро объяснил. Вытащил телефон для заполнения медкарты.

Ненавижу.

Если бы он хоть на секунду почувствовал, как мне больно от одного его присутствия, если бы он понял, что самолично убивал меня в ту ночь, произнося во всеуслышание про любовниц…

Может быть я бы тогда смогла ему поверить.

А сейчас нет.

Альберт использовал меня. Использовал мои чувства, а когда они надоели, решил разыграть комедию с открытым браком.

Тяжёлый комок прокатился по горлу, и я снова тяжело закашлялась. Можно сказать стала давиться мокротой.

Альберт обернулся и сдвинул брови.

Хоть бы это была пневмония.

Хоть бы не онкология.

С кем останется мой сын? С кем?

Он же ещё совсем ребенок. У него и жизни ещё не было. Он же не сможет без меня.

Слёзы потекли из глаз и я сжалась в комок, склонившись к коленям. Тяжёлая рука легла на спину. Я с трудом подняла глаза на мужа:

— Врач ждёт, идём, — Альберт перехватил меня за талию и поднял на руки. — Ты очень лёгкая, Лер…

— Куда мне до Наташи с ее ляжками, — фыркнула я с сарказмом, чтобы не показать насколько мне страшно, насколько я боюсь, что мне придётся оставить Макса.

Врач чуть старше Альберта долго записывал мои показания, а после отправил на анализы. По его догадкам это мог быть лопнувший сосудик, отсюда и кровь. Но все же это настолько ничтожный вариант, что его даже не рассматривали.

Я трясясь сидела в процедурном кабинете и мне брали кровь из вены. А потом отправили на флюорографию. Я рассказала про простуду, про то, что не смогла попасть на компьютерную томографию, все рассказала.

Альберт стоял и качал головой, а когда мы остались одни, вызверился:

— Вот ответь мне, я недостаточно много зарабатываю? — Альберт встал рядом с кроватью и схватил меня за локоть. — Тебе мало? Скажи. Я буду больше работать…

У меня все звенело в голове, поэтому я отмахнулась:

— Работай сколько хочешь, меня это не касается…

— Касается! — зарычал Альберт. — Ладно раньше, реально плохо все было. Но сейчас? Зачем ты работаешь? Зачем берёшь этих клиенток истеричных. Зачем ты своё здоровье гробишь?

— А чтобы если муж решил изменить, мне было как и куда уходить, — припечатала я, снова заходясь кашлем, и боль в груди пришла в движение. Она спустилась на ребра.