Глава 1

— Ты мне изменяешь? — дрогнул мой голос. Я прикусила губы и крепче сдавила руль.

— Откуда такие глупости? — лениво уточнил Альберт и откинул спинку своего сиденья, чтобы быть полулёжа.

— Я видела… — ночная загородная дорога не добавляла мне смелости, но поскольку я не пила, то я и была за рулём.

Мы возвращались со дня рождения друга Альберта. Он отмечал его в загородном глемпинге в скандинавском стиле и помимо нас, всех друзей, что в нашем возрасте уже парами, были две свободные девушки. Алена и Наташа.

Вот и видела я то, как Альберт флиртовал с Наташей.

— Я видела как ты на неё смотрел… — произнесла я, с трудом вытолкнув из себя слова. — Наталья. Она тебе понравилась. Ты ее глазами жрал…

Я бы может быть промолчала, но после второго замечания хозяйки вечера, Анастасии, что мой Альберт излишне много позволяет в отношении ее подруги, игнорировать было бы глупо.

— Лера, выкинь это из головы… — отмахнулся Альберт и полез за бутылкой минералки. — Вы там как кумушки сидели на кухне, и одна Наташа не участвовала в беседе о цвете какашек и размерах панперсов.

Последние слова Альберт протянул особенно зло. Ее бесило, что последние три года с рождения Макса я ни о ком другом кроме сына не могла думать. С моей стороны это было правильно и логично, ведь восемь лет до этого я отчаянно и безуспешно пыталась забеременеть и когда это случилось…

Я хотела быть матерью с того дня как вышла замуж в свои девятнадцать за Альберта. Но диагноз почти бесплодие внёс свои коррективы. Я пережила несколько гормональных терапий, одно неудачное эко и всерьёз думала над суррогатным материнством, но потом одна ночь изменила мою жизнь: мы забеременели. Сами. Без уколов, лечения, расчета овуляции.

Мама говорила, что Макса я вымолила. И теперь Альберт смел меня упрекать в том, что я была погружена в сына?

— И ты решил ей рассказать о строении авиационных моторов? — саркастично уточнила я, проглатывая злые слёзы. Перед глазами блики фар встречных машин размывались, и я сбавила скорость.

— Лер, ты вот посраться хочешь? — зло спросил Альберт и бросил бутылку на заднее сидение. — Так давай до дома доедем. Или ты угробить нас решила, а сын пусть сиротой растёт?

Я закусила губы и выехала на трассу. Это были самые длинные полчаса в моей жизни. Я прислушивалась к тяжёлому дыханию Альберта и уже не хотела подниматься с ним домой. За одиннадцать лет брака я смогла выучить все нюансы поведения мужа. Сейчас он был люто зол. На парковке он со всей силы ударил дверью машины и, не дождавшись меня, пошёл в квартиру. А я сидела в темном салоне и прижимала дрожащие ладони к губам, чтобы не заорать от бессилия.

Мы были вместе одиннадцать лет и в один момент я поняла, что мужу куда приятнее глядеть на сторону, чем на меня. Это было так унизительно, потому что свою молодость, свою красоту я отдала Альберту, а в тридцать вдруг поняла, что ему надо чего-то другого.

Другую.

Жизнь трещала как стекло, а я растерянно думала как мне быть.

Мне не показалось. Он действительно флиртовал с Наташей. Он долго на неё смотрел, а потом протягивал бокал с алкоголем. Он слушал ее внимательно как никогда не слушал меня.

Он мне изменял.

Я с трудом выбралась из машины. На негнущихся ногах дошла до двери в подъезд и пересекла, касаясь стены пальцами, большой холл.

Альберт не закрыл дверь в квартиру. Он уже почти разделся и ходил по залу в одних низкосидящих джинсах. Рубашку отбросил на диван, и в свете ночного освещения с кухни я четко видела, что да, за все эти одиннадцать лет Альберт только стал лучше. Мужественнее. Сильные руки с реками вен, широкие плечи, подтянутый живот с кубиками пресса и тёмной полоской волос, уходящей под джинсы.

Альберт все эти годы становился образцом успешного, сильного и властного мужчины, а я рядом с ним стала невзрачной, домашней…

И сейчас при мыслях о том, что мое тело не настолько идеальное, что после беременности у меня на животе местами остались растяжки и грудь уже не стояла, а по закону земного притяжения слегка висела, и волосы, некогда толстая блестящая коса, сейчас превратились в крашеную косичку…

Меня начинало трясти.

Альберт повернулся ко мне и оперся задницей о стол. Взмахнул бокалом с алкоголем и протянул:

— Я тебе не изменял, но Лер, я хочу трахать других женщин.

Глава 2

У меня язык прилип к нёбу.

В висках застучал пульс.

Мне казалось он разрывал своим звуком мне голову изнутри. Тягучая боль двигалась от затылка ко лбу.

Холодный пот проступил по всему телу, и оно стало липким, влажным, неприятным. Даже платье облепило меня как упаковочная плёнка жирненькую курицу гриль.

Омерзительно.

— Ты же сейчас так шутишь? — задыхаясь, спросила я, а в голове нервно и судорожно стали всплывать варианты развязки этой истории.

Я видела лишь один выход. Это развод. Без объяснения причин, без криков, без всего…

Я не смогу жить с человеком, который такое заявил мне, глядя в глаза.

Господи, что станет с Максимом? Как он это перенесёт? Как ребёнку объяснить, что папа сошёл с ума и променял его на других женщин.

У меня подкосились ноги, и я, сделав шаг вперёд, присела на боковушку дивана.

Впервые за последние пару дней я радовалась, что сына отправили с моими родителями на море. Я не представляла, чтобы сейчас делала если бы Максим все это услышал. Я бы наверно вздёрнулась.

— Я не шучу, — холодно заметил Альберт и отставил бокал на стол. Стекло стукнулось о стекло, и в моей голове все зазвенело. Я хватанула воздух губами. — И да, мне понравилась Наташа. Возможно, я с ней буду спать…

— Ты что такое говоришь? — тихо спросила я, ощущая как с меня заживо сдирали кожу эти слова. Как меня просто и без анестезии резали по-живому. Как у меня в жилах леденела кровь при взгляде в темные холодные глаза супруга. — Ты с ума сошёл? Ты перепил? Мне дать тебе время, чтобы ты протрезвел?

Альберт подхватил бокал со стола и со всей силы швырнул его в стену за моей спиной.

— Ты себя вообще слышишь? — тяжело задышал муж. — Какое время? Какие шутки? Я тебе прямым текстом говорю, что хочу трахаться с другими бабами, а ты мне про шутки. Лер, ты совсем отупела в своём декрете?

Слова ударили так больно, что я пошатнулась. Думала упаду с дивана замертво. Душу рвало на куски.

Ему было двадцать два когда мы впервые увиделись. Смешной высокий парень в потёртой косухе, которая вся блестела от количества замков и навешанных на нее металлических цепочек. Пухлые губы. Озорные искрящиеся глаза.

Мое сердце замедлилось на мгновение, когда мы только встретились взглядами. Он был так нереально красив, что я только опускала взгляд и прятала любопытство вместе с робким желанием за длинными ресницами.

У него тогда не было накачанного тела, счетов в банках и таких злых слов. На запястье висел серебряный браслет, на котором было несколько кулонов: змея, знак бесконечности и совсем неуместный клевер с четырьмя лепестками.

Альберт улыбался. В его улыбке пряталось предвкушение, потому что он точно знал, что когда пойдёт провожать меня домой, обязательно зажмёт под пышным кленом и сорвёт мой первый неумелый поцелуй.

А ещё…

Он бросил монетку в декольте моего платья.

Бросил и усмехнулся, что это, чтобы точно встретиться.

И мы встретились следующим вечером у старого фонтана, отделанного мозаикой из разноцветной плитки.

— А ты прикольная… — сказал Альберт, дёрнув меня за прядку у виска. Мои щёки сразу запунцовели, а сердце сделало кульбит внутри. — Миленькая такая…

— Спасибо… — тихо тогда сказала я.

Первая любовь она такая. Немного скомканная, жутко ранимая и совсем нелогичная.

Нелогично мы с Альбертом тогда разругались накануне Нового года, и я помнила, как придя в гости к бабушке, осталась у неё с ночёвкой, и всю ночь проплакала лёжа на кровати с панцирной сеткой, которая вздрагивала от каждого моего движения.