– Что происходит со мной? Такого раньше не было. Неужели это конец? А у меня двое невзрослых детей! – такое или что-то похожее на это ковырялось и елозило в мозгу Марины.

Она непроизвольно потянулась рукой ко лбу – шрам не болел. А ведь с ней что-то подобное происходило. Может не совсем похожее, но необъяснимое точно.

8

Зимние предпраздничные дни. Везде иллюминация, разукрашенные витрины. И люди тоже под стать. Суматоха, в поисках подарков себе и кому-то ещё. В своей голове ты начинаешь судорожно перечислять родственников, друзей, сотрудников, всех, кого бы хотелось поздравить и ставишь мысленно «подарок-выполнено». И так по списку.

Вроде бы все будут одарены. Прекрасно, успокаиваешься и идешь дальше, праздно шаря взглядом по красочным витринам. Стоп! Запоздавший нервный импульс тормозит тебя. Ты ещё не соображаешь -почему, но, интуитивно, оглядываешься назад.

Красивая деревянная дверь и вывеска витиеватыми буквами над ней «для тебя». Не помнишь такого, не было здесь его. Денег в кармане «кот наплакал», так что не опасно поддаться соблазнённому интересу.

Колокольчик оповещает о твоём вторжении. Входишь в совсем крохотное помещение. Прилавка и витрин нет, только к потолку подвешены на длинных лентах большие разноцветные елочные шары. Вокруг никого. Подходишь ближе к одному из шаров и начинаешь рассматривать его. Шар белого цвета и по нему разбросаны какие-то примитивно нарисованные человечки, как наскальная древняя живопись. Скорее всего, ручная работа, думаешь ты и проходишь дальше. А вот тут ещё, иероглифы египетские, значки какие-то магические. Чувствуешь на себе взгляд и поворачиваешь голову.

В ореоле огненно-рыжих курчавых волос стоит немолодая женщина и улыбается тебе. Ты в ответ ей тоже киваешь головой. Говоришь:

–Здрасьте. Я тут смотрю…Интересно. Подарок ищу,– начинаешь оправдываться и пятишься к выходу.

Женщина повела рукой, как бы приглашая тебя ещё посмотреть. На её запястье звенят браслеты. Колокольчики и подвешенные шары крутанулись вокруг себя в одну сторону, а потом по инерции в другую. Женщина подходит, берёт тебя за руку и подводит к одному из них.

Она указывает тебе жестом, что надо его взять в ладони. Ты протягиваешь руки и прикасаешься к нему осторожно, вдруг лопнет. Тогда придется платить за испорченный товар. Она ухмыляется, как бы читая твои мысли, и хлоп – сдавливает шар твоими ладонями.

Ты чувствуешь, что от твоих рук идет приятный и знакомый аромат и втягиваешь носом этот запах…

Ты на новогодней ёлке детском саду. У тебя накрахмаленная подсиненная марлевая юбка в несколько слоев, спортивные чешки, обтянутые этой же марлей, подкрашенной серебристой краской, на голове корона, вырезанная из фольги от индийского чая. Ты –Снежинка. Вокруг ещё с десяток таких же снежинок, но это не важно. Ты знаешь, что ты самая-самая снежинистая, потому что на тебя восхищённо смотрят твои любимые мама и папа. Ты водишь хоровод вокруг ёлки, читаешь стихи и поёшь песни только для них. Ты получаешь долгожданный подарок от Снегурочки и бежишь счастливая к родителям, чтобы поделиться с ними. Поделиться мандаринками и конфетками. Ты так торопишься, что цепляешься обувью за гвоздь в полу и падаешь.

Подарок рассыпается, коленка в кровь, слезы из глаз. Тянешь ручки к папе…

Всё. Ты выскакиваешь из магазина на холодный воздух. Рыданья стараешься подавить. Оглядываешься на дверь, надпись тускло переливается «в тебе».

Наутро, ты решила снова пройти той же дорогой. Ещё не решила, зайдешь снова или нет. Но всё равно интересно посмотреть. Раз, два, отсчитываешь ты, глядя себе под ноги, вот здесь. Поднимаешь голову. Старая заколоченная дверь, с облезлой краской. Картонные коробки с мусором. И рыжая кошка. Она смотрит на тебя внимательно, изгибает спину и уходит куда-то прочь, звеня колокольчиком на шее.

Ты стоишь в недоумении, точно зная, что вчера это было. Было здесь.

9

Этот печальный уход в себя был прерван сутолокой и криками. На улице у кафе ругались на чём свет стоит мужским голосом, а паузы между исконно русскими словами были заполнены женским визгом. Через несколько секунд Марина увидела, вбегающую в кафе, Лесю, красный шарф которой сливался с цветом лица подруги.

– Маринка, представляешь, это козёл сказал, что мне даже самокатом управлять нельзя. Да с моим стажем можно пилотировать закрыв глаза! Урод! – шквал эмоций и негодования ворвались в тихое, до этого момента, кафе.

Вообще-то, что правда, то правда. Леська была водитель со стажем, причем большим. Но её иногда переклинивало в сторону эмансипации и тогда, по мнению подруги, все мужики должны были шарахаться в стороны и уступать ей во всём и повсюду, в том числе и дорогу, даже если она была не права. Вероятно, такой день пришёлся на сегодня.

Прежде чем перевести дух, Леська выпалила всё, что она думает о недоумках – мужчинах и тяжелой судьбе женщины за рулем. В течение пятиминутной тирады эмансипе в красном шарфе обмахивалась бумажной салфеткой и вертелась на стуле как ужаленная. Выплюнув все накопленные эмоции и приняв приятный песочно-розовый цвет лица, Леся, наконец, вспомнила зачем пришла.

– Привет, дорогая! Слушай, – выпучив глаза и растянув губы в улыбке до ушей, прогремела она на все кафе.– Что случилось и почему по телефону нельзя было кратко рассказать? Так мол и так, краткое содержание предстоящей беседы. Нет же, все тайно и подозрительно. Я же вся извелась, чуть в аварию не попала!– всё это сопровождалось размахиванием крыльев-рук с большой амплитудой и кружением неповоротливого слона вокруг столика.

–Сядь и успокойся! – грозно сказала Марина. – И, в конце концов, сними с себя это дурацкий шарф, ты сейчас закончишь в нём жизнь как Айседора Дункан или я тебя сама придушу!

Леська сразу успокоилась и даже не стала бухтеть несогласием по поводу своего шарфа. Уж очень не понравилось ей выражение лица Марины.

Подруги сделали заказ официантке и отрешились от всего мира.

Марина все до мельчайших подробностей рассказала Лесе свою историю с момента этапирования в больницу до сегодняшнего обморока в метро. При этом особую прелесть моментам придавала жестикуляция и мимика лица рассказчицы. Леся тем временем, с нескрываемым интересом и понимающе-сопереживающими глазами, молча, приоткрыв рот, слушала подругу. Иногда только лишь поддакивала и качала головой, выражая этим своё «да» или «нет», боясь перебить Марину.

–Всё! – выпалила одним духом Марина и вопросительно посмотрела в кругло-ошарашенные, от всего услышанного, глаза подружки.

Марина во время своего рассказа видела, что Лесю очень тронула и обеспокоила её история. Знакомы они были не так давно, года три, наверное, но как-то сразу, с первого момента стали доверять друг другу, интуитивно понимая схожесть бытия, проблем.

Леся была одинокой женщиной со взрослым, давно женившимся сыном. Мужчины, по её мнению, делились на три категории: «козёл», «да пошёл ты» и «мужик». Первые две характеристики встречались ей повсюду и повсеместно, третий подвид – никогда.

Добрая, отзывчивая Леська всегда готова была прийти на помощь не только подруге, но и всем, кто попросит. А просили многие. Как мать Тереза безвозмездно, то есть даром, носилась она по городу в поисках чего-либо, в зависимости от просьбы. Одевалась она вызывающе ярко, но ей это очень шло, так как полностью соответствовало её темпераменту. На своей старенькой, но всегда чистой «Тойоте» колесила она по дорогам в поисках чужой просьбы и своего счастья, в свободное от работы время.

Вот Марина и ждала резюме от своей подруги, по крайней мере, совета, что делать и как быть.

Закрыв рот, Леся надула щёки. Так она делала всегда, когда включала мозги.

–Вот, что я могу тебе сказать, Маринка,– произнесла нараспев она, сузив до китайских щелок, глаза. -Надо идти опять к этому твоему очкастому профессору и выяснить, что за хрень с головой, ведь это важное оружие в нашей борьбе с этим гадким миром. Хотя, если трезво посмотреть, некоторым особям голова совершенно ни к чему и они от этого нисколько не страдают, а живут и поживают припеваючи.